Всеволод Бернштейн - Эль-Ниньо
Ваня встал, вода поднялась уже почти на полметра над нашей кучей. Сидеть стало неудобно. За Ваней поднялись остальные.
— Ну а вы, пан путешественник, — обратился Шутов к Манкевичу. — Может, тоже нам что-нибудь расскажете. Тоже покаетесь, раз уж такой разговор зашел.
Манкевич не стал огрызаться.
— Эльдорадо, — произнес он. — Все это Эльдорадо. Не нужно было этого. Я знал, что это плохо кончится когда-нибудь.
— Чего не нужно? При чем тут Эльдорадо?
— Мой издатель еще давно сказал мне, что больше не будет печатать книги о моих путешествиях, что просто путешествия никому не интересны. Ему нужна сенсация. Я стал думать и придумал Эльдорадо. Подобрал какие-то факты, что-то придумал. Одна экспедиция, потом вторая, третья. Все из ничего. Чистая фантазия. Но издатель доволен, читатели довольны. Я понимал, что когда-нибудь это закончится. И вот, пожалуйста. Мы все утонем в этой пещере. Я не удивлен.
— Коротко и ясно, — подытожил Иван. — Ну а ты, студент? Ты у нас безгрешен, жертва обстоятельств? Манкевич организовал экспедицию, я сломал рацию, Анна выудила у немца ценную информацию, а ты? Ты в нашей компании случайно?
Я подумал немного и ответил:
— Нет, неслучайно. Либетрау раскололся после того, как узнал, что я был в Волгограде. А я там не был. Соврал ему. Не знаю, зачем. Сказал даже, что родственники у меня там. Нету у меня там никаких родственников. Хотелось немцу показать, что все в порядке с городом. Стоит. Он бы, наверное, и так поверил, а я соврал. После этого он и стал рассказывать про пещеру. Если бы я не соврал, может, он бы и не сказал ничего, и мы бы здесь не сидели.
— Ну вот, — удовлетворенно произнес Иван. — Что и требовалось доказать. Ты вообще главный виновник, не будь тебя, я бы был уже в Лиме, а то и во Флориде.
— Что ж ты не ушел? Тебя же никто не держал?
— Да ты со своим Эль-Ниньо драным. Жалко было тебя, дурака. Вот, думал, у человека мечта так мечта, человечество спасает, а у меня мечтишка. Вот и остался. А ты скажи, ты это свое Эль-Ниньо тоже поди выдумал, как волгоградских родственников, а? Или по дурости обознался, как со снегом на палубе?
— Заткнись! — сказал я.
— Нет, это надо! Он захотел снега — и выпал снег! А ну, захоти чего-нибудь! Захоти, давай! Давай! — Иван толкнул меня в грудь. — Давай!
— Тихо! — воскликнул Манкевич. — Там свет!
Мы все как по команде задрали головы. Над краем уступа и вправду посветлело.
— Это Леон, — прошептал Манкевич. — Тихо!
— Почему тихо? Он нас вытащит! — шепотом сказал я.
— Не вытащит, — сказал Манкевич.
Мы приникли к стене. Луч фонарика заскользил по сводам пещеры — к самому краю обрыва тот, кто был наверху, подходить опасался. Он потоптался, и мы услышали отчетливо:
— Вот сука!
— Дед! — завопил Ваня. — Дед!
— Шутов, ты, что ли? — раздался голос старшего механика.
— Я! Я!
— Константин с тобой?
— Здесь! И поляки! Мы все здесь!
— Ну так давайте, выбирайтесь! Долго еще сидеть там будете? — сверху свалилась веревочная лестница.
Мы в три минуты оказались наверху. Анна бросилась обнимать старшего механика.
— Милый Михаил Михайлович! Вы не представляете, как там было страшно!
— Там-то страшно? Снаружи страшнее, — успокоил Дед. — Конец света, понимаешь… Обниматься потом будем, давайте мотать отсюда.
20
По поводу конца света Дед не преувеличивал. Дождь лил стеной. Водопад превратился в грязевой вулкан. Мутная коричневая вода била на десяток метров, а порывы ураганного ветра превращали поток в грязевую пыль, которая была повсюду — вверху, внизу, справа и слева.
— Может, переждать до утра? — предложил Ваня.
— Ждать нельзя! — прокричал Дед.
На наших глазах стронулся с места кусок зарослей размером с футбольное поле. Сполз на несколько метров и остановился, завалы деревьев внизу затормозили движение. Зато карниз, по которому мы, рискуя сломать шею, пробирались в пещеру, теперь располагался почти на уровне земли, точнее не земли, а грязи.
Внизу нас ждали Хосе и два наших горе-проводника — Хорхе с Хесусом. Хосе тут же бросился обниматься и жать нам руки, а проводники старательно прятали глаза.
— Можете убираться теперь, — сказал им Дед. — Дорогу сами найдем. Идите! Гоу! — рявкнул старший механик. И индейцы исчезли за пеленой дождя.
Искать в темноте тропу, по которой мы пришли, было бесполезно. Да ее уже и не существовало, текущая жижа покрывала все вокруг. Идти предстояло, утопая в ней по колено, продираясь через нагромождения поваленных деревьев.
— Двигаемся кильватерной колонной! — скомандовал Дед. — След в след. Дистанция два метра. Хосе впереди, я — второй, потом польские товарищи, Константин, Шутов — замыкающий.
— Есть! — откликнулся кок.
Польские товарищи вряд ли знали, что такое «кильватерная колонна», Хосе вообще не понимал ни слова, и тем не менее, ровно через три секунды мы выстроились так, как этого хотел старший механик.
— Марш! — выкрикнул Дед, и мы тронулись.
Хлестал дождь, со стороны гор беспрестанно доносились раскаты грома. Текущая жижа вымывала твердую почву из-под ног. Манкевич, который шел впереди меня, не придерживал ветки, и стоило мне зазеваться, я получал хлесткую колючую пощечину.
Хосе шел быстро, почти бежал. Всем остальным этот темп давался с огромным трудом. Кто-нибудь то и дело падал в грязь. Иван в таком случае вопил: стой! И Хосе замирал. Чаще всего падала Анна. Манкевич бросался ее поднимать и тоже падал. Потом подключался я, потом Иван. Валяние в грязи отнимало много сил. Я поймал себя на мысли, что каждый раз жду, когда упадет Анна, чтобы был повод упасть самому, ноги уже не держали. В конце концов Манкевич взмолился: нужен отдых! Хотя бы пять минут. Дед нехотя согласился. Все, как подкошенные, рухнули в грязь.
Сквозь тяжелое свистящее дыхание раздался голос Ивана:
— В пещере мне больше нравилось.
— Недовольные могут… — начал было Дед, но Иван перебил его: — Знаю, знаю… Будь она неладна, эта Лима! — Иван замолчал, но ненадолго. — А все-таки меня интересует, — снова начал он, — как это вы, Михал Михалыч, смогли нас у Леона отбить? У него же целая банда революционеров, с винтовками, с автоматами, у вас только воздушка, а вы еще и двух вражеских языков взяли.
— Отбил и отбил, тебе не все равно? — проворчал Дед.
— Очень даже не все равно, — не унимался Иван. — Вы меня из пещеры вытащили, если дальше так же лихо все пойдет, то и до самого Калининграда допрем.
— Допрем, не сомневайся, — сказал Дед.
— Я уже почти не сомневаюсь, только в родном Калининграде ждут меня такие же революционеры со стволами и паяльниками. Мне бы понять, как с ними надо обращаться, хотел вот у вас опыта набраться. Вы этого Леона что, загипнотизировали?
— Просто поговорил, — сказал Дед.
— Так вы же вроде по-испански не очень…
— Я по-русски с ним говорил. Пару слов, может, по-английски вставил.
— То есть просто пришли…
— Не просто пришел. Побрился, китель надел. Как официальное лицо пришел.
— Китель… — протянул Иван. — А все-таки, что говорили, текст какой?
— Отстань! — отмахнулся Дед.
— Михал Михалыч, не дайте пропасть в неведении, говорю же, для дела нужно!
— Мне тоже интересно! — вставил я.
— И мне! — неожиданно поддержала Анна.
Дед вытащил пачку сигарет, предусмотрительно завернутую в полиэтиленовый пакет.
— Сказал, что ударная группировка Краснознаменного Тихоокеанского флота на подходе. Атомный крейсер, пяток эсминцев, подводные лодки. Граждан Советского Союза обижать не рекомендуется. Сказал, если хоть волос с вашей головы упадет, мы шрапнелью все джунгли прополем, и Леон будет рассказывать о своем революционном прошлом через Тихий океан строго по диагонали — в Магадане.
— И он поверил? — спросил Иван.
— Поверил или не поверил, я не знаю, — сказал Дед. — Сначала вроде как по-испански начал перечить, но как про Магадан услышал — дал полный назад.
— Краснознаменный Тихоокеанский флот, — мечтательно произнес Ваня. — Красиво!
— Хватит лясы точить, тронулись! — скомандовал Дед. Мы снова послушно построились в колонну, только теперь Анна оказалась прямо передо мной. Она отстала от Манкевича и оглянулась на меня. Мне показалось, что она просит помощи. Я прибавил шагу, Анна повернулась и произнесла негромко:
— Костя, кажется, я знаю, где золото.
Я не поверил своим ушам.
— Анна! Какое золото!? Какое сейчас может быть золото!?
— Это просто! — Анна взяла меня за руку. — Ты мне немножко поможешь. Мы справимся вдвоем, ты и я. Мы возьмем его.
Я мягко отдернул руку.
— Нет, — сказал я твердо. — Мне это не нужно.
— Не нужно золото?! Это деньги, много денег, на всю жизнь хватит!
