Геннадий Прашкевич - Пожить в тени баобабов
– Ты кто? Мент?… – Дима неестественно медленно хохотнул. – Эй, мент! Покажи документ!..
Может, он правда видел перед собой мента.
Валентин прыгнул.
Его обманула замедленная речь Димы.
Выстрел грохнул в момент прыжка и остановил Валентина в воздухе. Схватившись за обожженное бедро, он упал на палубу.
– Козел… – замедленно произнес Дима. – Ты чё?… Ты же играешь не по правилам… Я же предупреждал…
И повторил предложение:
– Поиграем?…
Теперь все, понял Валентин.
Ногу жгло, под пальцами сочилась кровь.
Сейчас собьет.
Глупо.
Валентину и в голову не могло придти, что в этот самый момент в ходовой рубке парома дежурный оператор с изумлением разглядывает его распластанную по палубе фигуру, четко вырисованную на экране контрольного дисплея.
Прищурившись, сдерживая болезненную нетерпеливую дрожь, Дима ссыпал на тыльную сторону левой ладони содержание еще одного пакетика. Пистолет он небрежно положил на соседнее сиденье. «Семерка» мощно взревывала, готовая в любой момент сорваться с места.
Дима вдохнул порошок.
Его лицо порозовело.
– Поехали, козел!..
«Семерка» рванулась с места.
С трудом увернувшись, Валентин откатился в сторону, оставляя на палубе темные липкие пятна.
– Играем до трех… – Дима выглянул из машины. Теперь его глаза застилал счастливый нежный туман. Неизвестно, что Дима вообще видел перед собой. – Не получится за три раза, еще попробуем…
И дал по газам.
Выхватив из кармана нож, Валентин с силой пустил его в несущуюся на него «семерку». Жест отчаяния, не больше, но лобовое стекло мгновенно покрылось густой сетью трещин.
Чиркнув от неожиданности по борту красного «Икаруса», Дима обиженно притормозил. Он как бы даже очнулся:
– Ты чё?… Ты знаешь, сколько лобовик стоит?…
Валентин промолчал.
И в этот момент сзади на него навалился очнувшийся Гена.
– Дима! – заорал он. – Помоги!
Мотор «семерки» взревел, набирая обороты.
– Дима!
В отчаянном рывке Валентин борцовским приемом бросил Гену через плечо и упал под «Икарус».
«Семерка», взревев, припечатала Гену к борту.
Валентин привстал.
Но он мог уже не торопиться.
Лязгая бронированными дверями, на грузовую палубу выскакивали вооруженные матросы.
«Попробуем договориться без крови…»
Валентин лежал под белой легкой простыней, остро ощущая приятную холодящую тяжесть наложенной на бедро пластиковой лангеты.
Кажется, легко отделался. Пуля пробила мышцы, не задев берцовую кость. А вот водитель «девятки»…
Валентин осторожно повернул голову.
Водитель Дима лежал на соседней койке. Никого, кроме них, в палате не было. Заострившийся белый нос, шея и голова в гипсе.
Прозрачная трубка капельницы.
Ну да, они же, наверное, в судовом госпитале…
Дверь приоткрылась.
Валентин быстро прикрыл глаза.
Понятно… За ними внимательно следят… Ожидают, когда пациенты придут в себя… Есть, наверное, смысл потянуть время…
Медбрат?…
Медбрат, заглянувший в госпиталь, больше походил на белого медведя. Он и ходил как медведь, вразвалку. Осмотрелся, поправил капельницу. Выпятив толстые губы, невнятно прошептал что-то, и вышел.
– Боисся?… – донесся до Валентина слабый шепот водителя Димы.
Отвечать Валентин не стал.
– Это ты со мной такое сотворил?…
– Да нет. Это ты сам.
– Я?… – не поверил Дима.
– Ага. Ты.
И спросил в свою очередь:
– Очухался?
– Не знаю… – Дима пожевал распухшими губами. – Как-то не по делу получилось…
– Мне что? Пожалеть тебя?
«За меня невеста… отрыдает честно…» – хрипло выдохнул водитель Дима. Наверное, ему казалось, что он не хрипит, а поет. – »За меня ребята… отдадут долги… Эх, за меня другие… отпоют все песни…» – хрипел он, – »…и, быть может, выпьют за меня враги…»
– Слышь, козел?… – слабо окликнул он Валентина. – А ты-то?… Ты выпьешь за меня?…
– Если загнешься.
– О том и речь… Выпей… Ты это правильно, время такое… А на меня не обижайся… Как-то не по делу получилось… Сам чувствую… У меня крыша иногда едет, сам не помню, что сотворил… Мне бы не выпендриваться, а сразу завалить тебя… – с тоской пожалел водитель Дима. – Смотришь, другой светил бы сейчас расклад…
– У тебя все расклады одинаковы.
– Это почему?
– А пораскинь мозгами…
– Ты!.. – попытался прикрикнуть водитель Дима, но сил на крик у него не хватило. Только пробормотал, усмехнувшись: – Клево мы устроились… Небось, наркоту будут колоть… Так бы и плыть, и плыть…
Он вдруг обеспокоился:
– Слышь, козел?…
Валентин не ответил.
– Слышь, козел?… Это ты, что ли, за Николаем Петровичем охотишься?…
– Может быть.
– Это зря… – подумав, почти неслышно рассудил водитель Дима. – Николая Петровича тебе не повязать, у тебя вес не тот… За Николаем Петровичем крупные люди, а ты… За Николаем Петровичем такие крупные люди, какие тебе, козлу, и во сне не снились…
И спросил:
– Знаешь, что мы везем?…
– Догадываюсь.
– Ни хрена ты не догадываешься… По тебе видно, что не богат ты мозгами… Думаешь, мертвяков таскаем туда-сюда?… Держи карман шире… Поплывет тебе Николай Петрович в чужую страну за покойниками…
– Капуста? – насторожился Валентин.
– Хрен тебе, а не капуста… Влип ты, козел… Хоть наружу вывернись, влип… Возьми любую газету, ткни пальцем в первый попавшийся портрет, обязательно попадешь в одного из приятелей Николая Петровича… Зря ты полез в это дело, козел… – протянул водитель Дима с невыразимой болью в голосе. – На тебя взглянешь, сразу видно, что дурак… Кровь в глаза, рога в землю… Бык, короче… Истинный бык!.. Нашел на кого охотиться, на Николая Петровича!.. Странно, что тебя еще не закопали…
Он задохнулся от боли:
– Эй, слышь?… Поп есть на этой посудине?…
Валентин не ответил.
– Поп есть?
– Откуда мне знать.
– И то верно… Ты же бык… Ты же просто бык… А я человек крещеный… Ты, слышь?… Ты прости…
– Бог простит.
– Жалко…
– Вы что же, утверждаете, что не знали о том, чем занимаются ваши люди на грузовой палубе? – суховатый, подтянутый, даже элегантный капитан парома непонимающе взглянул на Николая Петровича. От капитана несло хорошим одеколоном и настороженностью.
Николай Петрович улыбнулся:
– Почему же не знаю? Я их послал закрепить машины, они этим и занялись. А потом, наверное, тяпнули по стакашку. Ребята простые. У них ведь известно: поработал – выпил. Так уж водится. В России живем. В сущности, хорошие ребята, – повторил он, – только привычки у них… Не скажу, что хорошие привычки… Даже вредные… Это так… Но с другой стороны, это ведь не они начали драку на грузовой палубе…
– Почему вы так думаете?
– Потому что знаю своих людей.
– А человека, начавшего драку, вы знаете?
– Откуда? – отмахнулся Николай Петрович. И заметил с тайным намеком: – Говорят, заяц есть у вас на борту. Говорят, заяц безбилетный попал на борт вашего парома без документов.
– Это кто же так говорит?
– Мало ли… – добродушно пожал плечами Николай Петрович. И поджал губы: – А все же нехорошо… Как это так?… Безбилетник какой-то… На международном пароме…
– Оставим эту тему, – капитан выпрямился. – Человек, которого вы называете зачинщиком драки, прекрасно вас знает. Назвал ваше имя, место работы, ознакомил нас с некоторыми фактами вашей биографии.
– Я в разных местах работал, – со значением произнес Николай Петрович. – Меня многие могут знать.
– Возможно, – согласился капитан. – Но, похоже, этот человек действительно знает вас хорошо.
– Вот и наведите справки, что он за человек, – Николай Петрович неторопливо потянулся к бару. – Виски? Коньяк?
– Спасибо. Не пью, – сухо отказался капитан. – Этот заяц, про которого вы говорите, он, знаете, заяц с таким… как бы это сказать… с идейным уклоном. Вроде как и не совсем простой заяц. Утверждает, что знает такое, что при обнародовании вряд ли вас обрадует.
– Ну? – вполне искренне удивился Николай Петрович. – Что же такое он может знать?
– Ну, например, он уверенно утверждает, что, прикрываясь служебными обязанностями, вы перевозите крупную контрабанду.
– Помилуй Бог, контрабанду! Вы что же, верите сумасшедшему? Агрессивному сумасшедшему?
– Но стреляли в сумасшедшего ваши люди. Он не стрелял.
– Самооборона. Всего лишь. Как вы уже убедились, у нас есть право на ношение оружия.
– А еще этот заяц уверенно утверждает… – капитан не сводил глаз с Николая Петровича, – что в гробу, уложенном в вашем микроавтобусе, лежит вовсе не покойник, а именно контрабанда…
Николай Петрович спокойно сделал глоток:
– Напрасно отказываетесь. Превосходный коньяк…
И пояснил:
– Мое дело простое. Принял груз, сдал груз. А что находится в гробу, этим занимаются другие… – Николай Петрович опять со значением взглянул на капитана. – Понимаю ваши сомнения. Но ведь, в сущности, все очень просто. Возьмите и вскройте гроб.
