Владимир Романовский - Богатая белая стерва
Живая Легенда сказал — А знаешь… И тут он пернул. Втроем мы проигнорировали этот момент, хотя запах был сильный. Он говорит — Недавно сижу я в туалете, и вижу — таракан. Он, стало быть, ползет… Пальцем он нарисовал в воздухе линию, объясняя — Сперва он ползет направо, затем налево, затем поворачивается…
Палец продолжал чертить линии в воздухе. Джульен следил за пальцем глазами. Живая Легенда говорит — Он поворачивается и ползет влево. Затем он ползет вверх по стене…затем вниз… и снова… Вниз. Вверх. Вниз.
Я испугался, что Живая Легенда таким образом репродуцирует целый час передвижений таракана по его туалету, что подорвало бы мою решимость не смотреть в ближайшее время фактам в лицо. Но он вдруг говорит — Он пересек свой собственный путь может семьдесят раз. Я вот смотрю на него и думаю — зачем он это делает? Следует ли он какому-нибудь плану?
Думаю, что если бы Джульен рассказывал что-нибудь в том роде, он сумел бы сделать рассказ интересным. Единственный действительно интересный аспект рассказа в данном случае был — Живая Легенда наглядно демонстрировал, что в жизни он туповат, и не входит в категорию людей, с которыми люди вроде Джульена или меня могли бы часами что-то обсуждать.
IV.Неожиданно Живая Легенда говорит — Ты ведь по Зодиаку Таурус?
Джульен говорит с удивленным восхищением — Да! А откуда вам это известно?
Живая Легенда некоторое время молчал, глядя спокойными мудрыми глазами на Джульена.
И говорит — Это легко вычислить. Но я не скажу тебе, как я это вычислил. Что скажу — это, что первый признак, по которому я сразу увидел, что ты Таурус — как ты держишь руки.
В чисто драматическом смысле это было лучше, чем тараканы в туалетах. Я заинтересовался — зритель, против воли попавший в абсурдный фарс — но тут пришла дочь Живой Легенды, неся в одной руке чашку с травяным чаем, а в другой открытый портативный компьютер.
Она говорит — Ну, хорошо, давайте поговорим. Кстати, папа, я звонила Лейбовицу, он говорит, что он со всей командой приедет часа через два.
Живая Легенда говорит — Пошел он на [непеч.]. Я его, козла, терпеть не могу. [непеч. ] он.
Он повернулся к Джульену. Он говорит — Индустрия развлечений полна [непеч.]. Зачем тебе в нее соваться? Ты поэт. Просто пиши стихи. Может после твоей смерти кто-нибудь тебя откроет.
Партнер мой резко побледнел. Это случается с белыми, когда они вдруг испытывают прилив эмоций. Я увидел, что грубый ответ уже готов соскочить у Джульена с языка, что-нибудь вроде «А после твоей смерти, толстый мешок с экскрементами гиены, может люди забудут, что ты пачкал на планете воздух» — но Джульен сумел промолчать.
Дочь говорит — Ну, хорошо, Джульен, я читала некоторые части твоей пьесы…
Джульен смотрел прямо перед собой.
… и они ничего. К сожалению, я сейчас очень занята, у меня даже нет времени покритиковать толком. У тебя, возможно, есть талант. Не сдавайся. Талантливому человеку в наше время очень трудно сделать так, чтобы его услышали.
Она улыбнулась натянуто и повернулась ко мне.
Э… Юджин, да? Ты, как я понимаю, пишешь музыку? У нас здесь нет клавиатуры, и вообще инструментов нет, но я дам тебе свой электронный адрес, и ты пошли мне что-нибудь, какой-нибудь небольшой отрывок, если хочешь.
Я вспомнил, как я касался губами колена Санди. Я вообразил, что я рядом с ней. Я чувствовал, что очень скоро мне придется что-то осознать, что-то ужасное, катастрофическое. С болезненным любопытством я попытался вспомнить, что именно. В какой-то момент мне показалось, что я вспомнил. Нет. Не получается. Но что-то ужасное, это точно.
Нехарактерно хрипло Джульен заговорил, и голос его возвратил меня к тому, что в данном доме сходило за реальность.
Он говорит — Занята? Хоть бы раз я кого-нибудь встретил в индустрии развлечений, кто не сказал бы мне, что он ужасно занят. Можно подумать у людей нет времени поспать или помыться или [непеч. ], столько у них всегда работы, каждый день. Слишком заняты, чтобы читать, слишком заняты, чтобы с тобой встретиться, слишком заняты, чтобы что-нибудь обсудить. А смотришь на результаты этой [непеч. ] занятости — и что же? Может, я чего-то не понимаю? Триста фильмов в год, сделанных явными дилетантами с примитивными и устаревшими идеями в головах. Пятьсот пьес без смысла, стиля и таланта. Двадцать тысяч романов — скучных, невозможно читать — и все-таки они заняты? Чем, позвольте узнать? Произведением шедевров? Где эти шедевры?
Дочь Живой Легенды сказала Джульену, что он не очень вежливо себя ведет.
Рыжий повысил голос. Он говорит — О! Теперь я понял. Все это время мы обсуждали, оказывается, хорошие манеры.
Он встал. Он говорит — Хорошо. Знаешь что? Соси [непеч.].
Я тоже встал. Живая Легенда двинулся было, но Джульен ухмыльнулся зловеще, делая угрожающий жест. Толстый актер, игравший всю свою карьеру разных суровых горлохватов показался мне испуганным. Я его не виню — я сам испугался. Глаза Джульена стали вдруг стеклянными за стеклами очков. Ухмылка его была ухмылкой убийцы.
Дочь велела ему… то есть нам… убираться из ее дома.
Джульен поднял со стола плошку с орехами и одним движением рассыпал орехи по всему столу.
Дочь настаивала, что сейчас она вызовет копов — если мы не уйдем.
Внезапно наклонившись вперед, Джульен выхватил у нее портативный компьютер.
Он говорит — Уйдем мы, детка, уйдем. Не плачь.
Он бросил компьютер на пол и встал сверху ногой. Раздался хруст.
Он говорит — Мы уходим. Слушай, спасибо за гостеприимство. Было классно. Мне понравилось. Вот только мне бы хотелось, чтобы вы знали. Вы — [непеч. ] бездарное. Оба, но особенно папаня, сидящий недвижно и мигающий. Хочу, чтобы вы это знали… (Он повернулся к Легенде, который тут же отодвинулся вместе со стулом). Хочу, чтобы вы это всегда помнили. Твои тупые философские [непеч. ] — результат твоей посредственности. Если бы ты действительно был на что-то способен, ты бы не сидел на огромной своей [непеч. ], разглагольствуя о вещах, о которых тебе ничего не известно, и не жрал бы орехи. Надеюсь, что когда ты помрешь, толстый мешок доисторического [непеч. ], может люди забудут, как ты отравлял столько лет воздух на планете. По Зодиаку я Вирго. А что касается тебя (он снова повернулся к дочери)… Ты уродина и дура. Тебе бы в салон сходить, маникюр сделать. Ты давно не молода, и тебе не стоит появляться перед гостями без косметики. Сделай себе стрижку и купи лифчик. [непеч. ] шестидесятые годы давно закончились и забыты, [непеч.].
Он помолчал, погруженный в мысли. Возникла пауза. Затем он круто повернулся и промаршировал к двери. Я пошел за ним, стараясь ни на кого не смотреть. У двери Джульен остановился. И говорит, как, вроде бы, подумалось ему — Это я просто пошутил, как вы понимаете.
Шагая в ногу мы протопали мимо пожарной станции как два коммандо в чужой стране. Автобус каким-то чудом прибыл на остановку как только мы к ней приблизились.
Джульен говорит — Нам нужно что-то делать самим.
Мы залезли в автобус.
Он говорит — Скоро. Мы что-нибудь организуем. Я найду певца, и мы будем играть.
Я говорю — Слушай, мужик. Не принимай близко к сердцу. То, что сейчас произошло — это случайно. Не имеет значения. Хотя, конечно, грубоват ты был под конец.
Он сжал мне предплечье — больно. Он говорит — То, что мы сейчас видели, было — индустрия развлечений в миниатюре. Самодовольная, одомашненная, мертвая. Вот, эти неухоженные дикобразы — они заправляют всем искусством, друг мой. Инстинктивно они бояться, что их выведут на чистую воду. Ибо, вот, кто угодно, если он чуть лучше посредственности, может им показать, кто они такие. И им самим, и публике. И поэтому, когда они кого-то к себе принимают, они его [непеч. ] и заставляют ходить вдоль линии на цыпочках до тех пор, пока не выжмут из него весь талант, все желание, и весь каприз. Дьявол, Джин — это хуже чем [непеч. ] прославленные Темные Века, мужик. Тогда художника морили голодом. Теперь его лишают сна. Чтобы написать эту пьесу, я спал по три часа в сутки два месяца. Эти два троглодита и банда подонков, которую они ждут в гости, очень занятые все, как ты понимаешь, они будут всю ночь чирикать и слушать глубокомысленные изречения толстого кретина. Джин, если мы согласимся на их условия, нам [непеч. ], мужик.
А что же делать?
Он говорит — Нужно пробовать самим. А также я, наверное, отращу бороду.
Я говорю — Ты и так страшный.
Он говорит — Это хорошо.
И в этот момент до меня дошло. Было больно. Дошло с размахом.
Что случилось, Джин? Что?
Джульен даже испугался. Он отпустил мое предплечье. Эй! В чем дело? Я тебе больно сделал? Прости, мужик! Чего ты плачешь?
Он зашептал озабоченно, испуганно — Почему ты плачешь, мужик? Эй, Джин!
Я сказал — Э…
Эй, не надо, мужик, а? Не нужно так это воспринимать. Ну он толстый [непеч. ], ну и что.
