Ира Брилёва - Приключения стиральной машинки
Белочка продолжала внимательно слушать своего учителя. Ей действительно было интересно. Ей нравилось узнавать новое обо всем на свете, и поэтому старый картограф пришелся ей по сердцу. А уж как он был счастлив, этого просто невозможно было передать словами. Старик так увлекся, что казалось, он выступает перед целой научной кафедрой, до отказа заполненной любознательными, жадными до знаний, студентами. Он бегал по комнате, размахивал руками, отчего речь его делалась еще живее и красочней.
— Представляете, дорогая Изабелла, первый глобус был создан немцем по имени Мартин Бехайм в год, когда Колумб отправился на поиски сказочной Индии. Колумб же и предложил практически использовать шарообразность земли, чтобы, идя на Запад, достичь берегов, которых до него еще никто из европейцев не описывал. Шестнадцать лет потребовалось ему, чтобы добиться разрешения у испанского правительства на это плавание, и всего 33 дня для того, чтобы осуществить свою мечту. — Якоб Оттович снова поднял вверх палец. — Видите, Изабелла. Ничто не должно помешать осуществиться любой мечте.
Глава 16
Быстро летело бестелесное незримое время. Пятнадцать лет ушло у Астафьевых на все эти труды, пятнадцать лет Артем и Белла трудились в поте лица, с превеликим удовольствием обеспечивая для своей семьи все блага, которых она была достойна. Кузенька подрос и тоже был принят в эту замечательную команду энтузиастов, которые теперь неустанно, день за днем, делали свое интересное и любимое дело. Много людей кормилось около этой семьи, многим они помогли. И не раз Артем вместе с Беллой выходили в море на своих корабликах, возили грузы, плыли в дальние страны, чтобы посмотреть на людей, которые там живут, на невиданные ими доселе земли.
Когда Кузьме исполнилось восемь лет, его впервые взяли в плавание. И не было границ счастью мальчугана! Еще бы! И папа с мамой рядом, и вокруг чудеса разные как в волшебном фонаре разворачиваются.
Путешествие длилось три месяца. И, когда они вернулись домой, все были настолько счастливы, что даже не чувствовали усталости.
Но дома их ожидало печальное известие. Алексей Митрофанович, добрый самаритянин и любимый дед, неожиданно покинул этот мир. Кончина его была легкой — он вечером спокойно лег в свою постель и больше не проснулся. Анна Матвеевна была безутешна. Она слегла, и теперь Белочка целыми днями сидела у постели бабушки и читала ей книги. О дальних странах, о невиданных животных и растениях. А Кузьма, когда выдавалась у него свободная минутка, и отец не требовал срочного исполнения какого-нибудь важного поручения, тоже норовил пристроиться рядышком и послушать интересные истории.
Так прошел месяц. Анна Матвеевна наконец почувствовала себя лучше и начала подниматься с постели. Однажды она позвала к себе Артема и Белочку и попросила их выслушать ее. Она сидела в комнате своей дочери, поставив кресло напротив окна, а за окном вечернее солнце золотило верхушки деревьев в саду. Артем с Белочкой присели на кровать, готовые выслушать Анну Матвеевну, и внутренне страшась этого разговора. Анна Матвеевна была очень бледна и спокойна.
— Милые мои дети. Я бесконечно люблю вас и радуюсь вашему счастью. И до недавнего времени счастье мое было так же безгранично как ваше. Но всему приходит конец. И мне недолго осталось быть здесь. Плохо мне без моего Алешеньки, словно без солнышка, один серый день вокруг. И ему без меня плохо. Зовет он меня. Осталось только одно важное дело, которое тревожит меня и не дает покоя. Я думаю об этом уже много лет. Я ничего не знаю наверняка, и эта неизвестность изводит и гложет меня. Твой отец, Белочка, не был безгрешным человеком. Мы не судьи ни ему, ни кому-то еще. Нам не дано узнать точных причин и последствий наших поступков, которые совершили мы за всю нашу жизнь. Но одно я знаю точно — остались люди, которые любили Карлоса Альмадевара и помимо моей дочери. И сейчас, вероятно, оплакивают его, не имея никакой надежды узнать, где он сложил свою голову. Каждый человек имеет право на память и прощение еще на этом свете, а не только в обители небесной. И Карлос Альмадевар своей смертью искупил свою жизнь. И я точно знаю — он очень хотел исполнить обет, данный когда-то. Он хотел изменить свою жизнь. Просто не успел. — И Анна Матвеевна грустно посмотрела в окно. — Эх, если бы он успел, то все могло сложиться совсем по-другому, — и она вздохнула. — Да что сейчас об этом вспоминать. Видно, так нужно было. — Она замолчала и закрыла глаза. Когда она вновь начала говорить, ее голос был очень тихим, но в нем слышалась необыкновенная решимость: — Я не могу уйти, не узнав наверняка, что память о Карлосе кем-то хранима и почитаема. Поэтому, вот вам моя последняя просьба. Я хочу отвезти портрет Карлоса, написанный моей дочерью, на его родину, в Испанию. И хочу, чтобы вы сопровождали меня в этой поездке.
И словно бы пахнуло в лицо Артему спертым воздухом земляной пещеры, и голос старого вождя прошептал-прошелестел тихим ветром в листьях березы за окном: «Исполни волю богов».
……………………………………………………………………………………………………..
Сильный свежий ветер бросался в лицо солеными брызгами, но Анна Матвеевна ничего не чувствовала. Брызги сразу же высыхали и оставались на ее щеках тонким слоем белой морской соли.
Последние несколько дней она почти не уходила с палубы и проводила все время, сидя на маленьком бочонке из-под солонины. Губы ее беззвучно двигались, и Артему иногда казалось, что она просит ветер и волны как можно быстрее доставить их корабль к испанскому берегу. Переменчивые морские боги, видимо, прислушивались к ее мыслям — ветер был хоть и свежим, но попутным, и судно резво оставляло за кормой нескончаемые морские мили.
На двадцать первый день пути из белесого тумана вынырнули высокие серые скалы. Анна Матвеевна не видела их много лет, но тотчас узнала. Небольшой городишко по имени Каста де Вийон в часе езды от Таррагоны, если взять свежих лошадей — это было то самое место, куда они с доном Карлосом приплыли много лет назад. Она встала и прижалась к борту. Она смотрела на эти скалы и думала о том времени, когда была счастлива здесь. Здесь была счастлива ее дочь. Если бы только Альмадевар успел тогда исполнить свой обет! Но как случилось, так и стало. Назад ничего не вернуть.
Серый берег быстро надвигался на нос корабля, но опытный капитан спокойно смотрел, как матросы, словно проворные насекомые, снуют вверх и вниз по вантам, ставя и убирая паруса. Судно замедлило ход, и Анна Матвеевна снова присела на край бочонка. Спешить было некуда.
Когда судно приблизилось вплотную к берегу, белесый туман исчез, и скалы из серых стали ржаво-коричневыми. Из исчезающего тумана медленно выплывали причалы и дома.
Через два часа судно ошвартовалось, и можно было сходить на берег. Но Анна Матвеевна вдруг оробела, и ее безотчетная смелость, владевшая ею все последнее время, вдруг сменилась нерешительностью и страхом. Прямо как тогда, когда перед ней вдруг выросли дома и причалы родного Архангельска.
И снова бесчисленные вопросы жужжащим роем закрутились в ее голове. «Что там, впереди? Удастся ли найти кого-нибудь? А вдруг там все настолько изменилось, что ее никто и не вспомнит? А ведь когда-то в старинном замке ей оказывали настоящий почет и уважение». Артем и Белочка молча стояли рядом. Все как тогда! Только это не Архангельск. Это далекая чужая земля. И надо исполнить свой последний долг.
Анна Матвеевна решительно поднялась и пошла к сходням. Артем и Белочка двинулись за ней.
Чужая страна обрушилась на них непривычным многоцветием красок, портовым разноголосием и незнакомыми запахами. Анна Матвеевна шла впереди и, постепенно успокоившись, взяла на себя роль проводника. Она безошибочно узнавала дома и улицы, и это наполняло ее сердце уверенностью. Миновав несколько узких улиц, она вышла к городской площади и указала пальцем на вывеску над старой таверной — вызолоченный лев стоял на задних лапах на бордовом поле.
— Здесь мы с Карлосом и Марьюшкой останавливались. Карету из замка ждали. Вот и название даже сохранилось — «Золотой лев». Я это место хорошо запомнила, очень оно для меня приметное. — Анна Матвеевна огляделась по сторонам, словно воскрешая в памяти события тех давно минувших лет, и двинулась через площадь к таверне. — Знаешь, Белочка, столько лет прошло, а словно бы это было вчера. Я помню, мне там еду испанскую в первый раз попробовать пришлось. Осьминога они особым способом жарят. По-ихнему фейра называется. Для нашего вкуса очень необычно. Но мне понравилось. — Анна Матвеевна говорила все это на ходу. Она даже не заметила, как прибавила шаг, и теперь дверь таверны оказалась прямо перед ней. Не раздумывая, женщина взялась за дверную ручку и та с мелодичным треньканьем мягко подалась и впустила гостей внутрь.
