Александр Галкин - "Болваны"
Головы прохожих в шапках, капюшонах и платках плыли поверх мучнистого тумана одна за другой, сами по себе, лишенные туловища. Эта фантасмагория о чем-то смутно напомнила Птицыну, какой-то почти забытый фрагмент сна или воспоминания. Только там была река, ослепительное солнце... Красная река, красная от крови река... Люди в лодках баграми вылавливали бритые головы, которые медленно проплывали мимо, слегка покачиваясь на волнах.
- Птицын! Ну ты и скороход... - Ему в ухо прерывисто дышал Кукес.
Рука Кукеса даже в такой мороз оставалась теплой и мягкой, как подушка. Поздоровавшись, Птицын быстрее спрятал закоченевшую ладонь обратно в перчатку и вяло отшутился.
- Пробежаться всегда полезно. Смотри, как разогрелся: нос красный - щеки румяные... - Он был недоволен, что Кукес его догнал. С утра он вообще никого не хотел видеть.
- Да-а... Морозец! - Кукес слегка гнусавил и явно думал о другом. - Все мужское достоинство обледенеет... Как лед неокрепший на речке студеной...
- Кальсоны надо носить... Или тренировочные...
- Не могу. Люблю свободу: чтоб ничего не сдавливало, не тёрлось... Очень быстро идешь... Чуть потише...
Птицын скосил глаз на Кукеса, пошел медленнее.
- Ты что-то хромаешь? - заметил Птицын.
- Э-э-э... Ударился, - поморщившись, отмахнулся Кукес.
Мимо Птицына и Кукеса в утренней полутьме двумя встречными потоками резво бежали хмурые прохожие: мороз подгонял их пинками, колючий ветер, точно острым зазубренные ногтем, обдирал кожу.
- Как ты считаешь, Бог есть?
Птицын с любопытством взглянул в лицо Кукеса: его крючковатый нос, похожий на клюв хищной птицы, грустно повис над губой, заиндевевшие усики обвисли, глаза совсем остекленели.
- Охота тебе с утра пораньше решать проклятые вопросы!
- И все-таки! - настаивал Кукес, глядя под ноги.
- Конечно, нет! А если даже есть, ему глубоко на нас плевать.
- Ты в этом уверен?
- Абсолютно!
- Странно, я думал, ты законченный атеист... Но раз ты допускаешь, что Бог плюёт на человека, не все потеряно...
Кукес меланхолически пожевал губами, достал из черного тулупа пачку сигарет; прикрывшись от ветра, закурил.
- Честно говоря, - опять начал Птицын, укутывая горло шарфом и поднимая воротник серенького пальто, - существование Бога меня меньше всего волнует. Есть более насущные вопросы!..
- Например?
- Например, почему человек одинок? Или отчего жизнь не имеет смысла?
- Без Бога человек всегда будет одинок... Он сам себя наказывает... И смысла ... без Бога... не найдет...
- Очень невнятно! - Птицын остановился и шумно высморкался. - Вот я, допустим, уверовал - по твоему совету... И что дальше? Тут же обрел смысл? С какой это стати?! Бог мне, что ли, его в ухо нашепчет?.. Хорошо бы так было... Просто и без проблем... Вообще для меня загадка, как верующие общаются с Богом. Как они его чувствуют? Волю его то есть... Я однажды краем уха слышал... проходил мимо церкви... Одна старушка другой говорит: "Бог не велит!" А другая ей отвечает: "Не вздумай... Бог накажет!.." Осмысленный разговор!
- А если действительно наказывает? - вдруг встрепенулся Кукес.
- Какое там!.. Легче всего бормотать... с таким пафосом: "Вот Господь к такому-то, Сидорову Ивану Петровичу, пришел, а от такой-то, Культяпкиной Глафиры Львовны, отвернулся..." Откуда они это взяли? Что это за Бог такой идиотский? Как капроновый чулок - на любую ногу натягивай, будет впору...
- Чтобы поверить в Бога, нужно как следует пострадать... А ты богохульствуешь! - Кукес, стряхнув пепел с сигареты, неодобрительно пошмыгал носом.
- Рассуждаю... И страдал я достаточно. Ты, между прочим, сам навел меня на этот разговор, а на мой вопрос так и не ответил...
- Какой?
- Откуда такие "карамазовские" вопросы в наше-то время? Жениться, что ли, надумал?
- Как ты угадал?! - Кукес искренне удивился, потом посмеялся собственному изумлению. - Я сейчас как раз об этом думаю...
- Это видно, - насмешливо подхватил Птицын. - В твоих глазах, как говорит Лиза Чайкина, застыла вся неизбывная печаль твоего многострадального народа.
- Хорошо тебе издеваться!.. А я чувствую, как у нас с Ксюшей момент назрел... Нужно решаться!.. Только какой из меня муж?! - Кукес совсем погрустнел.
- Прекрасный муж! Замечательный отец! Отличный семьянин!.. В чем, собственно, проблемы?
Кукес опять пожевал губами, швырнул сигарету.
- Я очень злой!
- Ты? Ну, уж если ты злой, то кто же добрый?!. Твоему голубиному нраву позавидовал бы сам Иисус Христос...
- Ты меня плохо знаешь! Я злой ... и ревнивый! Вчера я побил Ксюшу... до синяков!
- Ну да?!
- Да-а... И из-за чего? - ссутулившись и прихрамывая, продолжал Кукес, скользя глазами по обледенелому асфальту. - Она дала свой телефон смазливому мальчику... в троллейбусе. Ну знаешь, из тех, что ловят глупеньких девочек, вроде Ксюши. Из "золотой" молодежи... В пивбарах сидят, дискотеках... В замшевых курточках...
- Понятно.
- Мы поругались с Ксюшей еще до этого... в общем, из пустяка... Пошли покупать в "Березку" джинсы для ее сестры... к дню рождения. А я давно хотел купить Ксюше зимние сапоги... Не наше дерьмо, а настоящие... Австрийские... кожаные... с хорошей колодкой...
- У нее нет сапог?
- Есть. Плохонькие... венгерские... Больше трех лет не протянут... А австрийские хоть десять носи... Фирма! "Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи". Так вот, папа достал чеки... через своего бывшего ученика ... кагэбэшника... К папе до сих пор приходят ученики... Очень любят... Этот гэбэшник из-за границы не вылезает... Короче говоря, Ксюша - можешь представить? - все эти чеки спускает на джинсы сестре. Папе они достались недешево! Вероника с Левой еще свои добавляли... Я говорю: "Купи светло-синие...Они дешевле на 50 чеков... Тогда тебе хватит на сапоги... Поимей совесть!.." А она: "Я хочу эти: черный вельвет, в мелкий рубчик... Как у Аллы Пугачевой..." - "Сестре, - говорю, - все равно: дареному коню в зубы не смотрят... А ты опять останешься без сапог!" Она упряма, как... Купили! Кто бы знал, чего мне стоило заставить папу просить у гэбэшника! Он терпеть не может пользоваться своими связями... Кланяться... Короче, я взбесился. До самых "Мытищ", пока ехали, ругал Ксюшу... Она возьми да и ляпни мне, что Петя уже звонил... Это тот, кому она телефон дала в троллейбусе... Приглашал в бар "Лабиринт". Не знаешь?
- На Калининском проспекте?
- Да. На углу, в самом начале...Там, где глобус крутится...
- Знаю, - кивнул Птицын. - Мерзкое место!
- Вот-вот... Приехали в "Мытищи", - грустно продолжал Кукес. - Я запер ее в туалете и стал бить по руке костяшками пальцев.
Кукес снял перчатки и на своей руке показал, как он это делал.
- Как вы разместились в туалете? - удивился Птицын.
- Он у нас вместе с ванной... Санузел совмещенный...
- А-а... Тогда другое дело: места вполне достаточно, - усмехнулся Птицын.
- Ксюша пищит - я ей рот затыкаю: иначе все родственники сбегутся. Шепчу в ухо: "Понимаешь, как это называется?! -- Предательство! Как ты могла? Какое имела право?" Она ему, кроме телефона, еще на спичечном коробке адрес свой записала! Собственноручно! Представляешь? Приходи, Петя! Я тебе завсегда рада! Эта скотина, не сомневаюсь, еще домой к ней заявится!.. Кто тогда будет расхлебывать? Глупость, глупость и глупость! - Кукес патетически выпростал из черного тулупа длинную шею. - Что самое интересное, она его пустит! И чаем напоит!.. Я стукнул ее совком по пальцу... Палец распух.... Ксюша разрыдалась... Я как разбежался, как дал ногой по ванне - теперь, видишь, хромаю...
- В знак солидарности, - хмыкнул Птицын.
- Решили ехать в травмпункт, - продолжал Кукес, пропустив мимо ушей реплику Птицына. - Вдруг у Ксюши перелом? Родственники закудахтали... Вероника сидит на кухне, режет лук... И говорит, не повернув головы кочан: "На месте Ксюши я б тебя убила... Только слюнтяй и неудачник может ударить женщину!" Я подскочил, закричал: "Не сметь!" Выбил из-под нее табуретку... ногой... Вероника ударилась об пол копчиком! Заголосила. Прибежал Лева. Схватил меня за рукав, вцепился в волосы...
- Весело вы там живете... в ваших "Мытищах"... - посмеялся Птицын.
- Со стороны это, конечно, смешно...
- Ну и что дальше? Кончилось общей потасовкой?
- Я боднул Леву головой - и на улицу... Побежал к станции... Ксюша рассказывала: родственники перепугались, подумали: под поезд бросаться...
- Ты бы повторил подвиг Анны Карениной...
- Папа схватил мой тулуп... За ним тетя Роза... Лева, Вероника, Ксюша... Все выбежали меня искать...
- А тетя Теза?
- Да, ты прав... - улыбнулся Кукес. - Тетя Теза - девяностодвухлетняя - осталась...
- Душой она была с ними! Нашли тебя?
- Я сам возвратился через полчаса... Очень холодно было...
- Не простудился? - участливо поинтересовался Птицын.
- Как видишь... - Кукес наклонился, с болезненной гримасой потер колено. - Нога болит... В одиннадцатом часу вечера поехали с Ксюшей на Перловскую... в травмпункт. Подозрение на перелом... Сегодня будет результат. Мне тоже наложили повязку... за компанию... Я привез Ксюшу на "Сокол" часа в два ночи... Мама психует. Ксюша ей наврала, будто упала... Я на частнике поехал к брату Левы ночевать... На Патриаршие пруды... А ты говоришь: добрый! - Кукес с размаху швырнул окурок за решетку сада Мандельштама.
