Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2009)
Поддерживая ее и не давая улететь, пышная аккомпаниаторша в летах раскидывала уверенные и равнодушные пальцы по плоским клавишам.
Твоя родословная
Мир подобен громадному залу, согреваемому лишь человеческим дыханием. Лепта всякого растворяется без следа. Но становится чуть теплее.
Ты вошел в уже надышанное помещение...
Пришелец
В зияющей утробе разрушаемого дома трудился в кирпичной пыли новенький желтый экскаватор, похожий на марсианина. Своей когтистой лапой он обрывал гармошки батарей со стен, еще хранивших на обоях следы висевших тут фотографий, рушил оббитые эмалированные ванны, кафель кухонь и все то, что составляло прежнюю жизнь.
При этом он не казался усталым.
Аттракцион
В крематории бледно-сиреневый гроб перевязали розовой лентой, вроде конфетной коробки, и никелированная вагонетка укатила его за черную бархатную занавесочку.
Все это походило на детские механические горки в парке культуры. Или на манипуляции иллюзиониста.
Только цирковой оркестр играет другую музыку.
Одинокая
От всей любви у нее остался номер телефона в записной книжке да флакончик из-под подаренных духов.
Так после побывавшего в доме ребенка остаются конфетные бумажки на подоконнике.
Дао
На протянувшемся под неподвижным небом тракте Красноярск — Иркутск, за много километров от жилья, я видел из автобусного окна безногого бритоголового бурята на деревянной тележке с подшипниками вместо колес.
В моем детстве на таких передвигались послевоенные московские инвалиды. Как и те, он, казалось, состоял из одной телогрейки на смуглом теле.
Упираясь чурбаками в разбитый грузовиками бесконечный асфальт, не отвлекаясь ни на что вокруг, он катил себя под палящим солнцем в гору.
Неизвестно откуда и неизвестно куда.
Творчество
И ты просыпаешься с ощущением неведомой радости, запрятанной в наступающем дне.
Так в огромной заставленной рухлядью квартире пылится на антресолях коробка с елочными игрушками.
Бабушкино зеркало
С одной отломанной деревянной завитушкой сбоку.
Автор, поднимающий бровь разглядывая выступившую на носу красную жилку.
Он же подростком в белой наглаженной рубашке и радужном галстуке с крошечным узлом, подстригающий ножницами пушок, наметившийся над верхней губой.
Веснушчатая щека его матери, наматывающей очередной рыжеватый локон на скрученную бумажку глядя мимо зеркала в окно, где, видимо, как раз выпустил бордовые сережки тополь, а может быть пролетела птица.
Бледное лицо бабушки, машинально поправляющей воротничок блузки в ту ночь, когда дедушку увели и закрылись двери. На заднем плане пейзаж с кипарисом в золоченой рамке, покосившийся на стене во время обыска.
Дед, еще совсем молодой, с коричневой бородкой, в новеньком форменном железнодорожном сюртуке, на днях получивший место и отразившийся с маленьким белым букетом в руке в тот миг, когда сделал предложение бабушке. Ее спина в шелковом сером платье с перламутровой пуговкой у шеи.
Желтая стена дома, угол синего неба и тополь, промелькнувшие, когда зеркало сняли с телеги и вносили в дом.
Заскорузлая пятерня столяра с пальцами в засохшем клее, поглаживающая завитушки только что прилаженной рамы.
Бессмертие
Это когда твоя внучка корчит рожицы перед тем же зеркалом, которому в детстве показывал язык ты.
Короткометражка
Выглянув в предутреннем сумраке с балкона в парк, я застал Садовника в зеленых, заляпанных краской штанах, подводившего на цветах тонкой кисточкой мелкие лепестки, а потом вдруг схватившего широкую плоскую кисть и мазнувшего розовым по небу на горизонте.
Тотчас же начался рассвет.
В конце концов лета
Незнамо откуда взявшаяся бабочка полетала по комнате, поводила крылышками на краю стола, потрепыхалась на оконном стекле и вылетела в форточку — как душа.
Последнее воскресенье августа
(георгики)
На позлащенные косым послеобеденным солнцем маленькие картофельные поля высыпали кладоискатели с лопатами.
Желто-розовые пирамидки на расстеленных кусках брезента говорят о бедствиях мирного времени.
Рука будущего едока нащупывает шишковатую картофелину в податливой утробе земли.
Старческое зрение
Она прожила так долго и стольких при ней родившихся похоронила, что уже стала воспринимать людей вроде шахматных фигурок, которые то вынут из коробки и расставят на доске, то, поиграв, ссыплют обратно в ящик.
Яблоня
Внутри меня по-прежнему растет та громадная яблоня, на которую отец посылал нас снимать яблоки в 50-х, которая засохла в 70-х, которую свалили в 80-х, а сгнивший пенек я развалил обухом топора в 90-х.
И как она там помещается, вместе с отцом, подсказывающим, запрокинув голову, снизу:
— Вон еще красное, левей, левей!..
Там
Ты повстречаешь там не только тех, кого знал здесь.
Там плюшевый заяц, выброшенный в детстве тайком от тебя за то, что весь засалился, сидит на подушке рядом с розовым мишкой сына, забытым тогда и уехавшим в электричке.
И разбитая в ссоре фарфоровая трубка-подарок — вон она, целехонькая, в бархатном раскрытом футляре.
И заново чистый блокнот для стихов.
И Владислав Фелицианович с ключом и пенсне в кулаке.
И молодая бабушка, умершая задолго до тебя, в чье коричневое платье ты ни разу не зарывался лицом. Она уже заждалась.
И потерявшаяся запонка: но другая-то осталась тут.
Осень
Желтый кленовый лист, слетевший в коляску к младенцу, учит уходя благословлять будущее.
1982 — 2009
Свет в камне
Игорь Рымарук родился в 1958 году в селе Мякоты Хмельницкой области в семье учителей. Окончил факультет журналистики Киевского национального университета имени Тараса Шевченко. Жил в Киеве, последние два года — преимущественно во Львове. Долгое время был главным редактором журнала “Сучасність”, заведовал редакцией современной украинской литературы в издательстве “Дніпро”, составил антологию украинской поэзии “Восьмидесятники” (1990, Эдмонтон). Его переводы классической и современной русской поэзии на украинский язык признаны образцовыми.
В 2002 году Рымарук стал лауреатом Национальной премии имени Тараса Шевченко за книгу стихов “Дiва Обида”. Переведен на многие языки мира.
Рымарук — автор семи стихотворных книг, один из самых значительных и легендарных поэтов своего поколения, его манеру отличают
насыщенная метафоричность и интеллектуализм.
Осенью 2008 года Игоря Рымарука сбила машина. 3 октября он умер во львовской больнице.
В настоящей подборке представлены стихи из книг разных лет. На русском языке публикуются впервые.
* *
*
темной ночью когда даже сна не рассмотришь
ищешь тропку забытую в диких травах
мчишь как пес по следам неизвестным и сонным
к речке к черному камню с которого жены
несчетно окровавленных рубах перестирали
на холодную воду пугливые руки бросаешь
молчалива вода и темна и настолько тревожна
что стальной чешуей покрываются сонные рыбы
да и ветры бродячие к берегу жмутся
а твоя голова непутевая кружится водоворотом
грузными брызгами с вербы листву срезает
камень залит волною следы исчезают с тропинки
а твоим загребущим рукам жалко каждую каплю
ибо кажется что упадешь на рассвете в те дикие травы
и у мамы воды для рубахи твоей не найдется
и боишься за мир этот как за младенца грудного
и с горбатого дна собираешь расколотый голос
и побег самый малый целуешь как будто прощаясь
