Витольд Шабловский - Убийца из города абрикосов
Полицейский спросил, что именно произошло.
— Мой брат хотел меня убить.
— С чего вы взяли?
— Он стоял надо мной с ножом.
— Может, он в этот момент проходил мимо, и ему зачем-то нужен был нож?
— Нет, он пришел за мной.
— В чем вы провинились?
— Я не знаю.
— Если вы ничего дурного не сделали, то убивать вас никто не станет, — усмехнулся полицейский и велел ей возвращаться домой.
К счастью, Хатидже слышала раньше об организации «Камер». Она решила ее найти.
Это было не просто. Она никогда не ходила по городу одна. Ей никогда не доводилось искать улицу, а уж тем более организацию. Расспросы прохожих могли для нее плохо кончиться. Деревенская девушка одна на улицах города? Это странно.
Но ей повезло. В приемной добровольцы выслушали ее рассказ. Подыскали ей убежище в приюте для женщин и обещали помочь.
13. Еще недавно убийства чести считались делом семейным, в которое не следует вмешиваться. Но по всей Турции прошло несколько громких кампаний. Плакаты появились даже в самых маленьких деревушках. Помимо «Камер» в одном только Диярбакыре возникло около тридцати организаций, помогающих женщинам. Сегодня почти каждая знает, куда обратиться в случае необходимости.
Правительство пытается заставить семьи посылать дочерей в школы. Жертвами убийств чести становятся прежде всего необразованные девушки. Те, кому удалось получить школьное образование, сумеют в нужный момент найти помощь. Акции «Все девочки — в школы» поддерживали даже имамы.
Но семьи, которые сочли себя опозоренными, придумали другие способы очищения.
Профессор Айтекин Сыыр:
— Мы заметили, что в нашем регионе угрожающе возрастает число самоубийств среди молодых девушек. Во всем мире чаще кончают с собой юноши. А у нас с некоторых пор наоборот. Мы стали внимательно присматриваться к таким случаям. В Мардине застрелилась молодая женщина. Вскоре после начала расследования выяснилось, что она была левша, а выстрел произведен с правой стороны. Позже оказалось, что ее убил муж. В другом случае женщина покончила с собой выстрелом в затылок.
— Как это?
— Женщин убивали, а затем объявляли, что это самоубийство. Или несчастный случай. Под городом Ван трактор задавил девушку. «Несчастный случай», — твердила семья. А когда произвели вскрытие, оказалось, что трактор проехал по ней раз сорок.
Айше Гёккан изучила все случаи самоубийств молодых девушек из Диярбакыра в 2006 году:
— Был такой случай. Молодая жена, прежде чем ее убили, несколько раз обращалась в полицию. Говорила: «Муж хочет меня убить». А ее отправляли домой. Через неделю она была уже мертва. Смотрю в бумаги: самоубийство. Полиции так удобнее, потому что они сами виноваты. Проблема в том, что полицейские — из той же среды. Они носят мундиры, но в головах у них то же, что у мужа и брата такой девушки.
Айше Фиген Зейбек из организации «Камер»:
— Противники вхождения Турции в Европейский союз говорят: «Они убивают девушек. Не позволим им присоединиться к ЕС». А я говорю: «Ничто не помогло нам так, как перспектива членства в ЕС. Это спасло жизнь десяткам женщин! Чтобы справиться с этой проблемой, мы должны войти в Евросоюз!»
14. Шемсе убежала к своему насильнику Халилу. Она знала, что родные будут пытаться ее убить.
Одни говорят, что Халил ее принял, так как у него не было иного выхода. Другие, что он ее действительно любил. Он спрятал Шемсе в подвале, а ее братьям сказал, что не знает, где она. Придумал, как им обоим спастись. Ночью он вывел Шемсе в поле. Хотел обойти деревню и добраться до шоссе. Там поймать машину или сесть на автобус до Мардина. Что потом собирался делать Халил, мы не узнаем уже никогда.
Одни говорят, что деревню разбудил лай собаки. Другие, что кто-то увидел тени, крадущиеся по полю. Третьи, что братья Шемсе прятались возле дома Халила. Что-то из этого правда, потому что внезапно, посреди ночи, в поле появилась толпа людей. Сколько их было, не удалось выяснить даже полиции. Неизвестно, и кто первым бросил камень. Известно только, что собралось от 12 до 18 человек. Что камни бросали мужчины и пожилые женщины, а среди них вертелись дети.
Халил попытался заслонить Шемсе собственным телом. Он погиб первым.
Когда ярость остыла, люди вернулись в свои постели.
Утром солдатский патруль нашел посреди поля два тела, заваленные грудой камней.
15. Шемсе Аллак не умерла в поле. Когда солдаты откопали ее тело, она была еще жива. Она потеряла ребенка, была без сознания, но дышала. Ее отвезли в больницу в Диярбакыр. Она так и не очнулась. Хоронили ее члены женских организаций. На похоронах не было никого из родственников.
Деревня будто сговорилась молчать. Поэтому так и не удалось найти виновных. Братья Шемсе по-прежнему живут в Ялыме. Жена Халила только в прошлом году переехала в Стамбул.
Через три года после того побивания камнями я еду в Ялым поговорить с жителями. Деревня лежит в предместьях миллионного города Мардина. При въезде гостей встречает большой голубь с оливковой ветвью в клюве.
Людям мы говорим, что нас прислал Евросоюз и что мы изучаем положение курдов. Я предпочитаю не рисковать, нескольких журналистов уже прогнали отсюда взашей. А с Евросоюзом здесь связаны большие надежды.
Мужчины приглашают нас на чай. У всех иссиня-черные пышные усы. Мы сидим на главной сельской площади и слушаем. В Ялыме из 120 жителей работают от силы 30. Часть только летом, во время полевых работ. Но большинство круглый год проводит в чайной.
— Чем вы обычно занимаетесь? — спрашиваю я самых молодых, с виду им лет по тридцать.
— Ну, сидим. Чай пьем…
По-турецки они говорят плохо, поэтому моя переводчица переходит на курдский. Они оживляются: все жители деревни — курды. Но у них даже нет возможности смотреть курдское телевидение, поскольку администрация Мардина блокирует сигнал спутниковых антенн.
— Мы понимаем по-турецки. Но наши жены — нет, — говорят они.
— Какие еще проблемы у ваших жен? — спрашиваю я.
— Нет медицинского обслуживания. Врачи не говорят по-курдски. Даже названия лекарств только на турецком.
— Ни в одном учреждении нельзя объясниться…
— А насилие? Случается? — спрашиваю я примерно десятерых мужей-курдов. Согласно статистике в Турции именно они чаще всего бьют своих жен.
Минутное замешательство.
— То, что происходит у людей дома, нас не касается, — отрезает один из тех, что постарше.
Я набираюсь храбрости и спрашиваю, изменилось ли что-нибудь в жизни деревни после трагического события трехлетней давности.
Они совещаются, о каком событии может идти речь. Решают, что о побивании камнями.
— Нет, ничего в деревне после этого не изменилось, — коротко отвечает пожилой мужчина.
Так же считает учительница Шемсе, у которой ткацкая мастерская на окраине деревни. Разговор с нами требует от нее огромного мужества. Все видели, что мы вошли в ее мастерскую.
— У меня в мастерской работают только незамужние девушки. Работающая жена — позор для мужа. Девушкам от десяти до шестнадцати лет. На следующий день после убийства Шемсе я решила, что для них это серьезная травма. И что я должна с ними об этом поговорить.
— И что?
— Я осторожно спросила: «Вы, наверное, потрясены?» А мои девочки мне в ответ: «Эта сука получила по заслугам!»
— Почему они так думают?
— Потому что она была одинокой. Потому что, раз он ее изнасиловал, то наверняка она сама его спровоцировала.
Мои ученицы с малых лет привыкли так думать.
— После смерти Шемсе что-нибудь изменилось?
— Люди стали более замкнутыми. Вся Турция говорила о Ялыме как о деревне убийц. Это было первое побивание камнями за несколько десятилетий. Пресса писала, что у всех у нас руки в крови.
16. Когда Ахмет вернулся из армии, Хатидже попросила девушек-добровольцев из «Камер» поговорить с ним.
Ахмет не желал разговаривать. Семья сказала ему, что Хатидже сбежала с другим мужчиной.
Когда он узнал, что все это время она была в убежище для женщин, сказал лишь: «Пусть возвращается».
И Хатидже вернулась.
Отец, мать и брат делали вид, будто ее не знают. Они не сомневались, что она переспала с Абдуллой. Ее никто даже не спросил, как все было на самом деле.
Родители жены и старейшины клана велели Ахмету убить жену. Но Ахмет поверил Хатидже. Он взбунтовался.
И превратился в человека без чести. Пекарь перестал продавать ему хлеб, хозяин чайной перестал его замечать, а люди — отвечать на его приветствие.
— Вроде ты есть, а вроде тебя и нет, — говорит сегодня Ахмет. — Как-то раз я вошел в чайную и сам налил себе чаю. Подошел работник и вылил мне его на ноги. Старые женщины плевали, завидев меня. За хлебом приходилось ходить в город, восемь километров в одну сторону. А братья решили убить меня вместе с моей женой.
