Норман Мейлер - Олений заповедник
— Но как она в это включилась? — прервала его Илена. — Я имею в виду: чем она занималась раньше?
— Откуда мне знать? — спросил Фэй. — Продавала галстуки в киоске или была фотографом в ночном клубе. Что люди делают?
— Нет, меня интересует, как она решила этим заняться?
— Думаешь, это так сложно? Джей-Джей снял ее с картины, а я потом потолковал с ней.
— Но как она себя при этом чувствует! — не отступалась Илена.
— А как ты чувствовала бы? — спросил Фэй.
Вместо ответа Илена хихикнула.
— Это ужасно, — обращаясь к Айтелу, сказала она. — Я думаю, такая девушка решает этим заняться, потому что у нее не получается пристойных отношений с мужчиной.
— А у тебя получается, — ответил Фэй.
Айтелу были известны эти признаки. Мэрион становился неприятен.
— Да, получается, — сказала Илена. — Тебе так не кажется?
Ффэй рассмеялся.
— Конечно, кажется, конечно. Надо только найти подходящего мужчину. А это беда многих девиц.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Илена.
Айтел улыбнулся.
— Он хочет сказать: избавляйся от меня.
— Мэрион ненавидит тебя, Чарли. — Она объявила это вызывающим тоном, словно ожидала, что они оба набросятся на нее.
Айтел же лишь рассмеялся. Смех уже многие годы служил ему защитой.
— Она права, Мэрион? — небрежным тоном спросил он.
Фэй затянулся сигаретой и швырнул ее в камин.
— Конечно, я тебя ненавижу, — сказал он.
— Но почему?
— Потому что ты мог бы стать художником, но наплевал на это.
— А что такое художник? — спросил Айтел. Он почувствовал, как его уколол яд в голосе Фэя.
— Ты хочешь начать дискуссию? — съязвил Мэрион. — Я Думал, мне не придется объяснять тебе, что это такое.
— Жаль, что у тебя сложилось такое мнение, — произнес Айтел. У него возникло чувство утраты: Мэрион больше не уважал его. «Еще один подопечный откололся», — без особых эмоций сказал он себе.
— Если ты так думаешь о Чарли, — вмешалась Илена, — чего же ты сюда все время ходишь?
Фэй уставился на нее, словно увидел необычный экземпляр.
— Ты в самом деле так считаешь, — спросил он, — или так; говоришь, потому что думаешь, я, возможно, прав?
— Я думаю, что ты… Вон из этого дома! — рявкнула на него Илена, и поскольку это было приказание из тех, под которыми не таится угрозы, ей пришлось самой выйти из комнаты.
— Зачем, ради всего святого, ты все это наговорил? — стоном вырвалось у Айтела.
— Потому что я вижу в этой курочке, — сказал Фэй, — больше всякой всячины, чем видишь ты.
— Что ж, возможно, ты прав, — холодно произнес Айтел и пошел в спальню.
Илена была в слезах — он знал, что так будет. Она лежала на кровати и не желала его слушать.
— Ты никому не должен позволять так разговаривать с тобой, — рыдая, произнесла она. — И со мной они не должны так разговаривать.
Он принялся ее увещевать: на самом деле Мэрион так не думает, просто у него разыгрались нервы, да и ей не следовало задавать все эти вопросы. Айтел продолжал говорить, не слишком надеясь на успех. И все это время понимал: на самом деле он старается убедить ее, что Мэрион не прав, они не расстанутся, он всегда будет заботиться о ней.
В определенный момент Илена повернулась к нему.
— Ты такого высокого мнения об этом своем приятеле. А тебе следовало бы знать, что он за друг.
По тому, как она это произнесла, Айтел понял, что за этим кое-что последует.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Стоит тебе отвернуться, как Мэрион говорит мне, что хочет, чтобы я переехала к нему.
— Он так говорил?
— Он даже сказал, что любит меня.
Айтел был поражен и в то же время порадовался. Пусть кто-то еще заботится о ней — тогда, возможно, на нем будет меньше ответственности.
— В таком случае как же ты не поняла, почему Мэрион был таким мерзким? — услышал он свой вопрос.
— Неужели ты даже не разозлился?
— Илена, не будем вокруг этого взбивать пену.
— Какой ты холодный человек, Чарли, — сказала она.
— Ой, не возникай. Ты же всерьез не сердишься на Мэриона за то, что он втюрился в тебя.
Под конец она все-таки согласилась проститься с Мэрионом. Застенчиво, с красными глазами, она на минуту вернулась в гостиную и улыбнулась ему.
— Какая же ты красивая, лапочка, — сказал Мэрион и послал ей поцелуй. — Я имею в виду, что ты лучше всех нас.
Илена отправилась спать, и Айтел с Мэрионом остались одни; настроение у Мэриона было скверное.
— Почему ты не хочешь поверить, что я люблю ее? — спросил его Айтел.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я так и скажу.
— Ты сам в ней что-то видишь, — продолжал Айтел. — Ты же это сказал. Она так жаждет обрести достоинство.
— Достоинство! — Мэрион пригнулся, словно намереваясь проскочить сквозь препятствие. — Чарли, ты же знаешь, как знаю и я, что она просто девчонка, которая отиралась тут.
— Это неправда. Этим не все сказано. — Айтела покоробило то, как спокойно он это произнес. «Если бы я любил ее, я с ним сейчас не так бы говорил», — подумал он.
— С Иленой можно сделать что угодно, — чуть ли не мечтательно произнес Фэй. — Она из тех, кого можно втоптать в грязь. — Он уставился в пространство. — При условии, что ты верховодишь. Этой девчонкой надо верховодить, Чарли. Вот она какая.
Айтел сделал еще одну попытку.
— В определенном смысле она самая честная женщина из всех, кого я знал. Господи, родители воспитывали ее с помощью мясницкого ножа.
— Абсолютно точно, — сказал Фэй. — Знаешь, почему ты с ней не расстаешься?
— Почему?
— Потому что ты боишься, Чарли. Могу поклясться, что ты был ей верен.
— Был.
— А ведь ты обычно говорил, что верность — это насилие над человеческими инстинктами.
— Возможно, я все еще так считаю.
— Ты действительно боишься. Ты даже боишься взять одну из моих девочек.
— Девочки по вызову никогда меня не интересовали, — сказал Айтел.
— Что ты пытаешься мне сказать? Что все дело во вкусе?
Слушая Фэя, Айтел снова почувствовал что-то вроде той ярости, какая владела им в первые недели пребывания в Дезер-д'Ор, когда он понял, что женщины, каких он в свое время знал, никогда больше не затеют с ним романа, — во всяком случае, женщины амбициозные, или молодые, или те, которых он мог бы возжелать; для него остались лишь жены émigrés, да второсортные девочки по вызову, да настоящие проститутки, так низко стоящие на общественной лестнице Дезер-д'Ор, что он все еще будет казаться им важной фигурой.
Или Фэй прав? И он боится даже таких женщин? Раздумывая над этим, Айтел почувствовал промелькнувшее презрение к Илене. И вместо ответа спросил:
— Если ты такого низкого мнения о моей девочке, почему же она интересует тебя?
— Я этого пока еще не понял. Должно быть, во мне говорит животное. — Фэй зевнул и поднялся. — Окажи себе услугу, — сказал он, прежде чем уйти, — спроси Илену, занималась ли она когда-нибудь этим за деньги.
Айтел взволновался.
— Тебе что-то известно? — спросил он.
— Я ничего не знаю, Чарли. Просто у меня на это дело нюх. — И Фэй не спеша вышел из дома.
Айтелу не удалось поговорить с Иленой до следующего дня. Она уже спала, когда он лег в постель, и встала раньше его утром. От Муншина никакого звонка, и Айтел попытался работать, но его не покидало желание обладать Иленой. Среди дня они провели зажигательные полчаса; он знал, что они были вдвойне зажигательные для Илены, поскольку его желание обладать ею, казалось, возникло столь внезапно. После этого он подумал, что можно задать ей тот вопрос: брала ли она когда-нибудь за это деньги.
— Ну, в общем-то никогда, — сказала она, — только вот один раз.
— Один раз? — переспросил он. — Как же это произошло?
— То было нехорошее время, — пустилась в воспоминания Илена.
— Как все-таки это случилось? — спросил он, чувствуя разрастающийся в груди холод.
— Ну, словом, был там один мужчина, и ему захотелось, я отказала, а он предложил деньги, двадцать долларов.
— И как же ты поступила? — спросил Айтел.
— Взяла их. После этого мужчина показался мне волнующим.
— Ты грязная девчонка, — сказал Айтел.
Глаза у Илены вспыхнули.
— Ну, ты же знаешь, какая я, — сказала она. — Ты ведь тоже такой.
— Да. — Самое скверное, что подобные истории до такой степени возбуждают его.
— Я с удовольствием потратила эти двадцать долларов, — добавила Илена.
— И тебя это не смущало?
— Нет.
— Все-таки смущало, — настаивал Айтел.
— Ну, на следующий вечер у меня была истерика, но в любом случае такая уж я испорченная. — Лицо ее на миг стало чужим. — Чарли, не будем об этом говорить. В шестнадцать лет меня беспокоило, не стану ли я проституткой. — И, рассмеявшись, словно стремясь прогнать смехом все воспоминания, она села к нему на колени. — Помнишь, мы с тобой говорили про двух девчонок? — Айтел кивнул. — Ну, может, как-нибудь найдем девочку. Правда, нужна девчонка подходящая. Такая, чтоб я не взревновала. — Илена рассмеялась над собой. — Правда, ужасно говорить о таком и заранее планировать?
