Джонатан Коу - ЭКСПО-58
— Послушайте, — сказал он. — Вы правы во многом, и я действительно должен извиниться перед вами. Но сейчас в моей жизни должны произойти большие перемены. Возможно, я оставлю свою теперешнюю работу, устроюсь где-нибудь в другом месте. Я не исключаю, что даже, может, перееду в другую страну!..
Дойдя да ворот парка аттракционов, они снова остановились.
— Послушайте, Томас, почему вы все время говорите только про то, что будет? А про сейчас?
Томас не нашелся с ответом.
— Я не маленькая глупенькая девочка. И не хочу, чтобы меня так воспринимали.
Взгляды их встретились. Потом Аннеке обхватила ладонями его лицо и поцеловала в губы. Поцелуй был мягким, нежным, долгим. Потом они просто стояли, обнявшись. Мимо проходили припозднившиеся посетители выставки: они исчезали за воротами, оказываясь уже совсем в другом мире, чем этот. Аннеке погладила Томаса по щеке и улыбнулась:
— Вот видишь? В этом нет ничего сложного. Все очень просто.
Когда они подошли к мотелю, Томас все переживал, что Джозеф Сталин не пропустит их вдвоем. Но у Аннеке была идея: от других девушек-хостес она знала, что в заборе есть лаз и им многие пользуются.
Довольно скоро они нашли этот лаз и смогли проникнуть на территорию незамеченными.
…Томас задернул занавески, Аннеке включила лампу на прикроватной тумбочке, но свет все равно был ярким и резким. И тогда Аннеке стянула через голову платье и положила его на тряпичный абажур. Окутанная нежно-бирюзовой дымкой, комната сразу преобразилась.
Томас смущенно посмотрел на полуобнаженную Аннеке — та сидела на кровати и ждала, когда он подойдет ближе. Какое-то время они просто молча сидели рядом, чувствуя, как бегает между ними электрическая дуга счастливого ожидания…
…За окном слышались раскаты грома, в небе вспыхивала молния, но дождь все никак не начинался. Было очень душно. Покрывало давно упало на пол, Томас и Аннеке лежали на кровати обнаженные, горячие, их тела были переплетены.
Томасу опять не спалось. Аннеке тихо дремала, и дыхание ее было ровным и счастливым. Томас так долго желал, чтобы между ним и Сильвией все произошло именно так — не под стыдливым покровом темноты, одеял и простынь, которые словно ограждают влюбленных от неодобрительных чужих взглядов, хотя откуда им взяться в чужой спальне. Да, Томасу не хватало этого праздника неприкрытой наготы и бесстыдства. И вот оно случилось — но только не с Сильвией, а совсем с другой женщиной, которая вовсе не являлась его женой. Для Томаса это было одновременно и потрясением и каким-то радостным прорывом. Если честно, он и сам не ожидал от себя такого! Он повернулся к Аннеке, и его захлестнула волна благодарной нежности к этой женщине, которая отдалась ему так просто и безо всяких оговорок. Действительно, ведь все так просто! Томас коснулся губами ее волос. Почувствовав его дыхание, Аннеке зашевелилась, приоткрыла глаза с сонной улыбкой и крепче прижалась к нему.
— Не спится? — спросила она.
— Пока нет, — ответил Томас. — Но я счастлив.
— Я тоже, — сказала Аннеке и нежно поцеловала его в губы.
Через мгновение она уже опять спала. Какое-то время Томас просто лежал рядом, чувствуя, как мягко вздымается ее грудь. Он просто наслаждался их общей негой и покоем. Наконец, он осторожно высвободился из ее объятий и встал с кровати. Прошел в ванную комнату, почистил зубы. Потом — как есть, голый — присел на унитаз. И даже в этом было что-то раскрепощающее и срывающее всякие условности…
Вдруг раздался грохот, потом — раскат грома, потом — испуганный крик Аннеке. Томас вбежал в комнату. Аннеке сидела в кровати, прижав к себе платье.
— Что случилось? — спросил Томас.
— Я увидела вспышку. Вот там, наверху, — сказала Аннеке, указывая на световой люк.
— Так это же молния.
— Не знаю, наверное. Но оттуда раздался какой-то странный шум — будто что-то упало с крыши. Или кто-то.
Томас натянул брюки и выбежал на крыльцо, всматриваясь в темноту. Ему и впрямь померещились шаги — словно кто-то быстро уходил прочь по дорожке между домиков. Потом все стихло.
Томас еще несколько минут постоял на крыльце, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Потом он подставил ладонь под первые капли дождя. Дождь застучал по крыше все чаще и чаще.
Томас вернулся в домик, запер дверь изнутри и лег рядом с Аннеке. Прикрывшись покрывалом, они только в четыре часа провалились в беспокойный сон. Будильник должен был зазвенеть в семь. Ливень что есть силы хлестал по световому стеклу, а Томасу снились рукоплескания. Слушатели рукоплескали Эрнесту Ансерме. Он стоял спиной к своему оркестру и лицом к залу, отвешивая поклоны…
Праздник закончился
Благодаря разнице во времени самолет приземлился в аэропорту Лондона в 8.45, то есть на пятнадцать минут раньше, чем взлетел в Брюсселе.
Когда Томас подъехал к своему дому, было уже начало двенадцатого. Обвешанный двумя тяжеленными чемоданами, он подошел к дому, поставил их на землю и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Томас открыл дверь ключом и вошел.
В доме стояла мертвая тишина. Оставив чемоданы в прихожей, Томас прошел на кухню и присел на стул. Какое-то время он просто сидел, собираясь с мыслями. Полное безмолвие прерывалось лишь побулькиванием воды в трубах, да время от времени урчал их новый холодильник-автомат.
Нетерпение Томаса нарастало. Ему предстояло совершить не совсем приятный для него поступок — так что: чем скорее, тем лучше! Откладывать уже дальше некуда.
Томас вышел из дома и уверенно зашагал по садовой дорожке в сторону дома Спарксов. Голова была легкой — результат упоительной и бессонной ночи, — поэтому Томас ни секунды не сомневался в неотвратимости своего поступка. Да, это был кураж: он сейчас пойдет и сделает все так, как советовала Эмили, а именно — даст в нос этому Норману Спарксу! Тот поступил по-свински и сейчас получит за это.
Томас позвонил в колокольчик, но ему пришлось долго ждать, прежде чем в коридоре замаячила медленно бредущая фигура. Наконец дверь открыли: на пороге стояла Джудит, болезная сестра Спаркса, в тонком халатике в цветочек, прыщавая и до невообразимости бледная Джудит. Она подслеповато моргала, словно крот, случайно вылезший на белый свет.
— Доброе утро, мисс Спаркс. Простите, я бы хотел поговорить с вашим братом.
— Мистер Фолей, мне жаль, но он поехал в автосервис, у него машина на ремонте. Но он вот-вот вернется. Проходите, можете подождать у нас.
— Нет, нет, спасибо. Я только вернулся из Брюсселя и еще даже не видел свою жену.
— Передать Норману, чтобы он заглянул к вам?
— Да, если не затруднит.
Несколько разочарованный, пару раз оглянувшись на соседские окна, Томас медленно пошел к себе. Вернувшись на кухню, он поставил чайник, и буквально через несколько минут услышал, как дверь открывают ключом. В дом вошла Сильвия, вернее пыталась войти, потому что в одной руке у нее была набитая продуктами плетеная сумка, а другой она проталкивала в коридор прогулочную коляску с ребенком, но дорогу перегородили чемоданы.
Томас выглянул из кухни, и возникла неловкая пауза. Кажется, оба они очень устали. Прошло уже почти две недели с тех пор, как Томас узнал про измену жены, и за все это время он поговорил с ней только один раз, а именно — в среду, когда нужно было предупредить о своем возвращении. Томас видел, что Сильвия обижена на него — как будто она не понимала причины такой отчужденности. Но Томас был обижен еще сильнее — и причина на то была.
— Привет, дорогой, — сказала Сильвия. — Ты уже вернулся?
— Да. Ты что, не могла меня дождаться?
— Я думала, что у меня есть полтора часа в запасе.
Сильвия расстегнула страховку коляски и поставила Джил на пол. Та неуверенно затопала в сторону отца, хотя для нее это был просто какой-то там дяденька. Томас подхватил дочь на руки и поцеловал ее:
— Привет, маленькая моя. Ты как?
Сильвия с трудом протиснулась на кухню, потому что муж стоял в дверях, загораживая проход, и, пыхтя, поставила корзину с продуктами на стол.
— Где ты была? — поинтересовался Томас.
— Бегала по магазинам.
— Я понял, но где именно?
— Слушай, если ты хочешь чаю, завари и на мою долю.
Не поворачиваясь к мужу, Сильвия начала выкладывать на стол продукты: консервированные овощи, суп, нарезку ветчины из супермаркета, упаковку сосисек и так далее. Томас удрученно подумал, что ему снова придется привыкать к английской пище, да и вообще — никто тут не встречает его с распростертыми объятиями. Так больше не может продолжаться, поэтому этот неприятный для обоих разговор нужно начать прямо сейчас.
Он аккуратно поставил ребенка на пол и сказал:
— Сильвия, нам нужно кое-что обсудить. Это очень важно.
— А подождать нельзя? — ответила Сильвия, продолжая вытаскивать покупки из своей бездонной сумки. Она даже успела побывать в аптеке, потому что на столе появилась детская присыпка, таблетки от мигрени, бутылочка с магнезией.
