Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
Невада сжал губы. По его глазам я понял, что он уязвлен. Я отвернулся, чтобы не видеть этого. Рина наблюдала за происходящим со странной отрешенностью.
— Рина! — Она повернулась ко мне. — Пойди в ванную и смой эту пакость с лица. Подкрасься, как всегда, и сними с себя всю эту сбрую.
Рина молча вышла из кабинета. Я сел за письменный стол. Пока Рины не было, все молчали. Наконец она вернулась: пухлые губы, привычные дуги бровей, серебряная волна волос, падающая на плечи. И теперь всем было видно, что пеньюар скрывает прекрасное женское тело.
— Ну вот, теперь совсем другое дело. Теперь мы снова снимем те сцены.
Рина кивнула и отвернулась.
— Но мы не можем снимать ее вот так! — заявила мисс Гайар.
— Это еще почему?
— У нее колышется бюст.
Я рассмеялся.
— Ну и что в этом такого? Сиськи и должны колыхаться.
— Конечно, — поспешно согласилась костюмерша. — Но на экране все усиливается. Правда, Ли? — обратилась она к кинооператору.
Тот кивнул.
— Это точно, мистер Корд. Получится неестественно.
— Ей надо надеть какой-нибудь бюстгальтер, — сказала мисс Гайар.
— Ладно. Посмотрите, что можно сделать.
Почти мгновенно Рина с костюмершей вышли из ванной и подошли ко мне. Это было лучше прежней сбруи, но, на мой взгляд, без бюстгальтера было лучше. Встав из-за стола, я подошел к Рине.
— Дай-ка я посмотрю.
Все так же равнодушно Рина скинула с плеч пеньюар.
— Повернись! — сказал я. — Так, а теперь направо.
Теперь я понял, что меня не устроило. При каждом повороте бюстгальтер натягивался, сминая ей грудь. Я вопросительно посмотрел на костюмершу.
— Может быть, уберем бретельки?
Но и это проблемы не решило. Мисс Гайар переодела Рину в другой бюстгальтер, вроде укороченного корсета, но его жесткие прокладки заставили грудь походить на гипсовую.
— Может, если я покажу вам, что имею в виду, вы поймете, — предложил я, направляясь к Рине, и велел ей снять бюстгальтер.
Она послушно сбросила его. Я оттянул ворот ее пеньюара так, чтобы он образовал квадратное декольте, едва закрывшее ее соски, и ее грудь двумя белыми лунами поднялась над моими загорелыми пальцами.
— Теперь вы меня поняли?
У всех мужчин в кабинете глаза на лоб полезли.
— Ну, знаете! — возопила костюмер. — Я — художник по костюмам, а не инженер-конструктор.
— Спасибо. Это первая внятная мысль, которую я услышал на нашем совещании, — заявил я, берясь за телефон.
* * *Не прошло и двадцати минут, как Морриси прибыл на студию.
— У меня тут небольшая проблема, Морриси. Мне нужна твоя помощь. Рина, встань.
Она медленно встала и прошлась по кабинету. У Морриси широко открылись глаза за стеклами очков.
— Не существует бюстгальтера, который не давал бы им колыхаться, — сказал я, — но сохранил бы естественный вид. Сконструируй мне новый.
— Вы шутите, мистер Корд?
— Я совершенно серьезен.
— Но… но я ничего не знаю о бюстгальтерах. Я — авиаконструктор, — пролепетал Морриси, густо покраснев.
— Вот поэтому я тебя и вызвал. Если ты можешь создавать самолеты, которые выдерживают нагрузки в тысячи фунтов, то сможешь придумать нечто, что будет поддерживать всего лишь сиськи. — Я повернулся к нашей костюмерше. — Дайте ему все нужные сведения.
Мисс Гайар посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Морриси.
— Нам лучше пройти в костюмерную. Там у меня есть все необходимое.
Все это время Морриси не отрывал взгляда от груди Рины. Мне даже показалось, что его совсем парализовало, но наконец он повернулся.
— Думаю, я могу что-нибудь придумать. Очень интересная проблема. — Он повернулся к костюмерше. — У вас есть кронциркуль?
— Кронциркуль? Зачем?
— А как иначе измерить глубину и окружность?
Несколько мгновений она недоуменно смотрела на него, а потом взяла за руку и повела к двери:
— Думаю, найдется в техническом отделе. Пойдем с нами, Рина.
Морриси вернулся через час, размахивая листом бумаги.
— Кажется, нашел! — объявил он. — Все оказалось просто, как только мы нашли точку приложения силы. Тогда задача свелась к компенсации. Надо было найти способ использовать силу так, чтобы удерживать грудь неподвижно. Оказалось достаточно вставить треугольную распорку, используя принцип подвески. Понимаете? Ну, это тот же принцип, по которому строят подвесные мосты.
Осталось только проверить, будет ли его изобретение работать. Ответ мы получили, как только в кабинет вошли Рина и Айлин.
Рина сбросила халат и осталась в неглиже. Она медленно проследовала ко мне, остановилась прямо передо мной и впервые за этот день заговорила:
— Ну?
Я с трудом оторвал взгляд от ее груди и встретил ее взгляд, холодный и расчетливый. Эта мерзавка прекрасно знала, как она на меня действует.
— И еще одно, мисс Гайар, — сказал я, — пусть завтра на съемке она будет не в белом неглиже, а в черном. Пусть все знают, что она шлюха, а не девственница.
— Да, мистер Корд. — У Айлин сияли глаза. — Думаю, что с мисс Марлоу мы создадим новый стиль. После выхода картины все женщины захотят подражать ее стилю.
— Не мы выдумали эту моду, мисс Гайар, — сказал я. — Женщины выглядели женщинами задолго до того, как мы с вами родились.
Она кивнула и встала. Совещание было окончено. Последним из кабинета выходил Невада, и я попросил его остаться. Он вернулся к моему столу, а я посмотрел на секретаршу. Она продолжала сидеть за столом, а ее блокнот был исчерчен стенографическими значками.
— Что это? — спросил я.
— Стенограмма совещания, мистер Корд.
— Зачем?
— В компании такое правило. На всех совещаниях руководства ведутся стенограммы, а их копии рассылаются.
— Дай сюда блокнот.
Я поджег листки над мусорным ведром. Когда они загорелись, я бросил их в ведро и посмотрел на секретаршу, взиравшую на меня с ужасом.
— А сейчас уноси отсюда свою толстую попку. И если я услышу, что стенограммы моих совещаний окажутся вне этих стен, тебе придется искать новую работу.
Когда я повернулся Неваде, он улыбался.
— Извини, что я так с тобой разговаривал.
— Все правильно, Джонас. Ты копия отца. В его присутствии все чувствовали, кто главный.
Неожиданно я понял, как далеко мы отошли друг от друга. На мгновение я с тоской подумал о детстве, когда я всегда мог получить от Невады поддержку. Но теперь все изменилось. Теперь Невада рассчитывал на меня.
— Спасибо, Невада, — с трудом улыбнулся я. — И не волнуйся, теперь все будет в порядке.
