Джули Тиммер - Лишь пять дней
Лори кивнула, но промолчала. Они держались за руки, подпевали радио, и когда Скотт снова взглянул на нее, то заметил в жене нечто новое, чего не видел ранее. Откуда бы? Может, сказывается последний триместр беременности, или это свидание, или покой из-за отсутствия третьеклассника, который не отставал от него ни на минуту последние двенадцать месяцев. Он не знал. Но жена была очень красива!
— Ты очень красива, — сказал он, целуя ее руку, — и ты выглядишь довольной.
— Я именно так себя и чувствую! — Лори закрыла глаза и просидела так последние десять минут пути. Они держались за руки, Скотт переводил взгляд с радио на жену — они вдвоем пели песни Элтона Джона. А он тем временем ругал красный свет светофоров.
Посреди ужина Лори отложила вилку и нож.
— Хорошо, я признаю это! Я чувствую облегчение!
Скотт оторвался от стейка. Жена смотрела на него неуверенно, будто гадая, правильно ли она поступила, поймав его на слове. Он махнул рукой, призывая продолжить мысль. Не потому что он так уж хотел услышать ее слова, он и без того знал мнение супруги, просто он чувствовал, что должен ей. Она и в первый день не прыгала от радости, соглашаясь воспитывать мальчика, но тем не менее занималась ребенком, и все ради Скотта. Меньшее, что он мог сделать для Лори, — позволить ей высказаться по этому поводу.
— Я чувствую облегчение! Я довольна, что ты заметил это в машине. Целиком и полностью расслаблена первый раз за долгое время. Я имею в виду, о боже, Скотт! Помнишь, как все просто было вчера вечером? Ужин на диване, с ногами на журнальном столике! Никаких споров о том, как вести себя за столом, просьб не говорить с набитым ртом. Потом, когда ты проверял свои документы, я прочла целых шесть глав в книге и начала новую, и все в прекрасной, ничем не прерываемой тишине! Никаких пауз, чтобы обсудить домашнее задание. Никого не надо просить принять душ и ложиться в постель, никакого клянченья десерта вместо второго из овощей! Это был просто рай!
Лори внимательно посмотрела на него. Он знал, жена ждет от него приглашения продолжать. Он чувствовал элемент предательства по отношению к Куртису в выслушивании всего этого списка. Скотт уже практически поднял руку, чтобы остановить жену, но потом подумал: если он слушает, это еще не означает, что он со всем согласен. Скотт махнул вилкой.
— Хорошо! После того как я пошла спать, а ты пошел… — куда ты пошел, кстати? Наверное, вниз? Сидел на этом твоем форуме? Короче, я лежала и думала, что в ближайшие три месяца каждая ночь будет, как эта! Только ты, я и тишина, чтобы мы наконец услышали наши собственные мысли.
Она опять остановилась, а он кивнул:
— Да, было действительно тихо.
— Было ли когда-то, — продолжила она, не заметив или проигнорировав тон супруга, скорее печальный, чем благодарный, — так тихо, что я просто не могла никак этим насладиться!
— И знаешь, что еще? — Он поднял бровь, приглашая продолжить. — Я думаю о том времени, которое у нас будет, и оно просто великолепно! Время вместе! Вдвоем! Время вздремнуть после обеда! Или поспать на выходных без криков в шесть утра якобы шепотом: «Войска! Лежать! Пробираться по коридору, но не заходить в комнату взрослых и не будить их!»
Скотт засмеялся. Малыш никогда этого не понимал. Или наоборот, потому что шепот в коридоре всегда сопровождался возней Лори, а Скотту приходилось вытаскивать себя из постели и идти вниз с шумным мальчишкой, чтобы Лори могла поспать.
Лори тоже засмеялась, и облегчение слышалось в ее голосе. Она взяла его за руку и улыбнулась ему той манящей улыбкой, которая делала его мягче воска.
— У нас были не самые легкие последние годы, у тебя и у меня, правда? — Он кивнул. — И я не говорю, что мы сможем все вернуть на круги своя, не так ли? Но думаю, все это время до рождения ребенка мы будем думать о свиданиях, просмотрах кино на диване без маленького гостя между нами, из-за которого мы не могли обниматься. А эти ленивые воскресные утра… — Она обольстительно посмотрела на него, и муж даже не размяк, а просто парил над столом.
— Три месяца, — продолжила Лори, — этого времени вполне достаточно, чтобы мы стали прежними, до того как в нашем доме снова появится третий. Сейчас мы немного отдалились друг от друга, но я уверена, мы снова станем единым целым, прежде чем в нашу жизнь войдут малыши и принесут с собой бессонные ночи, тревогу и все, что разделяет людей. И я думаю, хотя я безумно зла на ЛаДанию и сердце мое обливается кровью из-за того, что она не дала нам нормально попрощаться с нашим мальчиком, я воспринимаю эти дополнительные несколько дней как дар, для нас это так важно! — Она нервно глянула на него. — Ничего, что я это сказала?
— Ничего. — А что еще он мог ответить?
После ужина Лори спросила, могут ли они заехать в ее любимый детский магазин и купить что-то из вещей по списку. Он придал голосу нужную бодрость, несмотря на чувство пустоты, которое охватило его. И она поверила в его радость, может быть, предвкушая отдых или потому что позволила ему плыть по течению.
Она особо не зацикливалась, когда показывала ему платья для девочек от рождения и до трех лет, он же разглядывал крошечные перчатки для бейсбола и мальчуковые формы команды «Тигры». Лори взяла его за руку и подвела к платьям.
— Хочу, чтобы на это посмотрел, — сказала она, сняла одну из вещей с плечиков — розовые ползунки с бабочками на животе — и протянула ему, глаза ее светились приказом: ну, скажи, как же это мило!
Он вяло улыбнулся, а она покачала головой:
— Этого не достаточно. Я хочу, чтобы тебе все это нравилось. — Она потрясла ползунками. — Хочу, чтобы ты отметил очаровательных бабочек! А здесь — она сняла желтое платье с большой маргариткой спереди — великолепный цветок!
Она повесила платья на место и положила руки мужу на плечи.
— Мне нужно, что бы ты действовал и чувствовал себя на седьмом небе — у нас будет дочь! Мне нужно, чтобы ты убедил меня, что самое важное в твоей жизни, это не семья в квартире в Детройте, а та, которую ты и я создаем в Ройял Оук! Мне нужно видеть это в твоих глазах и слышать в твоем голосе, чувствовать в твоем поцелуе, что именно эта маленькая семья, состоящая их трех человек, — твой основной приоритет! Не думаю, что прошу слишком много! И не считаю, что это самое большое, что ты можешь дать! Но если я не права, сейчас самое время мне об этом сказать.
Она убрала руки с плеч и отвернулась к платьям, беспокойно перебирая их в ожидании ответа.
Скотт уставился в пол. Может ли он действительно пообещать, здесь и сейчас, что с этой минуты он переживет потерю малыша и станет нормально жить дальше? Станет радоваться появлению девочки и не сетовать о потере мальчика?
Он поднял глаза и посмотрел на ноги жены, на ее торчащий живот, на ее лицо. Даже раздраженная, она вся светилась. О господи! Как же она красива! И было что-то такое между ними, не иначе какая-то искра. Как часто она заставляла его просто уплывать, как сегодня, из-за малейшего взмаха волос или искры в глазах? Для него она была Той Самой! Единственной женщиной, которую он любил и будет любить.
И то, о чем она просит, — вполне разумно! И не идет ни в какое сравнение с его просьбой год назад, когда на их крыльце появился Брэй с младшим братом на буксире.
Он представил, что бы сказал Пит или 2мальчика, если бы стали свидетелями его внутренних споров о том, должен ли он обещать любви всей своей жизни, что с этого момента будет жить так, как она просит. Они бы сказали: «Блин, ты еще сомневаешься в ответе!?»
— Ты права, — сказал он, потянувшись за розовым платьицем с бабочкой, взял его в руки, оценивая, — они что же, и миниатюрные плечики производят? Те в нашем шкафу не подойдут для такого платьица! — Он держал платье над корзиной с покупками, ожидая одобрительного кивка.
— Спасибо, — сказала она тихо.
Глава 29 Мара
Мара, стоя на крыльце, ожидала приезда школьного автобуса. На дорогу она больше не выйдет.
— Лакс, дорогая, — начала женщина, с усилием наклонившись к подошедшей дочери, чтобы их лица были вровень и они могли смотреть друг другу в глаза, — я не могу передать, как мне жаль, что все так случилось сегодня.
— Все в порядке, мама, — ответила Лакс, глядя в пол, — можно мне перекусить?
Первый раз за много часов Мара с облегчением выдохнула:
— Да, конечно.
— Я же тебе говорил! — сказал Том, когда Мара озвучила слова Лакс.
После того как Гарри ушел, Мара позвонила мужу и, всхлипывая, рассказала, что натворила, добавив при этом, что уверена — дочь с ней никогда больше не заговорит.
— Глупости! — ответил он. — Она куда более стойкая, чем ты считаешь!
Позже Мара разбирала белье. Она носила чистые полотенца в шкаф Лакс, всего по два за раз, так как большие стопки стираных вещей стали слишком тяжелы для нее. Том, как она думала, читал журнал на диване. Но приблизившись к двери детской, она услышала, как муж спрашивает:
