Николай Гарин - Таежная богиня
— Ну!
— Я так думаю, что это Андрей Окотетто стоит. Вот у него и заночуем.
До озера шли часа два. Стойбище встретило лаем собак и табунком ребятишек, высыпавших встречать нежданных гостей. Виктора здесь знали все, даже самые маленькие подходили к нему и здоровались по-свойски. На Никиту, особенно на его желтый этюдник, смотрели с удивлением.
— Это художник из Москвы, — представил Виктор Никиту вышедшим навстречу мужчинам.
После длинного обильного застолья и долгих разговоров Никита уснул.
На следующий день, пройдя километров десять, Виктор неожиданно остановился и, подождав, пока Никита с ним поравняется, кивнул на солнце.
— Вот тебе и предсказание маленького шамана.
Никита глянул вверх. Вокруг солнца светилось яркое кольцо.
— К непогоде?
— К ней, Столица, к ней. Видишь, Толян оказался прав. Если поднажмем, успеем добраться до вагончика геологов, там и переночуем.
Вагончик возник неожиданно на развилке едва заметной дороги. Это было небольшое скособоченное сооружение на санях, сваренных из металлических труб. Один из углов вагончика был разворочен, и из него клочками торчала стекловата, чернели ржавые части конструкции. Дыра была настолько большой, что через нее можно было войти не нагибаясь.
— Вот уроды! Три года стоял, никому не мешал! — Виктор зло сплюнул и стал снимать рюкзак. — Ладно, давай посмотрим, что они внутри еще натворили.
Внутри вандализма было не меньше. Огромная железная печь делила пространство на две равные части. Печь-то была, но труба отсутствовала. Широченные, затертые мазутом лежанки вдоль стен, длиннющий, изрезанный ножами стол между ними и маленькое оконце в торце вагончика — вот и вся обстановка одной его половины. Во второй же половине, где была снесена часть угла, не было даже пола. Все, что могло гореть, было сожжено. Раздражала дыра в полу, напоминающая какую-то странную, уродливую фигуру. Куда ни повернись, эта фигура так и лезла в глаза. Кроме того, из дыры изрядно тянуло вечерней свежестью.
— Ладно, не зима, — прогудел Виктор и стал отдирать остатки вагонки для костерка. Другого выхода не было — в обозримой округе не было ни деревца, ни кустика, ни даже травы — одни камни.
Никита, сбросив с себя ненавистную сумку и осточертевший этюдник, повалился на ближайшую лавку. Ему казалось, что за второй день пути он устал больше. Да и прошли, судя по скорости, довольно много. Оставался, по словам Виктора, один переход до долгожданного Хальмер-Ю.
Костер Виктор решил распалить во второй половине вагончика, на металлических листах днища. При открытых дверях дым должен был выдуваться, как предполагал Виктор. Однако когда костерок разгорелся, то дым стал заволакивать все пространство балка. Нужно было либо сидеть на полу, либо лежать на лавках, а если ходить, то сильно пригнувшись.
— Виктор! — глядя в прокопченный, изрисованный и исписанный разными глупостями потолок, окликнул проводника Никита. — А ты так и не ответил мне тогда, какова цель твоих путешествий по Уралу? Зачем ты ходишь? Если это не секрет.
— Сходи-ка за водой, созерцатель, — угрюмо ответил Виктор и, вытащив из своего рюкзака два черных котелка, поставил перед Никитой.
— Значит, секрет? — продолжил Никита, вернувшись с водой. Времени оставалось мало, а он так и не разговорил Виктора на нужную тему.
— Да какой секрет! — после очередной паузы произнес тот. Он поставил на огонь оба котелка и, низко пригнувшись, добрался до своего топчана. — Вот ты любишь рисовать, писать картины, — продолжил он полулежа, — а я — бродить там, где мне нравится, где мне интересно.
— А что именно тебя влечет к этим краям? Должна же быть какая-то конкретная цель, — Никита не сдавался, хотя подозревал, что ответа не получит.
— Здесь я в своей стихии. Здесь я свой и все вокруг мое, — Виктор сел и стал стаскивать сапоги и портянки. — Я больше двадцати лет хожу, изучил Урал вдоль и поперек. И все пешком, от Басег и до Пай-Хоя.
— Неужто весь? — Никита решил подлить маслица.
— Нет, конечно, есть места, куда меня... Куда я не могу попасть, но это небольшие участки.
— Как это? — спросил Никита.
— Что как? — насупившись, переспросил Виктор.
— Ну что это за места, где ты еще не был? Военные объекты, что ли?
— Военные, военные, — облегченно подхватил Виктор. Он поднялся, взял выложенное Никитой из сумки сушеное мясо, крупу, чай и босиком нырнул в дым, откуда вовсю шипело и булькало. Через минуту по вагончику, перебивая нежилой дух и запах вареного мяса, поплыл аромат индийского чая.
Поужинав и помыв посуду, оба улеглись на свои места и закурили. Костер тушить не стали.
— Вообще-то Урал не такая уж и большая территории, только вытянулся на две тысячи километров, — чтобы возобновить нужный разговор, как можно равнодушнее произнес Никита и глубоко затянулся.
— Что? Небольшая?! — Виктор порывисто сел и, глотнув дыма, тут же пригнулся. — Вот смотри, Столица, — он расстелил рядом с собой портянку — приличный прямоугольник грязноватого цвета. Разровняв ткань, он положил ладони на края прямоугольника и начал их сводить к середине, морща портянку. Ткань стала сдвигаться и вскоре превратилась в узкую многоскладчатую тряпицу.
— Вот что такое Урал, — кивнул Виктор. — Да, относительно узкий, но весь в хребтах, отрогах, увалах. А теперь развернем эти складки. — И он растянул портянку, превратив ее снова в плоский прямоугольник. — Представь себе, Столица, если бы мы вот так же развернули наш Урал, что за территорию получили бы, а? Вот то-то и оно! Может, половина России получилась бы! Здесь не только красивые пейзажи и природные явления, в складках Уральских гор хранятся немыслимые сокровища. За все годы, что существует геология, и пятой части не открыли того, что лежит под ногами! Глаза у Виктора горели, было видно, что парень заговорил о хорошо ему знакомом. — Ты Урал не трогай, — продолжил он наставительно и даже угрожающе, — не трогай, если не понимаешь. Все ваше Подмосковье Малого Минисея или озера Балбанты не стоит, понял, нет, Столица?!
Никита вздрогнул всем телом:
— Балбанты! Ты сказал, Балбанты?
— Ну и что? — Виктор пристально посмотрел на Никиту.
— Интересно. Название какое-то странное.
— Ничего странного, — Виктор продолжал рассматривать Никиту. — Или это название тебе что-то говорит?
— Ты говоришь о сокровищах, которые лежат на поверхности. Что ты имеешь в виду? — Никита тоже сел, пригнулся от дыма и также не спускал глаз с Виктора. Он понял: что-то случилось. Из подозревающего он вдруг сам оказался подозреваемым.
— А это тебя не касается, — отрубил Виктор.
— Да ладно тебе тень на плетень наводить. Сокровища! Я понимаю — Южный Урал, ну, средний — еще куда ни шло. Там да, там малахит, изумруды, золото, платина, а здесь что — один камень! Сокровища! Где они? Если бы они были, эти сокровища, весь мир об этом давно бы знал.
— Слушай, Столица, что ты чирикаешь, не представляя, о чем вообще речь?! — Виктор стал строже и жестче. — Я знаю, где и что лежит! Но ты не ответил, откуда знаешь озеро Балбанты?
— Вот те раз, ты про него только что упомянул.
— Упомянул я, но, услышав о нем, ты растерялся, чем себя и выдал.
— Да брось ты! “Растерялся”, “выдал”... — Никита действительно утерял над собой контроль. Лицо полыхнуло огнем, хотелось отвести глаза от этого бугая, засмеяться звонко и непринужденно, но он не мог. А тот резал его своим холодным взглядом:
— Так откуда ты знаешь это место, Столица?
У Никиты перехватило горло, он вдруг подумал, что этот парень давно уже все знает.
— Хочешь, я сам тебе скажу? — неожиданно проговорил он.
Никита лишь моргнул.
— Так вот слушай. У меня идеальная память на лица. А когда ты проявил интерес к моим бумагам, в особенности к старой карте, — свирепо улыбаясь, Виктор продолжал своим взглядом вдавливать Никиту в стенку вагончика, — я понял, что ты оказался на моем пути не случайно. И Толян это подтвердил, а этот малый никогда не ошибается. Ну, что, Столица, все правильно пока? Продолжать? — Виктор перестал улыбаться. — Тебе нужна карта?
Никита был совершенно не готов к такому и не мог выговорить ни слова.
— Не ожидал, Столица? Думал, что Виктор-Шатун простак и лох?
— Но я... — Никита медленно приходил в себя, — мы, кажется, раньше не встречались.
— А я и не говорю, что мы с тобой встречались.
— Не понял!
— Я встречался с твоим отцом. Двадцать лет назад.
— Что? — с Никиты мгновенно слетело оцепенение и растерянность. — Ты встречался с моим отцом?!
Он вскочил и бросился к Виктору.
— Сидеть! — в руке Виктора тускло блеснул и уперся в Никитин подбородок длинный нож.
Но тот, точно не замечая и не чувствуя боли, продолжал напирать на Шатуна. — Ты видел моего отца перед смертью?!
