Роман Волков - Клеймо Чернобога
Российский паспорт на имя Николая Сергеева, главного проектного менеджера крупнейшей российской нефтеперерабатывающей компании, был уничтожен, Николай Сергеев исчез, словно и не было его никогда. Зато из небытия, из ничего, в Шереметьевском туалете вдруг родился исландец Тьодалв, который уже истосковался в негостеприимной России по родным вулканам Рейкьявика.
Да, долго же он работал с весельчаками Томом и Джеймсом… Сотрудничество они предложили лет восемь назад, на одном из семинаров в Нью-Йорке, когда он еще не был Свеном. И просьба-то была пустяковая. Взять одну бумажечку, документик, да и не положить куда надо. А за это обещали серьезную помощь в продвижении по службе.
И Свену, в ту пору еще зеленому парню, действительно помогли! Причем такие люди, о которых и подумать то подобное было страшно! Карьерный рост пошел в гору. А в придачу появились и деньги. А в те времена не каждый мог этим похвастаться.
Со временем и задания стали давать посложней, но и поинтересней. Они уже стали затягивать. Свен, привыкший протирать штаны на малоинтересной работе, с радостью включился в опасный политический бизнес. Надо было писать провокаторские статьи в газетах и на Интернет-форумах различных стран. Это давалось легко. Выдавать себя за того, кем он не являлся, Свену очень нравилось.
За выполнение стали платить уже совсем хорошо. Приглашали в отпуск в самые роскошные вояжи. Подарили великолепный автомобиль, а потом еще один. Открыли несколько счетов в швейцарском банке. Свен, обретший отличные связи, и обладавший в ту пору бесценной информацией, купил за бесценок полсотни разорившихся колхозов, скотобаз и элеваторов, и, оказавшись в нужное время в нужном месте, продал это все за фантастические деньги европейскому агрохолдингу. Потом нанял брокеров и начал спекулировать нефтью, зерном и элитной недвижимостью.
Потом Свен получил свое самое главное задание, значительно изменившее его жизнь. На одной из встреч с веселыми американцами у него спросили:
— Дружище, а ты как к национализму относишься?
— Никак, — усмехнулся Свен (тогда он еще не был Свеном). — Отец у меня воевал, до Берлина дошел. Я, как и все в нашей стране, фашистов не люблю.
— Придется им стать, — захохотал Джеймс, — мы сейчас на это делаем очень большую ставку.
— Причем не просто стать фашистом, — добавил Том, многозначительно вытягивая указательный палец, — а самым настоящим фюрером.
Свен немного растерялся.
— Какой из меня фюрер? Я же это…
— Ничего-ничего. Над этим проектом такие умищи поработали! Тебе ничего делать даже не придется. Только инструкции выполняй, и все само сделается.
— Будешь не таким фюрером, который на митингах глотку рвет, — успокаивал Том, — ты ж сам не такой. У тебя другой имидж будет.
— Ты будешь невидимый! — подхватил Джеймс. — Никто не будет знать, кто ты, как тебя звать! Все команды будешь виртуально, по телефону давать!
— И армия у тебя будет маленькая. Несколько человек. Но вы с ними перевернете весь мир!
— Проект очень важный. И он будет очень щедро оплачен.
Свену дали диск со всей библиотекой националистической и патриотической идеологии, начиная от римских фашин и Велесовой Книги. Все это Свен должен был вызубрить, осознать и полюбить всей душой. Что он и сделал за несколько месяцев, ибо был очень способный и настойчивый.
Первое задание было основой всего проекта. Свен даже не ожидал, что ему удастся так блестяще все провернуть. Он, в гриме, парике, с баками и усами, делавшими его похожими на прусского офицера или бульдога, со старомодной тростью, сидел на скамеечке в парке. Микроскопический наушник был спрятан в глубину ушной раковины.
— Вот он, — прошептал наушник, — идет слева.
Слева шел уверенной походкой скинхед. Уже взрослый, с черными баками, усами, в куртке и штанах защитного цвета. Когда он почти поравнялся со скамейкой Свена, из темноты выскочили человек десять кавказцев, набросились на него сзади, повалили грязь и начали жестоко быть ногами, целясь в голову.
— Пошел, — шепнул наушник.
Свен неторопливо поднялся со скамейки и изо всей силы огрел своей тростью первого нападавшего. Кавказец грохнулся на четвереньки. Свен с наслаждением ударил его ногой в голову и резко тыкнул тростью следующего здоровяка, который так же безропотно шлепнулся в грязь, нелепо кувыркнувшись. Скинхед увидел, что ему помогают, сбросил с себя нападавших, и через минуту кавказцы бросились прочь.
— Спасибо, — утираясь, вымолвил скинхед, с изумлением глядя на немолодого мужчину, спасшего его, возможно, от смерти. Он протянул спасителю руку, совсем уже поразился, когда седоватый дядька, напоминавший германского доцента или профессора, не стиснул его ладонь, а обхватил предплечье — «вена в вену», по-славянски.
— Это мой долг, брат, — ответил доцент. В этот миг Свену не нужен был наушник. В нем вдруг ожил таинственный фюрер, ожил и уверенно встал на свои крепкие ноги. — Слава России!
— Слава России! — и скинхед с еще большим изумлением посмотрел на избавителя. — Ты… Вы…
— На ты. На Руси на «ты» обращались даже к царям. Николай.
— Григорий, — так же обескуражено ответил скинхед, — спасибо еще раз… Давай я пивом вас…тебя угощу. Здесь рядом бар отличный есть. Наш бар. — И отметил, что защитные брюки Николая стягивает ремень с пряжкой офицера СС, а в лацкане пиджака красуется партийный значок НСДАП, явно не из консервной банки.
То, что произошло далее, превзошло все ожидания аналитиков. Григорий Червонный согласился с ультрарадикальным предложением Свена уже через семь встреч. Вскоре он предложил еще более стройную концепцию уничтожения детей неславянской внешности и представил своего сослуживца Мокшана, который с радостью согласился стать одним из Палачей. Мокшан был похож на Ванюшу-дурачка, такой же огромный, русый и туговатый. Он сразу влюбился в идею террористических провокаций, воодушевленный необыкновенными идеями Доцента (так для конспирации стали величать Свена). Червонного Мокшан слушался беспрекословно, и несмотря на флегматичность, был он когда надо, стремительным, жестоким и хладнокровным.
За каждое убийство Свен пообещал выдавать убийцам деньги от могущественного Белого Европейского Союза. По пять тысяч евро.
Мокшан сам выковырял из огненной стали клеймо Чернобога, которое должно было окончательно запутать следствие, и акция началась. Первым был убит Рафаэль Музафяров, чернявый татарчонок. Григорий сам его выследил, определил маршрут, вместе с Мокшаном мальчика поймали, отвезли в посадки, где ночью отрубили голову шашкой. Мокшан выжег на плече у еще агонизирующего тела свастику с рунами, раскалив клеймо на спиртовке.
Следующими по такой же схеме были убиты подростки Людучина и Ибаходжиев. На очереди были еще несколько человек, были просчитаны маршруты, и точно вычислено время нападения, когда вокруг не будет не души.
Но Свен, равно как и Том с Джеймсом просчитались. Дважды.
Во-первых, все кошмарные убийства не вызвали ожидаемого резонанса. Если смерть таджикской девочки в Питере или воронежского негра повергла весь мир в состояние шока, и кричали о ней все кому ни лень, то информация о Палачах дальше стен ФСБ не выходила. То ли опытные чекисты почувствовали, что дело серьезное и может привести к гражданской войне, то ли надоели Президенту выходки либеральных правозащитников, которые всегда защищают не того, кого нужно.
Не помогли ни гранты, ни денежные подачки, ни работа провокаторов. СМИ молчали. Молчали молодежные партии и антифашистские красные бригады. Специалистам ФСБ удалось пресечь конфликт в зародыше, сразу заподозрив серьезную проблему. Раз — и неизвестные хакеры взломали дюжину чересчур говорливых Интернет-форумов и сайтов. Два — и захлебнулся рвотой в постели известный правозащитник Адольф Барщ, хотя вроде и редко выпивал. Три — и арестовали всю верхушку молодежной антифашистской организации «Радуга», обнаружив на их базе склад незарегистрированного оружия.
Но остался еще один вариант, беспроигрышный. Месть землячеств. Агенты уже донесли, что чеченская группировка поклялась начать войну, если через месяц преступники не будут разысканы. Подключили помимо милиции и своих боевиков, даже детективное агентство «Бульдог»!
Свена так разозлило дурацкое название агентства, что он решил самостоятельно, на всякий случай, разузнать поподробнее, что это за агентство. С помощью Червонного и Мокшана он вскоре выяснил все: и о Булдыреве — Президенте детективного агентства и о Лузите, его молоденькой жене, и Алексее, глуповатом сыне, и о Косте Мазуркевиче — дружке Лехи, и о Шныркове — бывшем опере, директоре «Бульдога».
Самым слабым звеном в цепочке, что нагло хотела опутать Свена, без сомненья, была Лузита, в миру Елена Андриенко, красивейшая модель, приехавшая покорять северную столицу, покорившая сердца не всегда достойных джентльменов, и в ночь своего девятнадцатилетия оказавшаяся в постели красавца-мулата. Глотка у красавчика была перерезана от уха до уха опасной бритвой Zinger, а вокруг валялись пакетики героина, несколько пистолетов, винтовок и коробки с патронами. На счастье с ног до головы залитой кровью девочки ей хватило мозгов позвонить Булю — страшному бандиту, с которым они случайно пересеклись в ресторане. Булдырев приехал быстро и так же быстро все уладил. Лузита сама предложила стать его женой, и жили они относительно хорошо. Только выход в свет для девушки отныне был почти закрыт, и ей этого очень не хватало.
