Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено
Мы дождались, когда подъедет Ур. Егорка, получив нагоняй от отчима в виде пары оплеух, был погружен с чемоданом в машину и отбыл. Так нас осталось четверо.
— Егор работать неможно. Lazy. — поделился мнением Мусти, когда мы шагали по безлюдному холлу.
Вообще — да. Работник из Егора был никакой. Если сравнивать с тем же Мустафой, то последний просто Гефест, не отходящий от наковальни.
— Алекс tonight тоже работать?! — утвердительно спросил Мустич и пояснил: — Дывай зоймёмися бизапасным. Джага-джага — Юля.
Я недоумённо на него посмотрел, Мустафавн понимающе заулыбался:
— А-ааа, Алекс. Секс машин здесь — астарожна. Найт-менеджер — барсук.
Как это ни странно, Мустафа знал всех туристов Розы и малой и большой по именам. Особенно женщин и независимо от возраста. Как и когда он успевал со всеми перезнакомиться сидя днём на скамеечке и поглощая пиццу или играя в теннис, непонятно. Ну а «барсук» он считал почему то страшным русским ругательством мужского рода, так же как «сумка» — женским. Я его не переубеждал. Ведь «йапыстырджи» — для меня тоже эмоциональная отдушина, хотя всего лишь «клей».
Мне оставалось только скромно кивнуть.
— О, Алекс мачомэн. Ин гест рум? — восторженно спросил он о месте совершённого акта любви.
— Йок — анимайшен рум.
— Оо, астарожна, Алекс, — Мус засмеялся, — ю крайзи.
Получив почётный титул сумасшедшего, я наконец-то добрался до апартаментов. Комната, избавившись от половины захламлявших её вещей, будто бы даже стала просторней. Кое-как стянув джинсы и футболку, я рухнул в кровать и уже на середине падения заснул, вымотанный до нуля событиями бурной ночи.
Очередная глава
В которой Винни-пух и Пятачок вовсе не идут в гости к Кролику. И вообще неизвестно чем заняты. Вы удивлены? И ты бывший очкарик? Да ладно! Вот теперь и я удивлён тем, что вы удивлены. Ведь книга изначально о других персонажах.
Утром, после плотного завтрака, я застал изрядно помятого Бобыча, усилившего перегаром свой и без того насыщенный амбре, в кошачей компании у дверей анимационной комнаты. Похоже, он отсюда не уходил. Словно пожёванный великаном, который выплюнул человечинку, не пришедшуюся по вкусу из-за излишней костлявости, Боб Неумытыч возлежал на полу с внешним видом более пригодным для алконафта представляющего Ярославский вокзал. Бутылки из-под виски рядом уже не было.
Взгляд его был диким, спутанным, характерным для состояния похмелья. Я изобразил пантомиму удивления, что вижу его здесь, подёргал за дверь. Продолжая играть роль агента 007, поискал ключ на стене.
— Боб, where is key? — наивно осведомился.
Тот с подозрением попытался на меня посмотреть, но вышло неубедительно. Держать брови сведёнными вместе ему было дискомфортно, наверное разламывалась голова. Закашлявшись, он показал за стену.
— Fall down? — я был само простодушие. Единственное в чём я промахнулся, это та лёгкость, с которой я перемахнул через стену, словно уже приходилось преодолевать преграду таким образом, как минимум дважды за ночь. Отпирая дверь изнутри, я снова напоролся на подозрительный, испытующий взгляд. Всё-таки он что-то знает, может спросонья видел, как мы уходили или как я метался за бейджом.
Боб тут же резво ринулся в комнату с инспекцией, несмотря на плачевное самочувствие, чтобы я вдруг не успел замести следы. Нюхал воздух, ещё больше наполняя его перегаром, ползал по ковролину, разглаживая ворсинки, напоследок начал копаться в мусорке.
Но я проявил смекалку. Ещё ночью огрызки и использованные защитные изделия, разработанные обществом «Not yet a father», завернул в бумажный свёрток, и теперь улики, должно быть, уже отправляются на городскую свалку. Сложнее было в темноте развешивать обратно костюмы, выручало то, что их и до нашего свидания не очень то баловали встречей со стиральным порошком и утюгом, поэтому отличить использовались ли они в другом качестве, было проблематично даже для такого сыщика как месье Боб Пуарович.
— Аа, apples, йя! — торжествующе, насколько позволяло ему общее похмельное состояние, воскликнул Боб, — Алекс, нерде apples? You take it, йя!?
Я сделал вид, что не понимаю, какие яблоки он от меня требует. Но раз он так хочет их погрызть, в комнате какие-то лежат. На Егоркиной тумбочке — может быть те, которые он ищет.
Боб на это не купился, но кроме сомнительных ночных галлюцинаций других доказательств у него не было. Оставив его в задумчивости, обхватившим трещащую по швам голову, я смылся на зарядку.
У меня же самочувствие, несмотря на короткий сон, было преотличным. Свидание вдохнуло в меня свежие силы, подпитало энергией других измерений и пространств, и я чувствовал себя окрылённым. Хотелось петь, трубить в рог и кричать от радости. Что я и делал, собирая туристов на утреннее активити. Это окрылённое состояние длилось до той поры, пока переместив взор очей с заоблачных высот и радужных далей, я не заметил в передних рядах занимающихся кудрявую биомассу. Сжав губы в тонкую линию, с опущенными уголками рта, буравя меня глазками, в тот момент Татьяна очень напоминала загнанного вепря перед атакой (если бы вепри умели носить парики и купальники с пареро, то сходство один в один). И куда делась та очаровательная козюлья улыбка. Все упражнения, которые я демонстрировал, от простых махов до приседаний, она выполняла с удвоенной энергичностью, очевидно представляя, как расправляется со мной. Я видел, она готова стащить меня со сцены и осуществить кровавую месть, но крохотные очаги разума в пламени гнева возмездия ещё сдерживали её. При таком количестве свидетелей от обвинения в преднамеренном убийстве, отягощённом зверской формой расправы не отвертеться.
Сейчас мне уже не так хотелось петь, трубить в рог и кричать от радости. Когда на кону стоит твоя жизнь, любовные переживания отходят на второй план. Продолжая с трудом сохранять видимое спокойствие и позитив, я прикидывал расстояние до ближайшей пальмы. Пожалуй, от вепря или носорога я бы успел спастись на высоте, но как быть с разъярённой толстушкой. А вдруг она тоже умеет ползать по пальмам. Да и не все пальмы смогут выдержать такую тяжесть. Переломятся как свечки, и я загремлю к ней в руки. Нет, этот вариант не подойдёт. Можно попробовать уйти по морю. Что на другом берегу средиземного — северная Африка?
Особенно пугающим стало тай-бо. Грозно подпрыгивая, Татьяна со сноровкой наносила удары по воображаемому противнику, стать которым вскоре предстояло мне. Было от чего струхнуть. Поэтому, как только я объявил об окончании зарядки, откланялся аплодисментам, то сделал вид, что мне жизненно необходимо (а так оно и было) выполнить несколько подтягиваний на турнике. Турником служила массивная металлическая балка, идущая поверх сцены. На неё крепились лампы-прожектора и колонки. При приближении Татьяны, я ловко закинул ноги наверх, подтянул тело, перевернулся вокруг и умудрился улечься на восьми сантиметрах металла в поперечнике. Прямо сцена из «Маугли и охота рыжих псов». На какое-то время я был в безопасности, пока повелительнице свиных рёбрышек не придёт в голову воспользоваться шваброй.
— Слазь, поговорим, — сказала предводитель рыжих псов, пытаясь до меня допрыгнуть.
Но скорее могли бы не выдержать жалобно скрипящие подмостки сцены под ней. Таня это осознала и прекратила попытки сдёрнуть меня в прыжке
— Тётя Таня, вы молодец, хорошо упражнения выполняете. Все бы так выполняли — самая здоровая нация была бы.
— Ты мне не комплименти, слезай говорю.
— Не слезу тётя Таня, вы хулиганить будете.
— Слезай, я сказала. Живо! — прорычала Татьяна командирским голосом.
Я с трудом преодолел позыв подчиниться и сильнее прижался к балке.
— Это вы в сизо так командуйте, а здесь другие порядки.
— Сейчас я тебе покажу порядки. Покажу как честных девушек динамить, — она взглядом стала рыскать вокруг, чем бы в меня запустить и вот-вот была готова наткнуться на швабру за кулисами. Швабра могло бы омрачить моё положение, сведя преимущество позиции к нулю.
— Я не смог прийти. У нас Егорку уволили, — выпалил я из шаткого убежища.
Для убеждения мне пришлось звать Мустафу, который подтвердил мою версию, предварительно вынудив меня заменить его на энтрансе. Лучше уж пять энтрансов подряд, чем быть растоптанным разгневанной тётей. Я согласился. Так что мне не пришлось ничего выдумывать. Более того, у меня появилась стоящая причина отказа габаритной барышне, в случае повторных поползновений в сторону интима. Что-то вроде того — что наблюдение за нами, после увольнения Егора, усилили, бдительность по предотвращению подобных случаев повысили и свидания пока невозможны. С трудом удалось уговорить Татьяну не делать об этом возмущённую запись в книге отзывов на ресепшене.
После обеда я приводил в порядок комнату, как заявился новый сосед. Мустафа устал от Боба — халявного грязавы, который спал в одежде, редко мылся и заваливался частенько в хмельном угаре. Из-за последнего обстоятельства он путал кровати и ночью приземлялся на мирно спящего крошку-енота. От приземления на кровать Джана автопилот Боба почему-то благоразумно спасал.
