Сергей Карамов - Путешествие из Неопределенности в Неизвестность
– Ясно, – проворчал краснощекий депутат с бородавкой на носу. – ничего сами вы не подумали, сигнала нам всем не подали… А потом кричите, что в Заумной Думе проходной двор!
Любовольский побагровел от злости. Видно, что не любил слушать разные замечания в свой адрес.
– Ты бы, Напыжников, помолчал бы, когда я рассказываю, – упрекнул он краснощекого депутата.
– Моя фамилия – Пыжников, а не Напыжников! – поправил Любовольского краснощекий депутат Пыжников, надуваясь.
– Вот именно, Напыжников! Мешать мне не надо, – недовольно произнес Любовольский, покачивая головой.
– Опять вы спутали, нарочно, что ли?! Пыжников я!
– Хорошо, пусть хоть кто угодно будет, Пыжников или Испыжников, Припыжников, только дайте мне закончить мой рассказ! Я должен всех новых посетителей в нашей Заумной Думе оглядывать или проверять их документы?! Ведь для этого есть охрана!
Напыжников, депутат с брюшком, согласился с ним:
– Верно! Мы должны законы принимать, а не проверять новых посетителей и новых неизвестных депутатов…
– Спасибо, Пыжников, – поблагодарил его Любовольский, улыбаясь.
– Сколько можно путать меня с Напыжниковым? – возмутился Пыжников. – Ведь не день работаем вместе, но постоянно путаете!
– Ладно, – небрежно ответил Любовольский, морща недовольно брови, – не мешайте мне рассказывать, а то я прекращу… Итак, сидит этот незнакомец вблизи меня, молчит, ни с кем не разговаривает, ничего не читает, хотя перед ним, как и перед всяким депутатом, лежат распечатки принятых положений и законов… И очки он не снимает! А рядом с ним сидит другой, с кем он заходил в зал заседаний. Но я его спутника знаю, не раз с ним говорил… А этого в темных очках в первый раз вижу! Вижу, что этот в темных очках слишком подвижен, не сидится что-то ему на месте. Ерзает слишком на стуле, часто оборачивается по сторонам. Прошел час, заседание наше продолжается, я выступил на месте, не подходя к трибуне, потом еще двое депутатов… Заседание прдходит к концу, голосовать нужно нам….
– А спутник этот тоже молчал? – не выдержал Негожа, перебивая Любовольского.
– Тот депутат читал сборник законов, потом говорил по сотовому телефону, – ответил Любовольский, – но я бы просил никого больше меня не перебивать!.. Вижу, что спутник незнакомца в темных очках показывает ему на кнопки для голосований на столе… Голосование началось, все депутаты встают, нажимая на кнопки за себя и за своих знакомых депутатов, которые не явились сегодня… А этот незнакомец в темных очках тоже встает и нажимает сразу подряд на все кнопки на столе, на все кнопки подряд нажимает…
– И что тут странного? – удивился Пыжников.
– Да, что тут странного? – согласился с Пыжниковым Напыжников. – И я так нажимал на все кнопки рядом с собой, когда моих коллег нет и они меня просят нажать вместо них… Все так…
– Не перебивать меня, Пыжников или Испыжников, – грубо перебил депутата Любовольский, стукнув кулаком по столу. – А то не буду больше рассказывать!
– А я прошу снова не искажать мою фамилию и не кричать на меня! – воскликнул Пыжников.
– И я присоединяюсь к моему коллеге! – молвил Напыжников, хмуря брови.
Короткая пауза.
Я заметил, что не только я внимательно слушаю беседу депутатов, но и многие другие посетители ресторана. Кто-то рядом со мной тихо произнес другому:
– Интересно, а драться они сейчас будут или нет? Хотелось бы посмотреть…
– Не-а, – вяло ответил кто-то, – не будут, вот когда кого оскорбят, то тогда другой полезет на обидчика с кулаками…
– А что дальше было? – нетерпеливо спросил Любовольского Негожа. – Вы расскажете до конца или нет?
– А мне дают это сделать? – почему-то вопросом на вопрос ответил недовольный Любовольский. – Итак… депутат в темных очках нажимает на все кнопки рядом с ним, нажимает и нажимает… даже сошел вниз, там стал нажимать, думаю, понравилось ему, может, детство свое вспомнил? Я сзади ему пытаюсь объяснить, что так себя не ведут в Думе, чтобы он перестал нажимать на все кнопки, но он словно меня не слышит…. Тогда другому, который рядом с ним сидел и вместе с ним зашел в зал заседаний, говорю: «Уймите вы своего депутата! Чего он бегает по рядам и на все кнопки нажимает?» Но тот тоже чего-то молчит… Я снова к нему обращаюсь, говорю, что здесь не цирк, а Дума… На что тот с ухмылкой мне отвечает: «А я думаю, что цирк!»
– Так прямо и сказал?! – возмущенно спросил Негожа.
– Так прямо и сказал, – кивнул Любовольский, – вот именно… Что мне тогда было делать? Другие депутаты тоже заметили что-то странное в поведении депутата в темных очках.
– И что же дальше было? – спросил Пыжников.
– Опять вы меня перебиваете, Напыжников?! – рассердился Любовольский. – Сколько же можно?
– А вы опять мою фамилию искажаете? – таким же тоном спросил Пыжников.
– Да, – согласился сидящий рядом с Пыжниковым Напыжников, – довольно странно слышать, почему путают наши фамилии с Пыжниковым?
Любовольский сделал вид, что не слышал замечаний в свой адрес, после чего продолжал рассказывать:
– Некоторые попытались остановить депутата в темных очках, но он вдруг стал прыгать… Да, именно так, уважаемые депутаты, прыгнул на стол, побежал потом по нему, прыгнул далее на другой стол, сел прямо на голову одного депутата… Тот как заорет, вскакивает, пытается этого хулигана в очках стащить… Давно я такого безобразия в нашей Думе не видел!.. После того, как этот хулиган в очках слез с головы депутата, депутат схватил его за одежду… Потом слышим мы вопль депутата: «Смотрите! Кто это?!» Я подошел к нему, увидел в его руках темные очки, какую-то черную куртку. «Не понимаете, что ли?» – кричал депутат, показывая мне очки и куртку того хулигана. Я ответил, что не понимаю собственно, что он имеет в виду… Тогда депутат показывает мне рукой, не говоря ничего более, будто лишаясь дара речи… И… и…
– Ну? Чего там было? – нетерпеливо спросил Негожа.
– Хватит вам тянуть! – произнес Пыжников. – Что дальше было?
– А дальше было самое удивительное, – усмехаясь, ответил Любовольский, откидываясь на спинку стула и внимательно смотря на притихших депутатов, которые буквально ели глазами Любовольского и прислушиваясь к каждому его слову.
– Ну?!
– Дальше мы все увидели, что по столикам бегает не человек, а громадная обезьяна! – известил всех Любовольский. – Да, да, о-бе-зь-я-на!.. Неизвестно, как она прошла в нашу Думу, прошла через специальный контроль, многое мне непонятно… Тот депутат, на которого она внезапно присела, сдернул с нее темные очки, куртку, после чего стало всем ясно, кто с нами сидел только что в зале заседаний! Обезьяна прыгала, шумела, мешала нам работать… Такой шум стоял в зале, ничего слышно не было… А дальше была занятная одна сцена: этот человек, с которым обезьяна прошла, громко объявил, что это розыгрыш.
– Что-о? – удивленно спросил Пыжников.
– Это как понять? – не понял Напыжников.
– Многие сначала не поняли, но тот, с которым обезьяна прошла в зал заседаний, объявил, что это просто телерозыгрыш, всё происходящее записывалось на видеокамеру и будет позже показано в эфире!
– Какое безобразие!
– Согласен с этим полностью, – ответил Любовольский, – самое безобразное заявление мы услышали далее: что мы, послушные депутаты, только и делаем в нашей Думе, что голосуем и руки поднимаем, когда нам скажут при голосовании руки поднять, или только на кнопки нажимаем! И что для этого ума не надо, может и обезьяна то же сделать! Для этого и был задуман такой телерозыгрыш!
Раздались возгласы депутатов:
– Какой позор!
– Безобразие!
– Нужно вызвать срочно директора телекомпании «Останки»!
– Министра культуры!
– А что скажет наш Евсей Горыныч, если он узнает об этом конфузе?!
– Какое безобразие!!
– Уволить охрану Думы!
– Евсей Горыныч всех отругает!
– Если исходить из старого выражения, что можно коня провести в Сенат, – громко заметил я, чтобы услышали меня все в зале ресторана, – то и обезьяну можно привести в Думу! Она тоже может руки поднимать и на кнопки нажимать.
– Что-о? – взревел от ярости Любовольский, оглядывая зал ресторана. – Кто… кто посмел это сказать?
– Я посмел сказать, что нельзя говорить при вас? – ответил смело я, глядя на депутатов.
Воцарилось короткое молчание.
Неустроев вместе со своими телохранителями за своим столом давились от смеха, показывая пальцами в сторону депутатов.
– Вот такие типа… наши депутаты? – смеясь, спросил Неустроев. – И мы за них ходим голосовать?
Любовольский повернулся ко мне, грозно сказав:
– Я попросил бы вас нам не мешать обсуждать наши деловые вопросы! В противном случае я вызову милицию!
– А я попросил бы не делать мне замечаний, – ответил с достоинством я, пристально глядя на депутата, – здесь общий зал, прошу не шуметь самим!
