Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено
Мусти возмутился, принялся доказывать, что он честный сицилиец, что так «неможна», «это пипетс», и полдня бегал, искал ребят, чтобы деньги вернуть прямо сейчас без процента. Хохма была, когда он их нашёл и стал обратно евро кругляши протягивать, от страха все слова на русском позабыв.
— Ты чего, Мюсли, еврики не принимаешь? Разменять хочешь?
— Это неможна. Я не хОчу, — делая ударение на первый слог, лепетал Мус.
— Да ладно, братан, бери — заслужил. Оставь себе, сигареты, может, перестанешь стрелять, сам купишь, — посмеивались ребята.
— Нет. Это пипетс. Неможна. Капут. Нехарашо.
— Чего это артист чудит. Наверняка, чего-то затеял, хочет нас разыграть.
— Давайте его в бассейн скинем, а то он по ходу перегрелся на солнцепёке.
Сказано — сделано, Мустафа очутился в бассейне. Насладившись зрелищем, вспоминая про энтранс, который я отстоял после шантажа с тётей Таней, признался сицилийцу, что пошутил. Ещё полдня он дулся, называл меня барсуком. Затем вынес меня в теннис в трёх партиях всухую, я принёс ему тайком пиво от ребят и он сменил обиду на милость.
Находились и такие личности, кого легенда с безоплачиваемой работой не устраивала. Если сами люди были вредные, въедливые как саранча и дотошные, то я им слегка нахально объяснял:
— Хорошо. Хотите знать правду, вот вам правда. Смотрите. Вы сюда приехали, деньги заплатили немаленькие за 12 дней ну или за 2 недели отдыха. Так? Так. Мы же живём на курорте — в отеле бесплатно в течении полугода, едим то же что и вы, делаем то же что и вы, веселимся, дурачимся, а лично я ещё и спортом занимаюсь несколько раз в день. Ну выпивки поменьше можем себе позволить, но я и не особо выпивать люблю. То есть в самый раз получается. Девчонки за нами бегают, потому что мы вроде как клёвые ребята, о нас басни сочиняют, в песнях упоминают. И плюс зарплата — деньги, которые если не сильно тратить, а тратить особо не на что, потому что на полном обеспечении, за 6 месяцев в кругленькую сумму превращаются, на которую ещё дома несколько месяцев отдыхать можно. А затем снова на юга. Хотели правду — вот она. Но, чур — уговор, из зависти не бить.
Иногда я подражал туркам и уже сильно перевирал:
— Да нормально платят. Пару лавочек уже в Кемере открыл. В отель новый вложился — строят ещё. Думаю, этот тоже перекупить, через два месяца деньги будут. Вон там яхты, видите белеют — купил и на прокат сдаю. Мы же здесь немножко работорговлей промышляем. Ну донорство органов или секс рабыни, знаете? Видели Рому на пляже, парашюты предлагает? Да, да — это он, с бандитской рожей, щупальца осьминога ему в уши. Вот он у нас главный. Мы ему отдыхающих, которые по одному или вдвоём приехали, приводим на парашюты, а обратно они не возвращаются. В паре километров отсюда корабль подбирает их и до Самали. А там уж к покупателю. А вы, кстати, ведь вдвоём приехали? Не желаете на парашюте полетать?
Те, кто был помоложе и имел кондиционер, встроенный прямо в голову, заместо серого вещества, отчего из ушей периодически доносились порывы ветра, считали, что этакая работа на солнце, с морем под левым локтем, баром под правым, постоянной туссой — есть то, чем они могут заниматься круглосуточно. И спрашивали, что если они через недельку прилетят обратно поработать: «Можно ли пробить эту тему с тёпленьким местечком в команде, а Алекс?»
Вместо ответа, я проводил мини-тест на профпригодность. Выдавал таким персонам в розовых контактных линзах футболку аниматора, набор шаров для игры в пентакл и отправлял на пляж собрать людей и провести активити. Шары вынимались из ящика, проходили осмотр, взвешивались в руке, как будто это свойство было определяющим, и укладывались обратно в сопровождении голоса, становившегося бесцветным и не столь восторженным: «Что вот прямо так и идти?.. Не, это как-то стрёмно… Мне надо ещё пару ромкол пропустить, такие вещи по трезвяку как-то не идут».
Второй по популярности вопрос был: «Как я, русский парень, сюда попал?» Были тут свои заготовки. Одна из озвучиваемых версий — что я местный, не всегда прокатывала. Поэтому доставал кастрюлю с лапшой и принимался за сказ, о том как: «Жил один парень на севере. Жил себе значит, поживал. Хозяйство у него было. Справное. Однажды пошёл доить корову поутру, только за вымя взялся, как вдруг осенило. Просветление пришло. Артистом хочу быть, людей смешить. Но на севере итак — каждый второй артист, а каждый первый — медведь полярный, да и из медведей каждый третий — Олег Попов. Не верите, Писахова почитайте. В общем, надоел он своими выступлениями и людям и медведям полярным, да так, что хотели посадить его в сундук, да отправить по морю белому. Начитались сказок, ага. Но сундука в ту пору не нашлось. Все заняты были и сундуки и бочки. Где картошка хранится, где грибы, а где малина заморожена. Медведи северные до неё ох уж охочи. Но нашли рояль. В него и посадили. По морю студёному отправили. Приплыл тот рояль, уж не знамо как, в Индию. И волны рояль тот на берег выкинули. А берег не как здесь, а такой заросший, что пипетс просто, да Мусти? Вон и Мусти знает. Трава там, бурьян, сломанные чёртовы ноги, одним словом кусты. А тут случись такое, идёт торговый караван вдоль берега. Пряности разны, украшения в коробах. Верблюды, лошади, слоны с погонщиками. Махараджа как водится на самом крупном слоне. И вдруг видят — рояль в кустах. А роялей они вовек не видывали. „Чу, — думают, — что за диво?“ И слышат — смеётся кто-то в рояле. Махараджа повелел воинам открыть. Открыли крышку то, а там парень развесёлый такой, руки в боки и ну давай шутить. Верблюды и те со смеху переплевались. Великому Махарадже парень приглянулся и взял удальца к себе во дворец. „Будь, — говорит, — мне сыном наречённым. А то мои какие-то мямли. Даже пошутить нормально не могут“. Вот такой сказ. Так я в Индии и оказался».
— А Турция-то причём? — спрашивали заинтригованные гости.
— А, так вы про Турцию хотите послушать? Сейчас поведаю. Пиво тогда стаканчик принесите, а то горло пересохло. Так вот: «И стал жить тот парень при дворе Махараджи, принцем стал. Дали ему имя Визьяманкора, что переводится „любимчик царя“. Но стал стареть Махараджа, а другие принцы — мямли опасаться, что Визьяманкоре всё наследство достанется. И слышно стало во дворце, как с утра до ночи клинки точатся, да яд запасается. Всех кобр и прочих гадов в окрестностях переловили слуги принцев-мямлей по этому поводу. Ну Визьяманкора недолго думая, посмотрел на это дело, послушал, как клинки точатся да ядом мажутся, да и собрался в дорогу. Навьючил верблюда и пустился в путь долгий по суху. Шли они час, второй, третий, но как-то немного прошли, меньше метра. Оглянулся Визьяманкора, а верблюд то — тьфу ты леший — привязан к стойлу. Ну после, дело скорее пошло. Двинулись они на север. Прошли тыщу вёрст и тут взмолился верблюд человеческим голосом: „Не корми меня добрый молодец лапшой быстрорастворимой, подохну я от неё“. Перестал молодец после этого разговора травку магическую курить по ночам. И вот вернулся он обратно на север, к людям, да медведям, да с подарками заморскими, да со зверем невиданным. И давай все гулять и веселиться, да пляски водить. Так загуляли, что из самой Бразильи послы приехали, смотрели и дивились. А после уехали и ну давай у себя в Бразильи карнавалы устраивать, ну точь в точь как северные гуляния. А в деревне устали гулять, даже медведи взмолились: „Не могём больше, дайте хоть малину поесть по-медвежьи, а то некогда с вашими плясками“. Но потом прошёл слух, что царь к ним из стольного града едет, хочет верблюда диковинного посмотреть, да себя показать. А как раньше царей встречали? Ставили перед ним рояль, да сказывали — играй, да не плошай. Если царь фальшивил, ноты путал — то и голову с плеч. Так народ на севере развлекался. И вот переполошились все — а где рояль то? А рояль тот в кустах остался на далёком континенте в морях южных. И что делать. Без рояля никак. Иначе как царя проверишь, ладно ли на нём голова сидит или так — бестолочь неграмотная. Медведи только обрадовались, что им можно будет всем подряд на уши наступать, не глядючи царь ты али так — купец без крыльца. Закручинились, собрание созвали да порешили снова молодца в дорогу собирать. Тут флотилию как раз построили, на две дюжины ладей — дескать, привези рояль обратно. И пустился парень по морю с флотилией. Плыли они через окиян северный студёный, потом южный — и смотрят Земля. Спрашивают гребцы и медведи-гребцы — это место? А парень то не знает — он же в рояле сидел, когда его к берегу прибивало. „Ну, это“, — говорит. Сошли они на берег, стали рояль искать. Нету такого. Сели на бережку том и пригорюнились. Что делать, как теперь царей воспитывать, чтоб нотной грамоте учились. Перестанут ведь боятся. И тут решили они объявление написать, мол де нашедшему рояль, пять пудов соли в добрые руки. Запечатали в бутыль, да отправили по воде окиянской…»
