Юрий Горюхин - Воробьиная ночь, Крайний подъезд слева
Но друзья, почуяв запах типографской краски, повернули к столикам со свежей прессой и не услышали Родиона. Родион догнал беглецов и более настойчиво кашлянул Илье в ухо:
— Предлагаю немного подкрепиться, брат!
Илья взглянул на обложку поваренной книги:
— Наверное, ты прав, брат.
Столик с журналами и книгами покачнулся, Джирджис взял тоненькую брошюрку из самых дешевых и подложил ее под ножку стола. Ножка немного поехала и свезла первую страницу с плохопропечатанной физиономией местного беллетриста Горюхина. Столик устойчиво замер. А друзья по побегу поднялись из-под земли наверх прямо к ресторану «Дуслык».
Официант Соловейчик подошел к большому окну «Дуслыка» и отодвинул тяжелую портьеру. Горячее дыхание Соловейчика расползлось по прохладному стеклу и быстро превратило четкие фигурки спешащих за окном пешеходов в размытые серые тени. У барной стойки послышалось призывное мелодичное позвякивание, Соловейчик сглотнул обильную слюну, расстегнул давящую на живот пуговицу белого пиджака и повернулся на звук позвякивания. Но Джирджис развернул его обратно и стер рукавом со стекла влагу горячего дыхания официанта. Соловейчик вздрогнул, увидев приплюснутый с обратной стороны нос Родиона, Родион одарил Соловейчика улыбкой и, быстро прошмыгнув в помещение «Дуслыка», растроганно смял накрахмаленную рубашку друга и напарника. Но Соловейчик, оглянувшись на барную стойку, вдруг потерял контроль над чувствами, заломил Родиону за спину руку и с остервенением поволок к служебному выходу.
Родион упал в большой картонный ящик посреди мусорных бачков и черных полиэтиленовых мешков, а Соловейчик, вытирая вчерашним меню белые руки, стал сердито выговаривать в гулкое пространство хозяйственного двора:
— Родион, я тебя предупреждал?! Предупреждал! Я тебе говорил не приходи?! Говорил! Так что не обижайся!..
— Друг! Ты не понял!.. Я же не специально Анечку увел с прошлой пьянки, откуда я знал, что Лялька со зла тебе потом вместо клофелина слабительное подсыплет.
Джирджис вытащил Родиона из ящика и сказал, что, если еще услышит отсебятину, то сотрет обоих в порошок и показал для острастки мягкий импортный ластик.
Соловейчик потупился и сказал Родиону:
— Давай, заходи с парадного входа.
Сцена № 3 (опять)
Штрафной дубль, исполняемый за счет подручных
Родион быстро оббежал кафе, нырнул в проходной подъезд и снова оказался рядом с товарищами по побегу.
— Куда ты пропал, мы уже стали волноваться?
Родион обнял за плечи Илью и Алешу:
— Все! Договорился в лучшем виде. Прошу!
Оленушка сняла с головы Родиона желтую завитушку картофельной кожуры:
— Там что, пищу готовят в присутствии клиентов?
— Как пожелаете, так и приготовим, — пообещал Соловейчик, пропуская компанию в зеркальный зал.
Официант Соловейчик провел гостей в уютную кабинку и предложил им все великолепие фирменной кухни. Родион подмигнул Илье с Оленушкой и потер руки:
— Для начала, я думаю, салатика и водочки?
Соловейчик быстро принес на тарелочках квашеную капусту, мутноватого вида алкоголь и желтую кривую морковку для Оленушки. Родион кисло посмотрел на плескающиеся в медицинской колбе сто пятьдесят граммов водки, но, встретившись с пламенным взглядом Джирджиса, повеселел:
— Это солидное заведение здесь не положено сразу напиваться. Вот под горячее дадут столько, сколько душа пожелает.
Илья нацепил на вилку капустный лист и обернулся к Соловейчику:
— Салат у вас какой-то странный.
— Это моносалат. Капуста вымочена по старинной рецептуре в специальном рассоле, секрет которого знает только шеф-повар Хван, Никола Черниковский, возможно Шура Затонский, но никак не Мустафа Сипайловский.
— А— А… Понятно.
Родион посмотрел на часы, потом на Соловейчика, потом вылил из колбочки водку в свой бокал, одним махом его осушил и сказал:
— Все, я пошел звонить любимой женщине, а вы обязательно меня дождитесь, но если не дождетесь, то не расстраивайтесь — продолжение нашего знакомства неизбежно.
Через пятнадцать минут Илья, гоняя по пустой тарелке огрызок кочерыжки, сказал, что перерыв между подачами блюд несколько затягивается. Стоящий за стенкой и разглядывающий в глазок посетителей Соловейчик, взял в руки большой блокнот и хорошо отточенный карандашик, а Родион застенчиво предложил Джирджису:
— Может быть их просто зарезать?
Джирджис поморщился.
Сцена № 4
Расстановка силков подручными Джирджиса
— Просим прощения, в нашем ресторане принято рассчитываться после каждого блюда.
Соловейчик написал в блокноте цифру 123, вырвал листок, показал, каждому из присутствующих, спрятал листок в нагрудный кармашек и сказал:
— С вас 147 южноуральских хумов, которые в два раза тяжелее очень нелегкой валюты евро.
Илья возмущенно разжевал кочерыжку и еще более возмущенно проглотил:
— Ты что, половой, считаешь нас за людей, не читающих в газетах криминальные хроники? Нас на такой мякине не проведешь! Где тут у вас самые могучие жулики? Я буду их бить!
Соловейчик шарахнулся назад, а Джирджис вытолкнул вперед Родиона:
— Может быть, обойдемся без мордобоя? У нас есть замечательный негритянский, то есть афроевроазиатский борец на руках. Победите его в честном поединке — идите с миром, не победите — возьмем в полон всю вашу компанию с обязательной отработкой в самых леденящих кровь преступлениях.
— Что ж, никогда я не пасовал перед приключениями, — поднялся из-за стола Илья и размял шею, — ведите меня к своему батыру.
Сцена № 5
Возмутительное вероломство Джирджиса и его подручных. Трагическая потеря одного из богатырей
Джирджис равномерно размазывал гуталин по жирному телу Соловейчика, Соловейчик отхлебывал из бутылки ром и рассказывал Ляльке, полировавшей длинные алые ногти:
— Ну тогда я его поднял над собой, как Геракл многоголовую Гидру, и спустил вниз по эскалатору прямо в Авгиевы конюшни…
Лялька принялась за указательный палец:
— А он чего?
— Да ничего: бе-ме. А я ему: пятаки гони, потому что гол человек пришел в этот мир, гол и уйдет из него.
— И чего? — Лялька прошлась пилочкой по ногтю безымянного пальца.
— Вперед! — прервал беседу Джирджис и натянул на голову Соловейчику парик из черных кудрей.
Соловейчик сделал глубокий глоток рома:
— Вот теперь как Демиург дважды в один и тот же огонь вхожу.
Родион под бурные аплодисменты, собравшихся со всей округи грузчиков, и торжественные звуки тромбона застенчивой тромбонистки Анечки вывел Соловейчика к столу для борьбы на руках.
— Откуда ты, как— Будто знакомый мне человек странной наружности? — удивленно спросил Илья.
— Из Сьенфуэгос, — развеял сомнения Ильи Родион, а Соловейчик с Ильей крепко сцепили ладони, уперев локти в черту, прочерченную на столе мелом.
Целые сутки просидели друг против друга Илья и Соловейчик, судьи менялись через каждые четыре часа, чтобы поспать. Из-под ногтей обоих противников сочилась кровь, преимущество переходило от одного к другому всю ночь напролет. А под утро Джирджис кивнул Родиону, и тот поднес Соловейчику рому и зажег сигарету. Соловейчик выпил, затянулся, сделал отчаянное усилие и стал пригибать руку Ильи все ниже и ниже, покуда она не легла на стол.
Вместе с рукой легла на стол буйная голова Ильи, и затряслись в рыданье его покатые, как равнины среднерусской возвышенности, плечи. А Соловейчик обернулся к восхищенным болельщикам и сказал, что еще полон сил и будь где-нибудь под рукой океан, то он бы запросто поймал на товарищеский завтрак какую-нибудь огромную рыбу-меч.
Джирджис склонился над блокнотом, выводя пляшущих человечков на страничке с буквой «И».
— Скорее бегите через служебный выход! — зашептала застенчивая тромбонистка Анечка стоявшим в сторонке Алеше и Оленушке, — увидите такси цвета «антилопа», скажите, что от меня, шофер Адам Каземирович обязательно вас увезет отсюда.
Акт № 3
Сцена № 1
Манипулирование Джирджиса относительно честными персонажами
Алеша с Оленушкой выскочили к проезжей части улицы Карла Маркса.
— Где же это такси? — спросил Алеша у растущего около дороги ясеня. С ясеня на Алешу посыпалась листва, а Оленушка махнула рукой зеленому огоньку.
Быстро помчался вдаль Адам Каземирович, и он совсем не собирался притормаживать около Ляльки, призывно вытягивающей свою пухленькую ладошку с алыми трехсантиметровыми ноготками.
Адам Каземирович переключился на четвертую скорость и вдавил в пол педаль акселератора, намереваясь проскочить улицу Пушкина на мигающий зеленый свет светофора. Джирджис аккуратно, но очень сильно пережал шланг бензопровода плоскогубцами. Автомобиль Адама Каземировича конвульсивно закашлялся и остановился. Пуговица форменной курточки таксопарка номер 6 вдавилась в живот Адаму Каземировичу, он вытер испарину со лба и увидел на ладони приятно отливающий в лунном свете мазок гуталина. В это время Лялька открыла дверь, втиснулась на заднее сидение рядом с Алешой и хрипло утвердительно спросила:
