Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь
Махмуд не шевелился. Казалось, он не слышал ее слов. Не дождавшись ответа, мать тихонько положила лимон на тумбочку, склонилась над Махмудом и приложила руку к его лбу.
— Сыночек милый! Ну, скажи, что у тебя болит?
— Ничего, — не поворачиваясь, ответил Махмуд.
— Не знаю даже, что и подумать… — обратилась мать к Ассаму. — Со вчерашнего дня лежит и молчит.
— Ну чего вы подняли всю эту шумиху? — подскочил Махмуд. — К чему эта возня? Я же сказал — ничего не произошло. Простая царапина. Сущий пустяк!..
Каждое слово он выкрикивал так громко, что голос его то и дело срывался. Казалось, он вложил в свои слова последние силы. Замолкнув, Махмуд упал на спину. Большие с зелеными огоньками глаза лихорадочно блестели на бледном лице. На лбу выступили крупные капли пота. Мать испуганно посмотрела на него и молча направилась к двери.
— Мама, — слабым голосом позвал ее Махмуд.
Он жестом попросил ее подойти поближе, Затем притянул ее голову к себе и тихо сказал:
— Ты видела, мама, как режут цыпленка? Первые секунды он дергается под ножом. Потом, будто смирившись со своей участью, успокаивается, готовый уже ко всему. А когда начинает капать кровь, он, словно спохватившись, дергается еще несколько раз и стихает навсегда… — Лицо Махмуда стало серым. — Вот так и гибли вчера люди. Как цыплята! — прерывающимся голосом воскликнул он, стукнув кулаком по тумбочке, и разрыдался.
— Успокойся, сынок! Лучше постарайся уснуть, — обняла его мать. Но Махмуд осторожно отстранил ее.
— Почему? Почему все так произошло? — обратился он к Ассаму.
— Что именно? — недоумевающе пожал тот плечами.
Махмуд отвернулся и, прижавшись подбородком к спинке кровати, равнодушно ответил:
— Так, ничего…
Мать, почувствовав, что она здесь лишняя, вышла. Наступило неловкое молчание.
— Не хочешь отвечать? — спросил Ассам.
— К чему? Ты ведь человек уравновешенный, рассудительный. Тебе недоступны душевные порывы и человеческие слабости…
— Зачем ты мне это говоришь?
Махмуд слабо улыбнулся:
— Знаешь, Ассам, я сейчас испытываю такое чувство, будто кто-то меня избил, а я бессилен дать сдачи. От этой беспомощности хочется кричать и плакать.
Лейла сморщилась, будто ей самой причинили боль. Казалось, она вот-вот разрыдается.
— Ничего, будет и на нашей улице праздник, — заметил Ассам. — Достать бы нам оружие, тогда мы…
— Махмуд, — бросившись к брату, прервала Ассама Лейла, — зачем ты говоришь, что тебя избили? Неправда, это ты избил англичан, а не они тебя… Понимаешь, Махмуд! Ты! Именно ты!..
Махмуд молчал.
— Ассам, скажи! Правда ведь, Махмуд победил англичан? — обратилась она за поддержкой к своему двоюродному брату.
— И она туда же! — усмехнулся Ассам, не удостоив девочку даже взглядом.
Но Лейла не сдавалась. Придвинувшись ближе к брату, она повторила, глядя ему прямо в лицо:
— Да, да, да, Махмуд! Именно ты победитель.
— Ты права, Лейла, — смиренно согласился Махмуд, отводя глаза в сторону. — Все же мы победили англичан, а не они нас.
Лейла поцеловала брата и победно рассмеялась.
— Я была уверена в этом и всем в школе так и сказала.
— Что ты сказала? — насторожился Махмуд.
— Сказала все, как было… Учительницы наши и все девочки восхищены тобой. И даже…
Махмуд не дал ей говорить и закрыл рот рукой. Но Лейла вырвалась и, лукаво посмотрев на него, все же закончила:
— Даже Инаят похвалила тебя!.. Сказала, что ты очень симпатичный.
— А кто такая эта Инаят? — поинтересовался Ассам.
— Как, ты не знаешь Инаят? — удивленно посмотрела на него Лейла. — Это же наша королева красоты!
— А!.. Ну, она не единственная! Много еще есть таких королев…
Чтобы справиться со смущением, Махмуд захохотал. Обидевшись за Инаят, Лейла повернулась спиной и хотела было уйти.
— Лейла! — окликнул сестру Махмуд.
— Что тебе?
— А признайся, ты все-таки врунишка…
— Я? Это почему же?
— Ты говоришь… Ты сказала, что Инаят назвала меня симпатичным. А где она могла меня видеть?
На губах Ассама появилась ехидная усмешка. Лейла вернулась. Сняла с себя медальон и протянула его Махмуду.
— Где могла видеть? Вот здесь!..
— Вот оно что!.. Значит, она видела мою карточку?
Открыв крышечку медальона, Махмуд стал внимательно рассматривать свое изображение.
Не скрывая больше улыбки, Ассам толкнул Махмуда в бок.
— А как ты сейчас оцениваешь вчерашние события?
Махмуд не успел что-либо ответить. Не дав брату заговорить, Лейла твердо произнесла:
— Когда я вырасту, тоже буду бить англичан! Их же оружием! Вот увидите!
— И она туда же… Ишь какая героиня! — иронически заметил Ассам.
Лейла не обратила никакого внимания на его слова. Она круто повернулась и стремительно бросилась к двери, размахивая руками:
— Вперед!.. Даешь оружие!.. Вперед! Даешь оружие!.. — закричала она и вдруг осеклась. В дверях комнаты стоял отец.
Через несколько дней жизнь вошла в прежнюю колею. Махмуд снова стал посещать школу, каждый занялся своими делами, будто ничего не произошло. Лейлу больше никто не расспрашивал о брате и о демонстрации. Сначала это ее очень огорчало, но вскоре девочка смирилась. У нее ведь тоже были свои дела и заботы.
Сегодня Лейла, как обычно, встала раньше всех, чтобы успеть первой просмотреть газеты до того, как поднимутся отец и брат. Она поудобнее устроилась в большом отцовском кресле и стала перелистывать газету, время от времени поглядывая то на часы, то на дверь родительской спальни. Уже половина седьмого, а никто, кажется, не проснулся. Лейла сладко зевнула и направилась в свою комнату.
Она быстро натянула на себя форменное платье, разыскала чулки, посмотрела под кровать, потом под гардероб, наконец нашла туфли. Расчесала густые коротко подстриженные волосы. Одну книгу схватила со стола, другую достала из-под подушки, сунула в портфель и побежала в столовую. Увидев в ванной отца, который брился перед зеркалом, Лейла на ходу улыбнулась ему.
— Доброе утро, папочка!
Отец, закинув голову — он брил подбородок, — что-то пробурчал.
Войдя в столовую, Лейла сразу громко потребовала есть.
— Горох еще варится, — холодно ответила мать, смерив ее с головы до ног строгим взглядом.
— А что-нибудь, кроме гороха, есть?
— И куда ты летишь сломя голову? Еще семи нет, а занятия начинаются в половине девятого!
— А на дорогу нужно время?
— Не больше десяти минут.
— Но я хочу есть!
Не дожидаясь приглашения, Лейла уселась за стол, отломила хлеба, положила на него сыр. Откусила. Не успев прожевать, откусила еще разок. И прежде чем мать успела что-либо сказать, чуть не давясь, выскочила за дверь.
Очутившись во дворе школы, Лейла бросила портфель на траву и присоединилась к оживленно беседовавшим девочкам-одноклассницам. За разговорами и не заметили, как пролетело время. Звонок. А куда девался портфель? Опять Лейла последней влетела в класс.
Арифметика. Лейла не спускает глаз с учительницы, которая пишет на доске… Не дай бог что-нибудь упустить из ее объяснений! Лейла должна стать лучшей ученицей класса. Ведь учительница абла-Нуаль[4] недавно похвалила ее. Надо, чтобы абла-Нуаль не только похвалила, но и полюбила ее. Она обязательно должна добиться этого.
Пожалуй, это было сейчас самым большим желанием Лейлы. Ей во что бы то ни стало нужно одержать победу над этой строгой худенькой учительницей с туго затянутыми волосами. Как добиться любви, когда у нее такой неприступный вид? Даже костюмы она носила строгого мужского покроя. Слушая ответы, абла-Нуаль плотно сжимала тонкие губы, будто боялась нечаянно улыбнуться, а ее маленькие глазки так и впивались в ученицу, словно старались проникнуть в самые затаенные мысли.
В начале учебного года, на первом уроке арифметики Лейла сидела, смиренно положив обе руки на парту, и вежливо улыбалась, всем своим видом показывая, что для нее сейчас, кроме учительницы, никто не существует. Даже шепот соседки по парте Адили не отвлек ее. А когда Адиля, удивленная таким безразличием, наступила ей на ногу, Лейла даже не пошевельнулась. Она лишь сильнее прикусила нижнюю губу.
Все это, конечно, не могло ускользнуть от глаз абла-Нуаль.
На втором уроке Лейла нарочно последней положила на стол учительницы свою тетрадь, чтобы затем предложить донести тетради до учительской. Но из этого ничего не вышло. Абла-Нуаль спокойно взяла из рук Лейлы стопку тетрадей, поблагодарила и, поджав свои тонкие губы, вышла из класса. Лейла расстроилась, но духом не пала. В конце концов, не все потеряно. Существует еще один верный способ завоевать расположение учительницы. Тут уж успех обеспечен. Делается это просто. Под каким-нибудь предлогом заходишь в учительскую и как бы между прочим даришь своей учительнице розу. Та, конечно, принимает. И вот роза уже стоит в стаканчике. Теперь ты можешь быть уверена, что между тобой и учительницей существует невидимая, но прочная связь. Кто же откажется от красной розы и не постарается сохранить ее подольше?
