Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2012)
Ядерные боеголовки.
Постановление
Вынесено постановление
Об избавлении
От старшего поколения
Путем повсеместного его задавления.
Наняты киллеры,
Юноши стройные,
Девицы стильные,
Права куплены им автомобильные,
Джипы выделены с кенгурятниками,
Задача определена перед ратницами и ратниками:
Увидал старика —
Жми на газ, дави,
Это выражение к старцам любви,
Проявление милосердия,
Так и так, у него эмфизема
И аритмия предсердия,
Так что лучше ему
Покинуть наш свет.
Ничего личного здесь нет.
Койот
Памяти Лианы Фиббс,
которая и койотов прикармливала,
не говоря уж про аризонских рысей.
Я койот, я Божий карат,
Мало кто в мире мне рад,
Я худ, неведомо в чем душа,
На моей шкуре парша.
Я плачу ночью у разных стен,
Я не мистический феномен,
Я гангрены реальнее, Ваша Честь,
Mне тут оставляли прежде поесть.
Все внезапно в жизни, все вдруг,
И тебя допросят, любезный друг:
«Не вы ль на койота смотрели вчера
В инфракрасный прицел в три часа утра?»
Отвечай, нет, не смотрел, ни-ни,
Вверху небесные плыли огни,
Внизу городские мерцали огни,
Были чудные ночи и дивные дни!
Неожиданное знакомство
На скамье в черноголовском парке
Познакомился с дворником,
Симпатичнейшим человеком.
Поэт,
Хоть и говорит с украинским акцентом,
Отставной офицер.
Интересно,
В солнечной Атлантиде
Тоже было много таких отставных офицеров,
Пока она с треском и грохотом не провалилась
В теплые воды дружественного океана?
[1] Жан Анри Фабр (1823 — 1915) — знаменитый французский энтомолог.
Кукольник
Горланова Нина Викторовна и Букур Вячеслав Иванович родились в Пермской области. Закончили Пермский университет. Прозаики, эссеисты; печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь” и др. Живут в Перми.
Средь хода жизни зимне-скрипучего… короче, в Фиалохолмске начали цикл радиопередач “Семь чудаков нашего края”.
В селе Ручейки проживал один такой — кукольник Петр Федорович Фролов, он же Петрофан.
— Это островок невинного света! — выскользнула из внедорожника журналистка Карина Бедуин (три кости, обтянутые хорошенькой физиономией, а не оторваться!).
Уста ее почти лобызали серебристый диктофон.
— У него счастливые глаза, как у композитора Журбина! Его зеленые варежки — как листики весенние…
На самом деле эти “счастливые глаза” кукольника уже полгода передают только один процент света в мозг.
— Как же так, а где впечатления для спектаклей берете?
— А что во сне приснится, то и впечатление…
С Кариной приехал из Фиалохолмска режиссер кукольного театра Лев Воробьев. Сам! Выбрался из джипа и поправил волчий малахай, подаренный казахскими кукловодами. Он хотел понять, как это в наши дни, в XXI веке, по селам ходит кукольник. Неужели наступает новое средневековье?
— Я не поверил своим глазам, — говорил он в пути, — когда прочитал в Сети: на табуретке все представление! Петрофан играет на гармони, поет про злободневное, а куклы на табуретке как бы сами пляшут. И вот погнало меня любопытство за сто верст — в Ручейки.
Не верьте ни одному его слову!
На самом деле в капустнике на юбилее театра он играл черта, после чего заснул и трое суток не мог проснуться… уж думали, что в коме. Позвонили знакомому батюшке, а тот спрашивал: крещен ли режиссер. Никто не знал, даже жена — завлит театра.
Вдруг Лев очнулся в палате интенсивной терапии, как ни в чем не бывало пощелкал длинным полированным ногтем мизинца, выкрашенным в стальной цвет. И говорит медсестре:
— Спасибо. У вас дети-внуки есть? Сказки они любят? А кукол? На всех контрамарки выдадут в кассе… Игорь, ты что здесь делаешь?
— Бог и черт боролись за твою душу, — сказал отец Игорь, бывший саксофонист, а еще ранее — бывший хирург, который, уходя из профессии, заявил: “Довольно я пролил крови”.
Внешность Льва Воробьева сочетала в себе и льва и воробья: на темени хохолок, а взглянет — чистый царь зверей. В общем, режиссеристый весь. Впрочем, мог представиться: “Президент общества дураков”. И раскланивался.
В кукольном театре все поголовно отращивали ногти на мизинцах. Чем-то грело их такое подражание Пушкину.
Так вот: поехал Лев к кукольнику — после трех суток тех, без сознания когда лежал…
Между тем народ в магазине собрался. Петрофан сел на одну табуретку, другую поставил перед собой. Снял зеленые варежки и черные валенки, заиграл и запел:
Приходится пить
То, что в колодце,
Приходится петь
То, что поется…
Кукла вышла по прорезям в центр табуретки, поклонилась и сказала голосом Петрофана, но не обычным, а очищенным от годов:
Не для меня блестит алмаз,
Не для меня кафе открыли,
Не для меня бабло нарыли,
И бренды тоже не для нас.
Куклы другие выскользнули на “сцену”, стукались лбами, зрители хохотали.
Когда терпенью край,
Играй, душа, играй:
Как будто все о’кей!
Спокойно чай попей
Иль книжку почитай.
Играй, душа, играй:
Как будто близко рай…
Петрофан отложил гармошку и растопырил пальцы на правой руке. Правнук с серьгой в ухе надел на его пальцы куклу в виде условного животного: четыре лапы, хвост и человеческая голова.
Лев Воробьев оторвался от видеокамеры (снимал все для архива театра) и шепнул Карине:
— Это наш древний образ! Был в русских сказках зверь Китоврас…
Тут изнутри истории древнегреческая рука протерла изрядный такой портал, и кто-то звучно сказал:
— Вообще-то, это наше все, а не ваше. Наш кентавр.
Вдруг на краю табуретки оказалась красавица Заря, расшитая пестрым бисером. Она заманчиво водила огромными глазами, ну и доигралась: Китоврас ее похитил! Он имел на нее свои виды:
Щас я ей овладею,
Пущу в ход все, что имею...
Но герой Урал тут как тут:
Вот тебе в глаз,
Китоврас,
Это раз!
Щас слетит голова —
Это два!
Китоврас, пораженный дубиной, слетает с руки кукловода и скрывается в бездне его кармана. А Краса Заря дальше ходила по всему миру табуретки и раздавала прибавку к пенсии. Ну тут герой Урал после всех подвигов выпил, крякнул и упал за край табуреточного мира. Путем всея земли.
Мужики громко вопрошали воздух: не пора ли им тоже принять? И посматривали на приезжих со значением.
— Поставлю, — благородно-кратко пообещал Лев. — Но давайте досмотрим. Маэстро, просим вас.
Заря в это время безмятежно завершала:
— Старичье, которое ничье, получит бесплатный проезд на сто верст.
