Николай Дежнев - Пояс Койпера
Я сделал глоток. Возможно, коньяк не был из марочных, но пришелся ко времени. Майский, думал я, глядя, как тот тянет из моей пачки сигарету, без сомнения, циник и мизантроп, а и у него душа болит. Чего стоит то, что отговаривал меня участвовать в проекте, приносящем ему деньги! С уважением и симпатией поднес ему зажигалку. Мечтал, наверное, в молодости выбиться в меерхольды, а приходится заниматься черт знает чем, вплоть до парадов педерастов. Что это — судьба?.. В таком случае жизнь дается нам не сама по себе, а лишь в комплекте с судьбой. Где-то на небесах есть весы, на которых взвешивают наши грехи и добродетели, их баланс и определяет, как нам жить, и нет никого, кого бы спросили, хочет ли он возвращаться в жизнь!
Вряд ли Леопольд, несмотря на все его таланты и энергию, был способен читать чужие мысли, однако заметил:
— Знаешь, иногда очень хочется верить в провидение! В нем единственная надежда, что когда-нибудь наша жизнь станет осмысленной…. — И, возвращаясь к обращению на «вы», поинтересовался: — С телесуфлером работать приходилось? Видели хотя бы, как это делают ведущие новостных программ? Читают бегущую перед глазами строку, а впечатление такое, что смотрят в камеру. От вас их скорость и дикция не потребуются, вы живой человек… — ухмыльнулся, — пока, но слишком часто запинаться тоже не стоит. Придется потренироваться, а насчет текста не переживайте, когда уберут «тра-та-та», он станет вполне пристойным.
— Но… — поколебался я, стоит ли говорить, — это… это не моя жизнь!
— Ах, оставьте! — махнул рукой Майский, как могла бы это сделать любая выпускница института благородных девиц. — Вы на телевидении, здесь все придумано, никто своей жизнью не живет. Эфир сажает на иглу почище героина. Люди готовы продать все, и себя в том числе, только бы мелькнуть в кадре и быть востребованными. Эксгибиционизм, батенька, осложненный букетом фрейдовских комплексов… — Плеснул в свой стакан из бутылки, мой был еще на половину полон. Поднял его и с видом исследователя посмотрел на свет. — Был такой шлягер времен Парижской коммуны: «Мы наш, мы новый мир построим»… — Облизал тонкие губы. — А еще прекрасный польский фильм «Все на продажу». Так вот его название куда созвучнее нашей жизни, чем «Интернационал»! В мире потребления всё — товар, и искусство с литературой ничем не отличаются от женских прокладок, только они, в память о загнанном Пегасе, обязательно с крылышками…
Проглотил одним глотком коньяк. Я смотрел на него и прикидывал, знает ли он правду о том, зачем на самом деле понадобилось шоу. Скорее всего, нет, а если и догадывается, то не по причине болтливости Феликса, не в его это характере. Наверняка Фил использует режиссера втемную, как это называется на языке спецслужб. По крайней мере, термин этот мелькает в шпионских и полицейских триллерах.
Косвенно уровень осведомленности Леопольда можно было проверить, и я спросил:
— Скажите, а как будет организован подсчет голосов? Хотелось бы знать, я, в некотором смысле, лицо заинтересованное. Как известно, результаты выборов определяют не те, кто бросает в урны бюллетени, а те, кто их считает.
Майский ответил не сразу, подождал, пока я допью коньяк, и только тогда пожал костлявыми плечами.
— Слава Богу, за арифметику я не отвечаю! Феликс Адрианович сказал, что обработкой статистики займутся специалисты профильного института, они и обеспечат нас всем необходимым. Наше дело работать с цифрами на табло в зрительном зале. Это, кстати, накладывает ограничение на выбор ведущих. Недостаточно иметь смазливую физиономию и говорить, не краснея, пошлости, от них потребуется такт и, не побоюсь этого слова, интеллект…
Ничего толком Арнольдыч не знает, пришел я к выводу, ничего ему Фил не сказал. Уходя от потенциально скользкой темы, спросил:
— И много их, ведущих, надо?
— Да нет, только двое, мужчина и женщина! Теперь это принято не только на телевидении, но и на радио. Вдвоем легче ориентироваться в сложных ситуациях, к тому же, если один из них сморозит глупость, а случается это сплошь да рядом, быстрая реакция второго смажет отрицательное впечатление. В прямом эфире часто возникают накладки, разруливать их ведущим приходится самостоятельно. Ну и я буду хоть и за кулисами, а неподалеку, смогу вмешаться в ход событий во время перебивок на рекламу…
Леопольд не договорил, задумался. Я почувствовал себя лишним и решил, что пора откланиваться, но он меня попридержал.
— Вы не верите, а меня любят дети! Да-да, своих только нет, в этом беда. — Подался ко мне худым телом, понизил голос: — Слушай! Мой тебе совет: нарожай дюжину и блажь участвовать в подобных шоу пройдет. Я бы и сам, но поздно. Не в том смысле, а вырастить не успею… — Посмотрел на меня тускло, потер в нерешительности ладонью подбородок. — Есть еще одна заморочка!.. Как бы это сказать?.. В общем, сценарий, можно сказать, утвержден, бюджет предусматривает расходы на медицинское сопровождение…
Продолжал еще что-то мямлить в том же духе, но я его перебил:
— Послушайте, Леопольд, а не пойти ли вам к чертовой матери! Сколько можно жевать жвачку, вы же не корова. Мне известно, что шоу — не игра и исход может быть летальным. Говорите, что собираетесь сказать, не тяните кота за хвост!
Майский потянулся к лежавшей на столе пачке, как утопающий к соломинке. Вытряхнул сигарету и едва ли не вырвал у меня из рук зажигалку.
— Почему всегда я?.. — Чиркнул о кремень раз десять и только потом прикурил. — Феликс Адрианович сказал, он ваш друг, вот сам бы и… так нет, свалил на меня! — Несколько раз жадно затянулся. — Определиться надо! С формулировкой. Фенечка в том, как спросишь, такой ответ и получишь. Ставить вопрос на голосование прямо: жить вам или умереть — прокуратура возражает. Тогда как?..
А Фил-то дрогнул, не смог со мной о таких вещах! Не посмел, глядя в глаза, кишка тонка. Хотя от участия в шоу не отговаривал. Решение-то Котова, не его. Что же получается, самому мне, что ли, выбирать кратчайшую дорогу на эшафот? Нет, брат, шалишь, я умываю руки.
— Есть варианты?
— В предварительном порядке проконсультировались с психологами, — помялся Майский. — Вопрос мог бы быть таким: «Безразлична ли вам судьба Сергея Денникова?» При том, конечно, понимании, что всем заранее известно, чем вам грозит положительный ответ большинства…
Что-что, а понимание такое имеется, констатировал я, достаточно полистать газеты и заглянуть в Интернет! Телефон лучше не включать, вокруг дома бродят смурные типы и всем подряд тычут в физиономию камерой с микрофоном. Наглая девица из автобуса с тарелкой на крыше соседям прохода не дает. Жизни мне нет, а понимание есть! Сезон охоты еще не начинался, а лицензиями на мой отстрел уже торгуют направо и налево.
— Мы часто говорим, мол, равнодушие убивает, — продолжал Майский, — вот шоу и покажет, справедлива ли народная мудрость. Но если вас интересует мое мнение, я бы задал вопрос непосредственно, без фарисейства…
— Вы же только что сказали, прокуратура!..
— Сказал! — вздохнул Леопольд и раздавил в пепельнице окурок. — Боюсь я за вас, честное слово. Боюсь! Народец у нас безучастный, затрахала его капиталистическая действительность. Ему не то что на вас, на себя наплевать. По оценкам социологической службы, шоу будут смотреть от пятидесяти до семидесяти пяти миллионов человек. Обитают они в основном в городах, где жизнь жесткая и одинокая. Каждый в своем окопчике, соседей по лестничной площадке не знают в лицо. Здесь всем на каждого насрать и каждому на всех. Если же задать вопрос в лоб, то люди очухаются, поймут, что твоя кровь на их руках… И на моих! — вздохнул тяжелее прежнего. — Теперь поздно идти на попятную, да и не я, так найдутся другие. В нашей проституточной профессии достаточно один раз отказаться, и больше не предложат. В этом мире надо бегать в стае и подвывать по команде.
Глаза Майского упорно избегали мои, но я сумел их поймать.
— Не переживайте, Леопольд Арнольдович, формулировка вопроса меня устраивает, тем более что мне дадут возможность обратиться к зрителям. Уверен, люди меня в обиду не дадут…
— Твои слова да Богу в уши! — улыбнулся Майский, впрочем, весьма безрадостно. Подергал себя по привычке за мочку уха. — Давно я в церкви не был, надо будет зайти, поставить свечечку.
Я протянул ему руку. Он ее пожал.
— Давай, Сергей, до пятницы еще увидимся! Потренируешься с телесуфлером, осмотришься…
— Так сегодня вроде бы четверг.
— Ясный перец, что не завтра, а через неделю, — нахмурился Леопольд, думая уже о чем-то своем.
— И что же будет через неделю? — не понял я.
— Тебя что, не предупредили? — поднял кустистые брови Майский. — Начало в семь вечера, самый что ни на есть прайм тайм!
Я аж похолодел.
— Так скоро!
— Не волнуйся, — похлопал он меня по плечу, — мои ребята знают дело, успеем в лучшем виде!
