В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

Голос оборвался, очевидно, она смотрела по сторонам и пыталась сосчитать, сколько людей собралось.

– Нас восемьдесят-девяносто человек. Все мы – клиенты Стру, и мы требуем, чтобы он вернул Касси…

– Как будто мне это надо, – пробормотала Касси, вся красная как рак.

– …и принес ей свои извинения.

– Если вы пропустите меня, то я зайду и спрошу, готов ли он сделать это, – послышался голос Диджея.

Тут раздались возгласы и шум, а затем снова послышался голос Диджея:

– Менейер Стру! Менейер Стру! Не могли бы вы открыть дверь?

– Откройте! Откройте! – закричали люди из толпы. Диджею едва удавалось перекричать их.

– Я его вижу, дамы и господа, ему не избежать встречи с нами… Но он прячется… Он уползает вглубь магазина, скрывается за бумажными полотенцами и туалетной бумагой. Диан, что станут делать люди?

– Мы предполагали, что так и будет, – последовал ответ.

Толпа гудела, и Диан старалась изо всех сил, чтобы ее было слышно.

– Мы решили оставить ему послание и сделать это с помощью белой краски. Смотри-ка, уже начали!

Судя по помехам, Диджей куда-то шел вместе с микрофоном.

– Дорогие слушатели, я вижу перед окнами магазина группу протестующих. В руках у них широкие кисти и они пишут ими по стеклу. Лицемер – вот что я вижу. А вы, менейер? Что вы собираетесь написать?

– М-да… – послышался голос какого-то пожилого мужчины. – Вообще-то я хотел написать: Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Это из Библии, вы должны знать…

– Да, знаю, – ответил Диджей. – Но писать придется немало, так?

По всей видимости, мужчина был туговат на ухо.

–…потому что менейер Стру – очень набожный человек, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Он точно поймет, что я имею в виду.

– А что вы имеете в виду? Вы бы могли объяснить нашим слушателям?

– Что он гонится за монетой, разумеется! Боится, что потеряет пару жирных покупателей, это же очевидно. Поэтому и уволил бедную девочку.

– Стру утверждает, что она лжет. Вы ему верите?

– Нет, – ответил мужчина. – Нет, не верю. Я хорошо знаю эту девушку, она нормальный человек. Не стала бы она придумывать такие гадости.

– И что же вы теперь думаете написать?

– Мне пришла на ум другая цитата из Библии, а именно…

Диджей не дослушал его.

– Дорогие слушатели, мне пришло сообщение, что адвокат Де Баккера позвонил в студию. Нас пытаются соединить. Алло? Алло?

– Я в прямом эфире? – послышался голос.

– Да, говорите.

Адвокат представился именем, которое Касси видела на фирменном бланке с золотым тиснением, и откашлялся.

– Менейер?..

– Просто Диджей.

– Менейер, ваша позиция в этом вопросе основана на том, что событие, о котором идет речь, действительно имело место, хотя доказательств этому нет. Тем самым вы не только причиняете душевные муки жертвам этого дикого, необоснованного обвинения, но и наносите вред их репутации. Поэтому я прошу вас, более того, требую прекратить данные выпады. Если вы этого не сделаете, мне придется подать на вас в суд.

– А теперь, пожалуйста, нормальным человеческим языком, – бодро ответил Диджей. – Подождите, не отключайтесь, я хотел бы у вас кое-что спросить. Верно ли утверждение, что существует запись… в которой отец одной из этих… мм… жертв признает, что все произошло так, как описала Касси?

На секунду повисла тишина.

– Я никак не могу это прокомментировать.

– Значит, верно?

Адвокат прервал соединение.

Диджей вновь обратился к слушателям:

– На этом, дамы и господа, мы завершаем прямой репортаж. Я покидаю площадь и возвращаюсь в студию. Если сегодняшняя новость нашла у вас отклик, звоните. А пока специально для тех, кто постарше: Боб Дилан с композицией «The Times They Are A-Changin'».

Даже когда зазвучала музыка, Касси осталась сидеть в той же позе, не издавая ни звука.

– Как ты?

Касси молча кивнула. И вдруг подняла голову. Она посмотрела на Обу горящими глазами:

– Диджей классный, правда?

Оба согласилась:

– Хороший парень. Напомнил мне Эда.

Композиция Дилана сменилась другой песней, потом следующей. Диджея в эфире не было.

– Все, программа закончилась, – сказала Касси. – Странно, так неожиданно.

Немного разочарованная, Касси встала. Она подошла к двери, ведущей в сад, и молча посмотрела на траву и цветы. Отсюда до площади у магазина Стру – всего пять минут на велосипеде, а слышно только пение птиц. Казалось, что Вирсе был где-то далеко – и хорошо. Касси вздохнула и подумала о том, решится ли она еще когда-нибудь появиться в городе. «Теперь у меня точно есть имя», – хотела она сказать Обе, но в это мгновение музыка затихла, и за спиной у Касси раздался голос Диджея:

– Простите за длинную паузу, дорогие слушатели. Нам в студию звонил еще один человек, но он не захотел говорить в прямом эфире. Горячая линия снова свободна, дамы и господа, и у нас новый звонок, очень неожиданный. Менейер Стру, вы еще здесь? Пожалуйста, вам слово.

На всю комнату раздался пронзительный писк.

– Менейер Стру, вы бы не могли сделать радио немного тише?

Спустя пару секунд, прорываясь сквозь помехи, послышался знакомый голос Стру.

– Это возмутительно, – начал он.

– Господь всемогущий, – прошептала Оба в смятении. – Как будто снова слышу голос его отца!

– В нашем-то прекрасном городе! Печально, что столько приличных жителей Вирсе поддались на провокацию со стороны чужака. Но я – человек немстительный и не хочу, чтобы страдали мои клиенты. Поэтому с завтрашнего дня супермаркет Стру работает в обычном режиме, будут скидки на свежую мясную продукцию. Вы можете рассчитывать на Стру. Так было и так будет всегда.

Касси неожиданно почувствовала себя жалкой. Больше всего ей хотелось спрятаться, залезть в какой-нибудь темный шкаф, накрыть голову подушкой и никогда больше оттуда не вылезать. О, как же это было низко, как низко!

Стру повесил трубку, и Диджей пригласил слушателей дать ему ответ.

Касси почти ничего не слышала. Она встала и принялась ходить по комнате, как во сне. Остановилась у картины Ротко. Покой и синева, покой и синева. Вот бы она могла войти в картину, оказаться в тихой, прохладной синеве и в то же время почувствовать теплоту, исходящую от темного рыжеватого пятна. Она смотрела на картину до тех пор, пока звуки вокруг нее не исчезли и пока мир не стал одним большим мазком кисти. Осталось только ее дыхание. Вдох-выдох. Покой, синева.

Но вдруг ее тихий мир затрещал по швам, и внутрь ворвались всевозможные звуки: пели птицы, что-то странно зазвенело, Аргус громко чесался, часы оглушающе тикали. И сквозь этот шум Касси услышала голос Обы, спокойный и ровный. Властный голос. Прямо из радиоприемника. Голос, который невозможно было не слушать.

– Диджей, здравствуй, это Якоба ван Хасселт.

Диджей на секунду затих.

– Не может… мефрау Ван Хасселт из поместья Борхерхоф?

– Та самая.

– Вау! Вот так сюрприз!

– Да, я знаю, что я долго оставалась в стороне, но…

– Но?

–…по всей видимости, Вирсе очень изменился. Благодаря таким людям, как вы с Диан, и всем тем, кто был сегодня у магазина. И благодаря Касси, разумеется. Не могу передать словами, насколько я счастлива видеть новый Вирсе.

– Этим вы и хотели поделиться?

Сделав несколько стремительных шагов, Касси снова оказалась возле радио. Она смотрела на старый динамик так, будто слова Обы были видимыми и осязаемыми и буквально вырывались из него наружу.

– Нет, я звоню, чтобы выступить в роли свидетеля. Понимаю, мне стоило сделать это раньше, но я слишком привыкла к… уединению.

– Свидетеля? Свидетеля чего?

Касси рухнула на стул и закрыла глаза.

«Ради меня, – зазвенело у нее в ушах. – Ради меня. Спустя столько лет она выйдет из дома. Ради меня».

– Свидетеля случившегося с Касси.

– Вы видели, как все произошло?