Алексей Козырев - Трансплантация (сборник)
— Звонил и, действительно, не смог дозвониться. Несколько раз звонил, можете мне поверить, — изображать испуг и решительную готовность на всё Ветрову и не требовалось.
— Ну вот и отличненько. Я понимаю, что вы хотели мне сказать твёрдое «да». Ведь так, Ветров? Я не ошибаюсь? — Тон стал более серьёзным. Угадывалось даже некоторое нетерпение.
— Я серьёзно подумал, господин Никитин, тщательно взвесил все обстоятельства и принял решение согласиться с вашими условиями. В общем, я говорю «да».
— Я рад, что вы приняли единственно верное решение, — голос Никитина потеплел. Чувствовалось, что ответ Ветрова его устроил и был, на самом деле, для него важен. — Мне потребуется некоторое время, чтобы подготовить все необходимые документы. И уже завтра, скажем, в пять часов мы опять будем вашими гостями. Накрывайте стол, Станислав Александрович. Несколько подписей, и мы с радостью поднимем тост за нашу будущую совместную деятельность. Уверен в её успехе. Договорились, Станислав Александрович? — И, услышав в ответ довольно внятное «да», Никитин повесил трубку.
Открылась дверь кабинета, и в приёмной появился один из братьев-близнецов.
«Даже не будь перед глазами этого проклятого тумана, всё равно ни за что бы не различил, Анатолий это или Иван», — подумал Ветров.
— Заходите в кабинет, Станислав Александрович, Георгий хочет посовещаться.
Совещались около двух часов. Говорили, в основном, Саркисян и Валентин из Рязани. Братья почти всё время молчали, лишь иногда делая какие-то замечания. Ветров с отсутствующим взглядом сидел возле открытого окна. В кабинете было невероятно душно. Стучало в висках, голова буквально раскалывалась от боли. Он почти потерял сознание, когда Георгий поднялся из кресла, давая понять, что оперативка закончена.
— Пошли накрывать на стол, Ветров!
К вечеру всё было готово. В небольшой глухой комнатке рядом с мастерской, которая иногда использовалась как кладовая, расстелили на цементный пол полиэтиленовую плёнку. Частично прикрыли и стены. В плёнку Марина обычно упаковывала готовые заказы, и в гараже её было несколько рулонов.
— Пожалуй, пора и роли распределять, — Георгий был явно удовлетворён результатами работы. — Вы, Станислав Александрович, идите-ка в кабинет, отдохните. Совсем вы неважно выглядите, да и у телефона кто-нибудь должен быть. А мы тут без вас разберёмся.
Разбирались они ещё не менее трёх часов. А, когда, закончив, все вместе вернулись в кабинет, измученный Ветров спал возле окна, положив голову на подоконник.
На следующий день, ровно в пять вечера прямо перед окном кабинета Ветрова остановился белый «мерседес», и Никитин в сопровождении двух качков, как всегда, без стука появился в кабинете. Расселись в кресла. Никитин без лишних слов открыл кожаный дипломат и положил на стол перед Ветровым несколько аккуратно заполненных листков бумаги.
— …Договор о дарении, акт приёма-передачи пакета акций, изменения в уставе фирмы, доверенность… — Ветров успевал прочесть только заголовки документов.
— Если ознакомились, Станислав Александрович, то, пожалуйста, можете подписывать. Внизу справа, на каждом листе, — нарушил тягостное молчание Никитин.
— Теперь заверим печатью. Вот сюда и сюда. Дайте-ка, я сам поставлю, у вас руки почему-то трясутся. Не надо так волноваться, Ветров. Всё позади! Я теперь ваш партнёр. А со мной всегда удача. Имейте это в виду и перестаньте нервничать. Стол, я надеюсь, вы накрыли — это дело надо обязательно обмыть. А потом и в Белоруссию можете позвонить, пусть возвращаются. Нечего их там, у деда, солить. Всё спокойно, Ветров. Всё спокойно! — С этими словами Никитин уложил подписанные бумаги в свой дипломат, блеснул золотыми зубами и уставился прямо в лицо Ветрову.
— Ну так что, будет приглашение к столу?
— Да, конечно, стол накрыт. Прошу, — пряча глаза, пролепетал Ветров. — Пойдёмте в мастерскую, господа. Особо изысканного стола не гарантирую, но отметим событие вполне достойно. Пожалуйста, я за вами, — с этими словами Ветров открыл дверь кабинета, пропуская гостей вперёд. — Теперь направо. Две ступеньки вниз. Осторожно, не споткнитесь, здесь порог. Теперь в эту дверь, господин Никитин. Вот мы и пришли. Проходите, проходите. Сейчас я включу свет. Одну секунду, — и, дождавшись, когда все трое вошли в абсолютно тёмную кладовую, Ветров демонстративно медленно, как бы сомневаясь, захлопнул за ними тяжёлую стальную дверь. Щёлкнул язычок автоматического цербера, и он остался один в этом узком, заполненном густым туманом коридоре.
В тот момент Ветров даже не мог себе представить, что всю жизнь его будет преследовать этот скрип петель закрывающейся двери и громкий щелчок замка.
— Как же всё-таки похожа на мою маму, — вновь подумал Ветров, глядя на продолжавшую зачитывать приговор судью. — Ей бы с таким добрым лицом нянечкой в детском садике работать, а не приговоры выносить. Судья должен быть жёстким, суровым, с холодным и решительным взглядом. Обязательно мужчина. А такая даже самых отъявленных преступников будет оправдывать да на свободу выпускать. И читает так тихо, что не всё разберёшь.
Ветров прислушался…
— …Подсудимый Саркисян Георгий Артурович без соответствующего разрешения незаконно приобрёл и хранил у себя по месту жительства огнестрельное оружие — автомат АКС и около ста патронов к нему калибром пять и сорок пять сотых миллиметра, а также два пистолета Макарова и семнадцать патронов девятимиллиметрового калибра.
Указанное оружие для совершения преступления в корыстных целях Саркисян привёз в Санкт-Петербург. В день убийства два пистолета Макарова с патронами Саркисян в кладовой офиса, принадлежащего подсудимому Ветрову, передал братьям Смирновым. Подсудимый Бойко Валентин Васильевич подтвердил, что он видел, как Саркисян передал пистолеты Смирновым, а автомат оставил у себя. Далее подсудимый Бойко показал, что около пяти часов вечера (точного времени он не знает, так как было абсолютно темно) в кладовую вошли три человека, с которыми ранее он знаком не был. Привёл их хозяин офиса Ветров, который, захлопнув дверь, сам остался в коридоре. В этот же момент в кладовой включился свет. Пришедшими, как он узнал уже на следствии, оказались члены известной в городе организованной преступной группировки — Никитин Игорь Вадимович, глава банды, Истомин Руслан Олегович и Сотов Владимир Михайлович. Все они вначале вели себя очень агрессивно, матерились и угрожали расправой. Сотов достал из кармана брюк пистолет и направил его на одного из братьев Смирновых. Но пистолет не был снят с предохранителя, и поэтому выстрела не последовало. Саркисян очередью из автомата убил Сотова. Истомин молил о пощаде, просил его не убивать. Следующей очередью Саркисян ранил Истомина в плечо и руку. Истомин упал на пол, громко кричал от боли и продолжал просить, чтобы ему сохранили жизнь. Саркисян и братья Смирновы поставили к стенке Никитина и обыскали его, но оружия у Никитина не оказалось. В карманах были только ключи от «мерседеса», мобильный телефон, бумажник с деньгами и документами. Тогда Саркисян потребовал, чтобы Никитин позвонил по своему мобильнику оставшимся членам банды и вызвал их сюда, ссылаясь на необходимость срочно решить очень важный вопрос. Никитин нецензурно обругал Саркисяна, сказал, что никогда своих не подставлял, и плюнул ему в лицо. Саркисян выстрелил очередью из автомата прямо в лицо Никитина и убил его. Потом он приказал Истомину прекратить кричать и передал ему мобильник Никитина. Истомин звонил три раза и вызвал в офис оставшихся членов банды, как выяснилось на следствии, Газанова Вагифа, Кротова Михаила Семёновича и Тугова Альберта Ивановича. Истомин, как ему и велел Саркисян, сказал им, что передаёт требование Никитина немедленно приехать в офис Ветрова на важный разговор…
Судья сняла и протёрла рукавом запотевшие очки и тем же тихим голосом продолжила чтение приговора:
— Из показаний подсудимого Ветрова Станислава Александровича следует, что в то время, как в кладовой происходили указанные выше события, он находился в своём кабинете и, чтобы заглушить звуки стрельбы, стоны и крики, доносящиеся из кладовой, включил на максимальную громкость телевизор…
— … Да, пожалуй, всё происходило именно так, — далеко не все подробности он помнит, но многое память Ветрова всё-таки сохранила.
…Когда он услышал первые выстрелы, доносившиеся из кладовой, он страшно испугался.
— Господи! Неужели нельзя стрелять потише, ведь и на улице могут услышать, — подумал он. И вообще, зачем они стреляют? Бандитов просто надо хорошенько припугнуть, чтобы они отстали от него. Пусть видят, что он небеззащитен. И пусть навязывают свою «крышу» другим. Вот и всё, что от Георгия и его товарищей требовалось.
