Борис Виан - Осень в Пекине
— У вас богатое воображение, — сказал Амадис. — И душа у вас поэтическая, эпическая и всякое такое. В последний раз прошу вас вернуться на рабочее место.
— Примерно на каждого живого, активного человека приходится по одному конторскому паразиту. Письмо, которое может разрешить дело живого человека, оправдывает существование человека-паразита. Поэтому он так и тянет время. Чтобы продлить свое существование. А живой человек об этом даже не подозревает.
— Хватит, — сказал Амадис. — Все это неправда, даю вам честное слово. Уверяю вас, есть люди, которые тут же отвечают на все письма. Можно работать в конторе и при этом приносить пользу обществу.
— Если бы каждый живой человек нашел «своего» конторского паразита, — продолжал Анн, — и убил бы его…
— Мне грустно вас слушать, — сказал Амадис. — Надо было бы вас уволить, но, честно говоря, мне кажется, что все это у вас от солнца, а также от постоянного стремления спать с женщинами.
— …Тогда, — продолжал Анн, — все конторы превратились бы в гробницы, и в каждой частице желтой или голубой краски, в каждом квадратном сантиметре полосатого линолеума было бы по скелету паразита, а алюминиевые тарелки можно было бы раз и навсегда убрать в чулан.
Амадис Дюдю не нашелся, что сказать. Он смотрел вслед уходящему Анну, а тот упругим широким шагом без всякого труда взбирался на дюну, попеременно напрягая и расслабляя свои натренированные мышцы. За ним вилась изломанная вереница следов, которая внезапно обрывалась на округлой песчаной вершине дюны. Далее его тело проследовало самостоятельно и в конце концов исчезло вовсе.
Директор Дюдю повернулся и пошел обратно в гостиницу. Грохот прекратился. Карло и Моряк начали разгребать наваленные на полу обломки. Со второго этажа доносился стук пишущей машинки, и придушенные телефонные звонки с трудом пробивались сквозь металлический скрежет лопат. А на горах строительного мусора уже росли сине-зеленые грибы.
Пассаж
Сейчас, когда пишутся эти строки, профессор Членоед наверняка уже распрощался с жизнью, поэтому можно считать, что кое-какие жертвы у нас уже есть. Преследующий его инспектор, наверное, продержался дольше, поскольку он моложе и встреча с Оливой должна была разогреть ему кровь. Мы тем не менее не имеем ни малейшего представления о том, что было с ними, когда они перешли границу черной зоны. Все здесь — сплошная неизвестность, как имеют обыкновение повторять продавцы говорящих попугаев. Однако в высшей степени странно то, что мы до сих пор так и не присутствовали при совокуплении отшельника с негритянкой: ввиду относительной важности персонажа Клода Леона такое упущение может показаться неоправданным. Было бы очень уместно, если бы они наконец провели это мероприятие в присутствии беспристрастных свидетелей, ибо последствия, вызванные частым повторением этого акта, должны отразиться на физическом состоянии отшельника, и мы сможем с большой степенью точности сказать, выдержит он это испытание или умрет от истощения. Не предрешая дальнейшего развития событий, хотелось бы все-таки доподлинно узнать, что будет делать Анжель. Можно предположить, что поступки и мировоззрение его друга Анна (имя у него действительно собачье, но это обстоятельство, строго говоря, здесь во внимание не принимается) оказывают достаточно сильное влияние на Анжеля, у которого один недостаток: вместо того чтобы просыпаться регулярно, он делает это время от времени, и в основном не тогда, когда надо, зато, к счастью, почти всегда при свидетелях. Как кончат остальные действующие лица, предсказать еще труднее. Быть может, это связано с тем, что их поступки фиксируются непоследовательно, и в результате мы имеем дело с неопределенностью с несколькими степенями свободы, или же, несмотря на все наши усилия, реального существования у этих персонажей нет. Можно предположить, что в силу своей ненадобности они будут просто устранены. Читатель, безусловно, отметил, как мало мы уделили внимания центральной фигуре нашего повествования, коей, без сомнения, является Бирюза, но не только ей, но и Deus ex machina, который скрывается под личиной либо кондуктора, либо водителя 975-го автобуса или же, быть может, водителя желтого с черными шашечками такси (уже по цветовой гамме можно сказать, что автомобиль обречен). Однако все это лишь побочные элементы, своего рода катализаторы, которые сами по себе реакции не делают и никак не влияют на достигнутое в конечном счете равновесие.
Часть третья
Rondo capriccioso
I
Амадис внимательно следил за малейшими движениями Карло и Моряка. Проделанная ими в стене гостиницы брешь еще не достигла желаемой высоты, поскольку пробит был только первый этаж, а по проекту все здание должно было быть рассечено пополам. Перед тем как двинуться дальше, рабочие расчищали в зале пол. Прислонившись к стене рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, Дюдю, засунув руки в карманы, размышлял, почесываясь, над тем, что сказал ему Анн, и задавался вопросом, не может ли он в конечном счете без него обойтись. Он решил, когда поднимется наверх, ознакомиться с состоянием работ обоих инженеров; если окажется, что работа закончена или близка к завершению, надо будет их уволить.
Он проследил взглядом за длинным отрезком уже проложенной железной дороги: на опорах она казалась совсем игрушечной. Выровненный под шпалами песок застыл в ожидании щебенки; разобранные вагоны и паровоз лежали под брезентом на стройплощадке рядом со штабелями рельсов и шпал.
Карло прекратил работу. У него болела спина. Он медленно разогнул ее, положил руку на рукоятку лопаты, а затем запястьем вытер пот со лба. Волосы его лоснились, и все его влажное тело было облеплено пылью. Сползшие на бедра брюки сильно пузырились на коленях. Карло уставился в землю, медленно поворачивая голову то вправо, то влево. Моряк же продолжал убирать мусор. Его железная лопата с шумом загребала осколки стекол, и он забрасывал их, напрягая все свои силы, на кучу мусора, которая находилась за его спиной.
— Продолжайте работать! — обратился Амадис к Карло.
— Я устал, — сказал Карло.
— Вам деньги платят не за то, чтобы вы прохлаждались.
— А я не прохлаждаюсь, месье. Я перевожу дыханье.
— Если вы задыхаетесь от этой работы, нечего было на нее соглашаться.
— Я не просился именно на эту работу, месье. Я был вынужден на нее согласиться.
— Никто вас не заставлял, — сказал Амадис. — Вы подписали контракт.
— Я устал, — сказал Карло.
— За работу!
Моряк, в свою очередь, перестал орудовать лопатой.
— Мы не можем работать, как сволочи, не имея возможности передохнуть, — сказал он.
— Можете, — настаивал Амадис. — И бригадир должен следить за неуклонным соблюдением дисциплины.
— За чем, за чем? — переспросил Моряк.
— За неуклонным соблюдением.
— Вы нам осточертели, — сказал Моряк.
— Без грубостей, пожалуйста, — одернул его Амадис.
— В кои-то веки эта сволочь Арлан оставил нас в покое, — сказал Моряк. — Почему бы вам не последовать его примеру?
— Я еще поговорю с Арланом насчет вас, — сказал Амадис.
— Мы свое дело делаем, — сказал Моряк. — А как, это уже наша забота.
— Обращаюсь к вам в последний раз, — пригрозил Амадис. — Приказываю немедленно приступить к работе!
Карло отпустил рукоятку лопаты — та упала ему на грудь — и плюнул в сухие ладони. Моряк отбросил свою лопату в сторону.
— Сейчас мы вам набьем морду, — сказал он.
— Не делай этого, Моряк… — прошептал Карло.
— Если вы только меня тронете, я буду возражать, — сказал Амадис.
Моряк сделал два шага вперед, посмотрел на Дюдю и подошел к нему совсем вплотную.
— Я набью вам морду, — предупредил он. — До меня, наверное, этого еще никто не делал. От вас несет духами. Вы мерзкий педик и к тому же зануда.
— Оставь его, Моряк, — сказал Карло. — Он же начальник.
— В пустыне начальников не бывает.
— Теперь здесь не пустыня, — не без иронии заметил Амадис. — Вы когда-нибудь железную дорогу в пустыне видели?
Моряк задумался.
— Пошли работать, Моряк, — сказал Карло.
— Он мне действует на нервы, когда говорит всякое такое, — возразил Моряк. — Если я начну его слушать, он тут же обведет меня вокруг пальца. Я знаю, что мне не следует давать ему в морду, но я, кажется, все равно это сделаю, а то он меня поимеет.
— В конце концов, — сказал Карло, — если ты действительно решил это сделать, я, пожалуй, тебе помогу.
Амадис весь напрягся.
— Запрещаю вам прикасаться ко мне, — заорал он.
— Если вас слушать, вы наверняка нас опять облапошите, — сказал Карло. — Сами понимаете…
— Вы дураки и к тому же скоты, — заявил Амадис. — Беритесь за лопаты, а то денег не получите.
