Ян Пужицкий - Великий Шу
И уж совсем непривычной была гостиница. В большом обшарпанном номере по стенам стояли четыре металлические кровати, стол с металлическими ножками, раковина с текущим краном, четыре жестких стула и перекошенный шкаф. Первым его порывом было немедленно уйти из этого номера и из этой гостиницы, но он вспомнил, что другой в городке нет. Поездка по железной дороге вымотала его настолько, что он разделся и залез под одеяло.
Петр спал часа два. Разбудили его громкие голоса, доносившиеся снизу. Он вспомнил, что прямо под его комнатой находится ресторан. О сне можно было уже не мечтать. Петр полежал еще немного. Он давно не чувствовал себя так плохо. В висках стучали молоточки, в горле першило от курева. Он оглядел покрашенные белой краской стены. Он снова был в гостинице, значит, снова в структуре. Приехать в эту глухомань, чтобы пожить вот в такой гостинице? Петр хотел дом. Он проехал всю Польшу, чтобы купить этот дом, а получается, чтобы вновь оказаться втянутым в игру. Он чувствовал, что не выиграет, он не мог выиграть, потому что впервые захотел получить что-то без игры. Без игры он не получит ничего, а то, что интересовало его больше всего, не получит, даже если примет в ней участие.
Он хотел уехать, но и это ему не удалось.
В полдень на площади перед гостиницей появилась черная «Волга» и остановилась на пустующей стоянке такси.
Жара превращала людей в полусонных, очумелых мух. Ни на какую выгодную поездку в двенадцать часов дня таксист рассчитывать не мог, но тем не менее он заглушил мотор, широко распахнул переднюю дверь, улегся на сиденье и тотчас же задремал. По другую сторону площади перед входом в кафе-кондитерскую дремал на стуле молодой бугай в белом фартуке. Мир и покой в царстве сна и лени были лишь видимостью. Все указывало на то, что Петр Грынич оказался в западне. В гостинице был только один, парадный, вход, черного хода не было. Бугай перед кондитерской отнюдь не дремал. Грынич готов был поспорить на что угодно, что служащий кондитерской внимательно следит за каждым его шагом, каждым движением. И водитель такси приехал на площадь не за тем, чтобы выспаться. Петр уже почти физически ощущал, как стервятники начинают исполнять вокруг него свой танец.
Он сидел на веранде около двух часов и машинально передвигал фигуры на шахматной доске. Петр любил шахматы, но сейчас его интересовал не разбор партии. Он работал. Выставив себя под перекрестный огонь взглядов, он позволял противникам насладиться своей абсолютной беззащитностью.
Теперь Петр точно знал, что он не хочет жить в этом городке. Но прежде всего следовало убедиться, действительно ли он оказался в ловушке. Часы на костеле пробили двенадцать, и Петр решил, что настало время сделать следующий шаг.
Без четверти двенадцать Юрек Гамблерский подъехал на своей черной «Волге» к стоянке такси на площади. Договоренность была на пять часов вечера, но больше высидеть дома он не мог. Прежде чем переступить порог дома, он помолился и попросил Господа помочь ему сегодня, поскольку сегодня могли произойти события огромной важности. Впервые в жизни у него появился шанс сыграть по крупной. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, стараясь унять внезапную дрожь в руках. Такие деньги!
Когда этот тип сел в его такси и назвал адрес: улица Польна, дом 16, он уже знал, в чем дело. Дом, прилегающий к участку местного кондитера Микуна, выставлялся на аукцион. Его владелец, бывший председатель кооператива «Вперед к благополучию!», поскользнулся на «гнилом» огурчике. Огурчиками, председателем и его домом вплотную занялась прокуратура. По городку моментально разнеслась весть, что в аукционе примет участие Микун, двое крестьян из-под Лютыни и кто-то из Варшавы. И вот этот кто-то сидел в его машине. Немного отъехав от вокзала, Юрек взглянул на пассажира в зеркальце и как бы нехотя бросил:
— Но этот дом еще не отделан...
Сидевший сзади мужчина вскинул брови:
— Откуда вы знаете? Откуда вы знаете, зачем я сюда приехал?
— Здесь все про все знают. Только у вас с этим будут большие осложнения.
— Почему?
— Этот дом хочет купить Микун. Для своей дочки. А Микун здесь может все.
Он притормозил как раз перед кафе-кондитерской Микуна.
— Вот его хозяйство, видите? На туристах выходит неплохой бизнес.
Приезжий критическим взглядом оценил витрину и пожал плечами.
— Скромненько.
— Скромненько?! Вот вы с ним поближе столкнетесь, увидите, как у него все скромненько.
На Польной Микун загонял в гараж свой «мерседес». Приезжий попросил остановиться и вылез, Юрек остался за рулем. О чем они говорили, он не слышал, но когда варшавянин и кондитер разошлись, было ясно, что они не договорились. Приезжий вернулся и сел на свое место в такси, а несколько побледневший Микун медленно направился к дому.
Юрек очень не любил Микуна. Когда-то, много лет назад,— он знал об этом только по рассказам — его отец, прозванный в городке Старым Гамблером, процветал и был второй после ксендза личностью в Лютыни. У него был кабак на площади. Потом все рухнуло. Отец умер в тюрьме, а Юрека с братом воспитали чужие люди. Сегодня такой личностью в городе стал Микун. Он занял место, которое должен был унаследовать Юрек.
— Так как, покупаете? — поинтересовался он по пути к гостинице.
— Не знаю,— равнодушно зевнул приезжий.— Завтра на аукционе посмотрим.
Юрек хмыкнул.
— Что вы веселитесь? — спросил мужчина.
— Да ведь у нас в городе все с ума сойдут от радости, если кто-нибудь утрет Микуну нос. Только это, наверное, невозможно. Он тут не так давно врезался по пьянке в дерево. С ним его приятель в машине сидел, так тот насмерть. И знаете, что Микун сделал?! Усадил мертвого за руль, а сам на его место. Дал, говорит, приятелю порулить. Так что вы думаете?! Ничего ему не было. Как с гуся вода.
— А может, все на самом деле было так, как он говорит. Откуда вы знаете, что там действительно произошло?
— Здесь все все знают.
— Истины не знает никто,— поставил точку приезжий.
Какое-то время они ехали молча.
— И как вас из Варшавы сюда занесло? — покачал головой Юрек.
— Все зависит от того, кто чего ищет,— веско произнес мужчина.
— Да чего же тут можно искать?! — ахнул Юрек.— Ну что тут можно найти?! Вот это дело,— он щелкнул себя по горлу,— замужние да разведенки, которые не прочь потихоньку перепихнуться, и карты. Все. Больше здесь ничего нет. Даже и искать нечего.
Пассажир не ответил. «Волга» въехала на мощенную булыжником площадь и остановилась перед гостиницей.
— Это дело, тихие давалки и карты,— с тоской повторил Юрек и увидел в зеркальце, что варшавский щеголь собирается расплатиться. Достал портмоне, раскрыл, оба отделения были набиты толстенными пачками банкнот по тысяче злотых. Юрек встрепенулся.— А вы... играете?
Пассажир скривился в презрительной гримасе:
— Карты?! Азартные игры... нет, это что-то ужасное. Нет.
Юрек моментально потерял к нему всякий интерес, взглянул на счетчик:
— Сорок семь злотых.
Мужчина протянул ему сотню, поблагодарил за сдачу и исчез в дверях гостиницы.
На этом все могло и закончиться, но Юреку некуда было себя деть. Жена уехала, корешей-таксистов он вчера раздел так, что играть с ним по-новой они сядут не скоро, пассажиров не предвидится. Он покрутился по городу и вновь подъехал к гостинице. В администрации работала Агнешка, разведенка с буйным прошлым, недавно вернувшаяся в родные пенаты после почти десятилетних поисков счастья в большом мире. Тридцать лет, складненькая, хотя красотой и не блещет. Однако красиво подведенные зеленые глаза выдавали, что она знает о мужчинах все. И извлекает из этих знаний пользу. Мужики липли к ней, как осы на сладкое, но окончательным успехом похвалиться не мог никто. От немилосердной скуки Юрек решил попробовать, хотя на многое не рассчитывал.
В маленькой гостинице Агнешка была и администратором, и портье, и дежурной по этажу, и продавщицей в киоске с сувенирами, где также продавались сигареты, открытки, карты и прочая ерунда. Юрек купил пачку дорогих сигарет «Кармен» и стал клеить Агнешку. Та поначалу принимала его заходы весьма благосклонно, но когда он, войдя во вкус, уселся рядом и запустил глаза в соблазнительное декольте, слегка отодвинулась, насмешливо взглянула на него и с иронией спросила:
— Что, жена уехала?
Юрек молча проглотил издевку, пустил колечко дыма и поинтересовался новым постояльцем. С Агнешки спала игривость, она посерьезнела и даже погрустнела, как будто вопрос задел ее за живое.
— Ах, так тебя вот что интересует...
В ее голосе слышалось явное разочарование, и Юрек подумал, что шансы у него есть, но разговора о приезжем не прекратил. Агнешка официально и сухо отрезала, что не имеет права разглашать служебную тайну. Юрек положил ей руку на колено, она вспыхнула, треснула его по рукам книжкой и, стараясь скрыть выступивший на щеках румянец, скороговоркой сообщила:
