Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
— Ну и ну!.. — восхищенно воскликнул Вилли.
Рудольф внимательно наблюдал за ними.
— Напоминание о моей развратной юности, — сказала Гретхен и похлопала Рудольфа по руке. — Не беспокойся, Вилли все знает о мистере Бойлане.
— О, я пристрелю его как собаку. Как только увижу. Жаль, что я уже сдал свой пистолет.
— Мне его оставить, Вилли? — с сомнением спросила Гретхен.
— Разумеется. Если, конечно, на тебе оно сидит лучше, чем на Бойлане.
— А каким образом и почему он передал его через тебя? — спросила она, кладя платье на стол.
— Мы с ним случайно познакомились и с тех пор иногда встречаемся, — ответил Рудольф. — Он просил меня дать ему твой адрес, но я не дал.
— Передай, я очень ему благодарна и каждый раз, надевая это платье, буду его вспоминать.
— Если хочешь, можешь сама сказать ему об этом. Он меня сюда привез и сейчас ждет в баре на Восьмой улице.
— Действительно, почему бы нам всем вместе не пойти туда и не выпить с этим типом? — сказал Вилли.
— Я не хочу с ним пить, — сказала Гретхен.
— Так ему и передать? — спросил Рудольф.
— Да, так и передай.
Рудольф встал.
— Пожалуй, мне пора.
— Не забудь сумку, — напомнила Гретхен и с любопытством посмотрела на брата. — Руди, ты часто с ним встречаешься?
— Раза два в неделю.
— Он тебе нравится?
— Не знаю. Я многому у него научился.
— Будь осторожен, — предупредила она.
— Не волнуйся. — Рудольф протянул Вилли руку. — До свиданья. Спасибо за пиво.
— Ну, теперь ты знаешь к нам дорогу. Приезжай в любое время. Буду рад тебя видеть. — Вилли тепло пожал ему руку.
Гретхен открыла ему дверь. Он замешкался, словно хотел сказать что-то еще, но потом просто помахал им и ушел.
— У тебя славный брат. Мне бы хотелось быть на него похожим, — сказал Вилли.
— Ты и так ничего.
— Для своего возраста он ужасно взрослый.
— Пожалуй, даже слишком, — сказала Гретхен. — Он чересчур расчетливый… О чем вы говорили до моего прихода?
— Он интересовался моей работой. Полагаю, ему показалось странным, что приятель его сестры сидит днем дома, а сестра в это время зарабатывает на хлеб насущный. Надеюсь, я сумел его успокоить.
Вилли работал в новом журнале, который недавно организовал один его знакомый. Журнал публиковал материалы, посвященные радио, основная работа Вилли заключалась в том, чтобы слушать дневные передачи, ион предпочитал делать это дома, а не в маленькой прокуренной редакции, битком набитой народом. Ему платили девяносто долларов в неделю, и с теми шестьюдесятью, которые зарабатывала Гретхен, им в общем-то вполне хватало, однако к концу недели они неизменно оставались без гроша, так как Вилли любил рестораны и допоздна засиживался в барах.
— Ты сказал ему, что ты еще и драматург? — спросила Гретхен.
— Нет. Пусть потом сам узнает.
Вилли до сих пор не показал ей свою пьесу. У него было пока написано всего полтора акта, и он собирался все переделывать заново.
— Надень платье. Давай посмотрим, как оно на тебе выглядит, — предложил он, подавая ей платье. Гретхен пошла в спальню. Уходя на работу, она аккуратно убирала кровать, но сейчас постель была в беспорядке: Вилли любил поспать после обеда. Они жили вместе немногим больше двух месяцев, но Гретхен успела досконально изучить его привычки. Его вещи были разбросаны по всей комнате, а корсет валялся на полу у окна. Гретхен улыбнулась. Детская неряшливость Вилли была ей симпатична. Она получала удовольствие, убирая за ним.
С трудом застегнув молнию на платье, она критически оглядела себя в зеркале. Вырез на груди, пожалуй, был слишком глубоким. Женщина в красном платье, смотревшая на нее из зеркала, казалась старше, чем она, — настоящая жительница Нью-Йорка, уверенная в своей привлекательности, женщина, которая, не боясь конкуренции, может войти в любую дверь. Когда она вернулась в гостиную, Вилли, открывавший следующую бутылку пива, восхищенно присвистнул:
— Ты разишь наповал!
— Я в нем не слишком голая?
— Любой мужчина, увидев на тебе это платье, захочет немедленно его с тебя снять. — Он подошел и расстегнул молнию у нее на спине. — А что, собственно, мы делаем в этой комнате?
Они прошли в спальню и быстро разделись. В тот единственный раз — когда она мерила это платье при Бойлане — получилось точно так же. Но близость с Вилли была совсем другой: нежной, ласковой, безгрешной — естественной и неотделимой частью их совместной жизни.
Вилли осторожно перекатился на спину, и они лежали молча, держась за руки, как дети. В комнате было темно. Свет пробивался лишь из открытой двери гостиной.
— А теперь, когда ты испытала на мне свою власть, может, поговорим? Как у тебя прошел сегодня день? — закуривая, спросил он.
Гретхен заколебалась. Не сейчас, потом, подумала она.
— Как обычно. Гаспар снова ко мне приставал. — Гаспар играл в пьесе главную роль. — Тебе не кажется, что ты должен поговорить с ним? Сказать, чтобы он оставил твою девушку в покое. А может, просто дать ему по морде.
— Он меня убьет! — нисколько не стесняясь, сказал Вилли. — Он здоровый как бык.
— Я полюбила труса. — Гретхен поцеловала его в ухо. — Если бы кто-нибудь к тебе приставал, я бы ее тут же убила.
— Это уж точно, — рассмеялся Вилли.
— Сегодня в театр приходил Николс. Он обещал в следующем году дать мне роль в новой пьесе. Большую роль.
— Ты станешь звездой, — сказал Вилли. — Твое имя будет светиться на афишах, и ты выбросишь меня, как старый башмак.
«Не все ли равно, когда он об этом узнает — сейчас или потом», — подумала она.
— В следующем сезоне я, по-видимому, вообще не смогу работать.
— Как так? — Приподнявшись на локте, он с удивлением посмотрел на нее.
— Я была сегодня утром у врача, — сказала она. — Я беременна.
Вилли сел и потушил сигарету в пепельнице.
— Схожу попью. — Он неловко поднялся с кровати и, накинув старый халат, прошел в гостиную. Гретхен услышала, как он наливает себе пива. Она лежала в темноте и чувствовала себя брошенной. «Не надо было говорить ему, — подумала она. — Теперь все кончено». И тут же решила: если начнет возражать, скажу, что сделаю аборт. Она знала, что никогда не решится на аборт, но сказать — скажет.
Вилли вернулся в спальню. Она включила свет у кровати. Этот разговор должен состояться при свете: выражение его глаз скажет ей больше, чем слова.
— Слушай. Слушай очень внимательно, — садясь на край кровати, сказал Вилли. — Я или получу развод, или убью эту стерву. Потом мы поженимся, и я поступлю на курсы молодых матерей, научусь пеленать и кормить младенцев. Вы меня поняли, мисс Джордах?
