Сара Миллер - Я знаю все твои мысли
В коридоре отец Гида затевает все по новой:
— Ну и ну. Никогда прежде не видел, чтобы ты так здорово выглядел! Совсем не похож на старого доброго Гида! — Он ухмыляется и уже в третий раз за день делает агрессивный и совершенно неприятный для Гида жест — тычет его в ребра.
Капитан Яйцеголовый сидит на корточках в противоположном конце коридора и скармливает бумаги электрическому измельчителю. На его лице гримаса.
Гид видит, как отец приободряется в предвкушении своего любимого занятия — надоедать незнакомым людям, которые не желают с ним общаться.
— Убиваете двух зайцев, да? — ревет Джим. — Присматриваете за маленькими негодниками и предупреждаете кражу личной информации? Знаете, у меня был приятель, и его документы попали к двум латиноамериканцам… Они купили по его кредитке четырнадцать телевизоров и двенадцать комплектов велюровой мягкой мебели для гостиной!
Капитан Яйцеголовый хмурится.
— И бог знает сколько еще билетов туда и обратно к Деве Марии Гваделупской…
Яйцеголовый выключает измельчитель и меряет взглядом отца и сына.
— Ну да ладно, шутки в сторону. По пути сюда я видел хорошенькую дамочку, наверное, это была ваша жена, с электрической открывалкой…
От слов «хорошенькая дамочка» глаза Яйцеголового превращаются в серый камень.
— Пошли, пап, — шепчет Гид.
Но Джим Рейберн невозмутимо продолжает:
— Я смотрю, у вас тут проблемы с электричеством.
Или я ошибся? Не думаю. Может, я взгляну?
— Пап, — умоляюще произносит Гид, — как же мой сюрприз, забыл?
Джим широко улыбается. И на секунду бедняге Гиду кажется, что он выиграл… Но тут Джим говорит:
— Этот сюрприз тебе лучше увидеть без меня!
«Форд» припаркован там, на улице, позади большого здания с колоннами…
— «Тайер», факультет гуманитарных наук, — любезно подсказывает Яйцеголовый.
Джим выуживает ключи из кармана штанов и протягивает их Гиду. Гид сует их в карман, чтобы капитан Кавано не заметил надпись на брелоке: «Рыбы дрожат при звуке моего голоса». Он смотрит на часы. Девять утра. Еще десять часов, и отец уедет.
Осознав свое поражение, капитан открывает дверь своей квартиры и впускает мистера Рейберна.
— Заходите, пожалуйста, — цедит он, едва открывая рот.
Очутившись на улице, Гид вдыхает холодный запах осени с примесью пожухлых листьев. Моя жизнь теперь здесь, думает он. Он закончит школу и поступит в колледж. Как бы ни расстраивал его конфликт с отцом, теперь и до конца его жизни у него по крайней мере будет начало, середина и конец. Это начало, потому так трудно, но дальше будет лучше.
Кстати о хорошем. Навстречу ему идет Пилар Бенитес-Джонс. С одной стороны ее сопровождает блондинка в короткой юбке, сапожках и свитере, а с другой — пожилой мужчина с седыми волосами и смуглой кожей. Пилар с блондинкой как будто нарочно за медлили ради него шаг. Наверное, это ее сестра и отец, думает Гидеон. Но когда они подходят ближе, он понимает, что блондинка — скорее всего ее мать, а пожилой смуглый мужчина — дедушка или дядя. Мать Пилар в ярко-розовом костюме, а каблуки у ее сапожек такие тонкие, что у основания превращаются почти в гвоздики. Не считая пары морщинок на лице, она похожа на девочку. На мужчине темный костюм и шляпа, он опирается на трость и похож на элегантную черепаху.
— Привет, — говорит Пилар. — Это мои родители. Почему, думает Гид, отец Пилар выглядит так сексуально, хотя он уже одной ногой в могиле?
Пилар еще более идеальна и красива, чем обычно. На ней голубые замшевые лодочки на низком каблуке, узкие джинсы, очень низко сидящие на бедрах, и белая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц ниже, чем одобрили бы родители (Гиду так кажется и, если честно, мне тоже). Волосы убраны наверх в художественном беспорядке. Тени для глаз под цвет туфель.
Гид пытается изобразить на лице такую улыбку, которая бы произвела впечатление на родителей Пилар: вежливую и приветливую. Они улыбаются в ответ, но при этом как будто смотрят сквозь него. Особенно отец Пилар: он будто сосредоточен на чем-то, что находится в тысяче километров отсюда. Его затуманенные зрачки не двигаются ни на миллиметр, когда он пожимает Гиду руку и говорит что-то похожее на «рад встрече», хотя это звучит как «равече».
— Ну что, — говорит Гидеон, — какие у вас планы на сегодня?
Мы, наверное, поедем в Бостон, сходим в музей, может, пообедаем и выпьем коктейль с нашими бостонскими друзьями, с которыми мы познакомились в Барселоне, — отвечает миссис Бенитес-Джонс и пожимает плечами. Она говорит без акцента: видимо, именно она «Джонс», а не «Бенитес». Но «Барселона» она произносит, как и положено по-испански: Бар-фе-лона. Гид не замечает этого, а я слышу. — А вы? Вы и ваши родители?
— Отец, — поправляет Пилар. — Мама Гида не приехала.
Если бы кто-то другой сказал это, Гид бы смутился. Но он так рад, что Пилар помнит о том, что он ей рассказывал, что просто робко улыбается в ответ на сочувственную улыбку Пилар.
— Ясно, — мама Пилар чуть хмурится, услышав это. — Вы с отцом то же самое запланировали?
Гид чуть не прыскает, представив, как его отец пьет коктейли со старыми друзьями из «Бар-фе-лоны».
— Наверное, — отвечает он, и почему-то в голову ему приходит мысль: только бы отец не пронюхал, что в Ревере есть собачьи бега!
Мама Пилар смотрит на часы: крошечный усыпанный бриллиантами розовый циферблатик.
— Нам пора, — говорит она. Гидеон переводит взгляд на отца Пилар. У него совершенно рассеянное выражение, он улыбается, но один глаз слегка подергивается. Кажется, он не замечает ничего вокруг. Его жена берет его под руку и помогает пройти пару шагов. Пилар чуть отстает и смотрит на Гида.
— Ну надо же, — говорит он, когда они оказываются вне зоны слышимости. — Твой отец совсем старый. — Тут же он думает: какой же я дурак. Я самый тупой из всех, когда-либо живших на Земле. Но Пилар начинает хохотать.
— Слава богу, хоть кто-то сказал правду. А то обычно все говорят «какая у тебя красивая мама».
— Если честно, — признается Гид, продолжая тему, раз уж она пришлась так по душе Пилар, — я даже не обратил внимания, потому что был просто поражен, какой у тебя старый отец! Погоди-ка. Не думаю, что он одобряет твое знакомство с крутыми ребятами… И свидания с рок-звездами, которые намного старше тебя.
Пилар хмурится.
— Про Денниса они ничего не знают. Они бы меня убили. Когда я закончу колледж, я должна обручиться с одним аргентинцем. Porteňo.
— Это что — футбольная команда? Пилар качает головой.
— Нет. Это значит, он из Буэнос-Айреса. А мы из Патагонии. Ну неважно. Ему уже тридцать шесть. Они с отцом вместе владеют компанией.
— А что за компания? — спрашивает Гид. Пилар кладет руки на бедра.
— Ты уверен, что хочешь знать? Они производят промышленный растворитель из говяжьего жира.
— О черт! — Ну как еще отреагировать на это?
— Как бы то ни было… это неважно. В общем, к тому времени, как мы обручимся, ему будет сорок или сорок два… — Гид холодеет. Его отцу сорок два. Он представляет Пилар замужем за своим отцом. Ужас.
— Пилар…
— Мне пора. — Она берет его за руку. — Пожалуй- ста, не говори никому о том, что я тебе рассказала, — просит она, убегая, и снова идет между мамой и папой. Она доверилась ему! Минутку. Она не хочет, чтобы он разболтал о растворителе из говяжьего жира или о
ее запланированной свадьбе?
Он решает помалкивать и о том, и о другом.
До парковки идти всего три минуты, и Гид фантазирует о том, как врывается на свадьбу Пилар лет так через шесть. В его воображении бракосочетание происходит в церкви, которая стоит в центре большого поля. Наверное, говяжий жир породил у него такие ассоциации. Как бы то ни было, сразу после того как отец Пилар вручает ее мужику у алтаря, Гид врывается в церковь. Пилар, великолепная в своем белом платье, но с заплаканными глазами, падает в обморок ему на руки. Он делает ей искусственное дыхание, и они сбегают из церкви. У подножия лестницы путь им преграждает огромная куча коровьего дерьма, но Гид берет Пилар на руки и переносит через препятствие. Мать Пилар наблюдает за ними со ступенек церкви; она в бешенстве, ее возмущает, что дочери предстоит прожить жизнь с таким молодым, сильным и храбрым юношей, как Гид.
Гид хотел бы до конца жизни предаваться подобным фантазиям, но он уже подходит к «сильверадо». И вот- вот увидит свой сюрприз. Он подходит к пикапу сзади и, приближаясь, кажется, видит что-то на подушке переднего сиденья? Неужели цветок? Или гигантская бутылка? О нет. «Что-то» поворачивается вправо.
Это человек.
И не просто человек. А очень недовольный человек. Это Даниэль. Он видит ее лицо в зеркале заднего вида. Она тоже замечает его и выходит из машины.
Она поправилась, но в нужных местах. Волосы подстрижены короче, и ужасное мелирование, которое она сделала сама при помощи полиэтиленовой шапочки и подруги Джиллиан Лоу, уже отросло. Она выглядит довольно мило… в меру своих возможностей. Но по меркам «Мидвейла» она некрасива. У нее жесткое лицо, как у девчонки, которой приходится жить в одной комнате с сестрой, выпрашивать у родителей машину и слишком часто питаться замороженными полуфабрикатами, когда родители задерживаются на работе. Даниэль просто стоит и смотрит на Гида. Это продолжается целых две минуты или около того. На тропинке за ее спиной появляется группа студентов в рваных джинсах и поношенных свитерах. Они улыбаются и показывают что-то своим родителям, которые выглядят точь- в-точь как дети, только джинсы у них поопрятнее и свитера поприличнее. Завидев Даниэль, ребята замолкают, меряют ее коротким взглядом, а потом идут дальше. Они никогда раньше не видели эту девочку, кот рая стоит на парковке, сжимая черную вельветовую сумку из дешевого магазина. Они продолжают идти, про себя отметив, что ей здесь не место. Но это их совсем не беспокоит.
