Изабель Фонсека - Привязанность
Дэн съел пригоршню земляники. Затем, оглядевшись вокруг в поисках чего-нибудь более существенного, потянулся за бананом и съел его, а за ним последовал большой ломоть, вырванный из батона.
— Умираю от голода. Ты не против? — спросил он, методично совершая круговые жевательные движения, словно водоворот, поглощающий мусор. Джин, помотав головой, просто ждала, чувствуя, что тот находится как посредине укуса, так и посредине предложения. Он все еще глотал, когда заговорил дальше.
— Почему ты не можешь принять, что Ширли это нравится? Тебя ведь не дурной вкус оскорбляет. Я имею в виду, мы понимаем друг друга? Ты станешь втемяшивать мне, что в детстве ей недоставало любви, но я вот что тебе скажу: это просто девчонка, которой все время надо держать что-нибудь во рту. И какой от этого вред? Благодаря этому вращается мир. Ты, конечно, не полностью обманываешься, миссис Х.
Его язык скользил поверх зубов — значительная выпуклость передвигалась под его губой. Она покраснела и продолжала краснеть. Но не отступалась.
— Между тобой и мной дело другое. Я имею в виду, я старше тебя. Ты работаешь на моего мужа. Я сама зарабатываю себе на жизнь. Конечно, ты свободнее. Во всех отношениях. Но я богаче. — И умнее, подумала она про себя. — Паритет, вот о чем речь. — Она не испытывала уверенности, что хочет привлекать подобные сравнения, — а если она так уж умна, то что Дэн Мэннинг делает у нее на кухне? — А все остальные практикантки?
— С остальными — ничего. Ни с единой. Или — ничего в последнее время. Поверь, у большинства из них имеются куда более перспективные бой-френды. Партнеры хеджевых фондов[68] с летними автомобилями… Не могла бы ты мне объяснить, поскольку являешься и владелицей, и верховной жрицей женской души — не говоря уж о мужской душе, хотя за это сейчас очков не накидывается, — почему автомобиль с откидным верхом всегда повышает половое влечение у женщин?
— По правде сказать, женщины ненавидят автомобили с откидным верхом. Они портят им прически.
Но он ее даже не слушал.
— Так, посмотрим, практикантки… Помимо Ширли, у нас есть Сарин, которая, к несчастью, замужем, и Лесли. Которая, по-моему, та еще штучка.
— Тогда и не настаивай на каком-то принципе.
— Мой принцип — это принцип радости, если это может быть принципом. И регулярные проверки здоровья. Да, нести людям радость, включая, время от времени, и присутствующего здесь старину Берта. Берт? — громко сказал он, обращаясь к своему выпирающему паху. — Хороший вы народ! По правде сказать, до недавнего времени даже у меня была настоящая подружка. Как ты, должно быть, уяснила.
Он вздохнул в память о ней.
— Что же с ней случилось? — Сама она там временем думала: что случилось со мной? Почему он думает, что она уяснила что-то о его любовной жизни, помимо того сегмента, в котором участвовала сама? Ей надо выставить его отсюда.
— Думал, ты так и не спросишь. Она вернулась в Бразилию. Нам было весело, понимаешь? Но в конце концов оказалось, что она не путешествовала по-настоящему, если ты понимаешь, что я имею в виду. Из бедной деревушки возле Оуро-Прето. Можно взять девушку из деревни… но ты, ты — это тайна. Ты в самом деле невинна. Но при этом ты так восхитительно игрива, так бесстрашна — неотразимое сочетание, если можно так сказать.
Была ли она такой уж бесстрашной? Она почувствовала, что краска заливает ей горло, и посмотрела на часы: пора. Она поднялась, надеясь, что он поймет, в чем дело. И он тоже встал.
— Так ты их на этой штуковине смотрела? — сказал он, оглядывая цифровую камеру Марка и покачивая головой. — Какая жалость. — Он включил камеру, чтобы увидеть, докуда она добралась. — Все ясно, ты оставила это на десерт. Ты поняла, что это маленький фильм?
Нет, она не поняла.
— Может, хочешь его посмотреть, прежде чем я покажу тебе безупречный шедевр, который монтировал все это утро?
— Да не очень-то.
— А, давай. Он и минуты не продлится. — Рассмеявшись, он повернулся к своему компьютеру, отыскивая нужный файл. — Такой короткий, просто совестно. Посмотрим, как он тебе понравится.
Дэн неподвижно смотрел на экран, как будто показывая своим подчиненным макет рекламного ролика, меж тем как перед ними на полной громкости выступала Ширли, с шумом сосущая его член. По крайней мере, она предполагала, что это был член Дэна. Джин была испугана и впечатлена — как ни смешно, но спокойное прилежание и откровенная энергичность Ширли заставили ее вспомнить рефрен из старой книжки Вик, «Охота на медведя»: Нам сверху не пройти. Нам снизу не пройти. О нет! Наш путь — насквозь! Да, это делала такое, а в ходе своих исследований видела, как такое делают. Но никогда прежде она не наблюдала ничего подобного с кем-то еще, не говоря уже, что с этим кем-то она занималась черт знает чем накануне ночью. Не так ли и сама она выглядела — как домашнее животное с одурманенным взглядом, прыгающее перед фермером, своим хозяином? То и дело в кадре появлялся кулак, Дэн держал девушку за волосы, контролируя ритм, — но это не имело и отдаленного отношения к тому, какой она рисовалась самой себе: бесплотной, изящной, подобной богине.
Да, это был Дэн. А это, думала она, Джин: смотрящая порнографию с Дэном, смотрящая порнографию с Дэном внутри этой порнографии и с Дэном, сидящим рядом… она даже чувствовала дрожь механической похоти. Но что за мужчина станет показывать женщине такую сцену, столь безоговорочно уверенный в ее одобрении? Управиться с этим новым Дэном — Дэном, присвоившим себе отвратительные права, — будет гораздо труднее, чем она могла предвидеть.
— Каждый божий день на ленч — одно и то же, — сказал он, снова покачивая головой. — И, в отличие от тебя, совесть у нее ничем не отягощена. Здоровая девушка. О чем Ширли беспокоится, так это о калорийности всех этих сливок. Слушай, ты же о здоровье пишешь. — Он бросил на нее дружелюбный взгляд. — Это правда, что в одном заряде спермы содержится в два больше калорий, чем в пломбире?
Джин посмотрела на него — он что, ждал от нее нежной улыбки? Конечно же, отвечать на такой вопрос не стоило.
— И она пропускает ленч уже несколько недель. Единственная проблема состоит в том, что мне тоже каждый день приходится пропускать ленч, отсюда и эти холеные формы, что ты видишь перед собой.
Как ей выставить его отсюда? Откуда в ней это оцепенение, эта инертность? Она не могла ни на что смотреть, кроме экрана, — разумеется, она не могла смотреть на него, и ей хотелось, чтобы он не находился в такой опасной близости к ней. Когда он наклонился над разделочным столом, их руки соприкоснулись, и она тут же подалась вперед, чтобы этого не было. Клип наконец закончился — со множеством давящихся глотательных движений, задыхающихся гримас и стоном, обратившимся в рычание, когда рука, державшая камеру, дернулась, после чего экран померк.
— Но погоди. Для тебя у меня есть кое-что гораздо лучше. — Прежде чем она успела возразить, он щелкнул по другому файлу.
Она едва могла дышать, страшась наихудшего, а потом он начался — бенефис миссис Джин Хаббард, не фотографии на сей раз, но фильм в оттенках сепии, сопровождаемый странным саунд-треком, постукивавшим по ее больной голове; ей подумалось, что она различает звук капающего крана, а потом — что-то похожее на коробку с гвоздями, повторно опрокидываемую на твердую поверхность… Что ж, она не оказалась так уж неправа: перед ней была Джин, подобная богине, бесплотная и изящная Джин — грациозно страдающая морская нимфа в болезненном образе подчинения и освобождения.
Конечно, Дэн должен был это заснять: как еще оно надлежащим образом стало бы порнографией? Как еще оно вообще могло бы существовать? И как бы существовал он сам? Несмотря на свои жалкие уязвленные чувства, она понимала, что могла бы снова соединиться с изображавшимся на экране человеком, прямо здесь и сейчас, и ей во что бы то ни стало надо было выставить его отсюда. Она ступила в сторону, а он шагнул к ней. Опять возник этот лесной, подземный запах, и она задыхалась, хватая ртом воздух. Помогите, подумала Джин и умоляюще прошептала, хватаясь за стол у себя за спиной:
— Уйди!
Он поднял руки, протягивая их к ней. Громче, некрасивым скрежещущим голосом, которого никогда прежде не слышала, уперев кулаки в бока, она сказала:
— Ты что, не слышишь? Я сказала: УЙДИ — убирайся вон!
— Так не пойдет, — спокойно сказал он. Не улыбаясь и стиснув челюсти (очень порнографически, отметила Джин), Дэн обеими руками притянул ее к себе, и она, глубоко дыша, уткнулась головой ему в грудь. Никакими поблажками невозможно было заставить его стереть эти картинки. Она собирался заставить ее умолять об этом, и она была к этому готова. — Я явился сюда, потому что хотел тебе кое-что отдать, — напыщенно сказал он. — Нечто такое, что принадлежит тебе в такой же мере, как и мне, нечто такое, что мы создали. Но тебе не следовало красть мою карту памяти.
