Николай Прокудин - Мятежный капитан
— Я бойцу помогал! — парировал упрёк Гонза. — Смотрю, стоит неприкаянный солдат на обочине, грустит. Жалко стало, спросил в чём дело. Оказалось наш, однополчанин, с заставы из третьего батальона. Вылечился после желтухи, за ним не приехали, а из госпиталя выписали, ему тыловые крысы сказали: иди и жди старшего. А этот старший где-то загулял. Может запил? Боец с утра стоял и не знал, куда ему приткнуться. Я его на попутку до Суруби посадил, а то не ровен час ещё пропадёт.
— Молодец! Хвалю за гуманизм. Но для нас почему всего бутылку одну взял? — недоумевал и одновременно возмущался Афанасьев, широко улыбаясь и демонстрируя два ряда ровных и красивых зубов. — Пошлёшь дурака за бутылкой — он одну и возьмёт…
Улыбчивый русоволосый старший лейтенант был почти двухметровым крепышом. Широкоплечий, длиннорукий, неуклюжий, похожий на медведя, однако добряк, просто так мухи не обидит. Со стороны Афоня казался богатырём, сошедшим с картины о русских былинах. Обычный граненый стакан в его ладони размером с лопату был едва виден, и больше походил на рюмку. Сейчас Сашка с сожалением смотрел на быстро пустеющую ёмкость и тяжко вздыхал.
— Сам дурак! Проблема в деньгах! — огрызнулся прапорщик после короткой паузы вызванной пережёвыванием большого куска мяса. — Дали мне двадцать чеков, на бутылку, я и взял одну, а не поскупились бы, не пожадничали — купил бы две или три.
— А свои добавить — слабо?
— Я же говорил, я — пуст! Ей-ей, не вру! — Гонза продемонстрировал отсутствие финансов, вывернув наружу карманы. — Чеки с получки в медсанбате спустил с командиром артдивизиона, славно покутили с медсестричками за неделю лечения. Не попади я тогда на выходе с задачи в засаду — мы сейчас были бы в шоколаде! Который день кляну себя последними словами — это надо же такая удача привалила — взял кассу банды! И всё бездарно прошляпил! И нет бы, сразу дать ходу из кишлака — решил ещё и боевые трофеи взять — погнался за орденом! И на хрен мне был тот сраный ДШК? Он нам не мешал, «духи» нас не видели, но, я же, як дурко, велел бойцам меня прикрыть, и полез забрасывать расчет пулемёта гранатами. Представляете, пополз с полным мешком пайсы!
— Эдик, он решил вместо тебя, героем стать! Хотел получить «Звезду Героя» посмертно?
— Ага, захотел второй орден…
— Конечно, получишь. Теперь дадут за ранение, в жопу — улыбнулся Афоня. — Полный мешок, говоришь… наверняка, врешь… Поди, нашел лишь горсть мятых «афошек», а трёпа на миллион!
— Первое, что я хочу сказать — ранение не в жопу, а в бедро! Второе. Миллион там был и не меньше! Ей-ей не вру! Подполз поближе, две гранаты швырнул, и вроде двоих из расчета пулемёта завалил, а охранение с двух стволов как по мне долбанёт! Я распластался как медуза, в землю вжимаюсь, пыль глотаю, молюсь Богу, прощаюсь с жизнью. Духам меня не видно, но вещмешок над землей торчит, словно мишень. По нему они и жахнули, очередь прошила рюкзак и порвала в клочья, смотрю — вокруг бумага летает, меня демаскирует. Я про ту «пайсу» и думать забыл, жизнь дороже, стянул с себя, отшвырнул его подальше…
— Ай, молодец! Дал ему на один рейд поносить счастливый лифчик-разгрузку на удачу, новый мешок, новый горник, новый маскхалат и что в итоге? Где всё вещи? Пошло прахом, ни одной военной шмотки у меня не осталось на память о войне…
Симпатяга Гонза насупился и покраснел.
— Хватит уже укорять, и так стыдно. Только и думать мне было про горный костюм в мешке. Но если б даже и вспомнил, то честное слово, деньги кинул бы, пропади они пропадом, а горник твой даже под пулями забрал бы…
— Да ладно, я не со зла… Ладно горный костюм и мешок, а где мой лифчик?
— В госпитале спёрли вместе с маскировочным халатом. Кстати, твой маскхалат мне жизнь спас, я слился с травой, пуля лишь чиркнула, а в хэбэшке меня б точно добили…
— Я ж говорю, ловлю на слове! Ты мой должник! — Громобоев хлопнул Вадима по плечу. — С тебя магарыч, готовь цистерну самогона!
— Приедешь в Жмеринку, налью! Короче говоря, отполз я в сторону, а духи по-прежнему лупят в тот мешок из всех стволов. Наверняка потом когда нашли денежные клочки — переживали! И вот, когда я почти отполз к разведчикам, духи долбанули из гранатомета по дувалу, стена рухнула — меня и присыпало. Хорошо бойцы сразу откопали! Легко отделался, бедро зажило быстро, голова пару дней поболела, лишь немного поблевал. Тебе-то в прошлый раз Эдик, досталось тяжелее, но теперь мы на равных, оба с контуженой башкой, я гол как сокол, и ты не богаче. Так что зря вы насмехаетесь — я не жадничаю. Пайсы — нет…
— Да ладно, уймись, замяли…, - Афоня прервал загоревавшего о пропажах прапорщика, резко сменил ход разговора, и перешёл на любимую тему: — Кстати, Эдик, ты ведь одним бортом с Викой летишь?
— И что?
— Согрей её в воздухе, там ведь холодно, а она девушка хрупкая, южная…
— Что же сам не обогрел?
— Я пытался, да обломился. Эх, таких как я невезучих дураков — поискать надо…
— В смысле? — заинтересовался Эдик. Хмель ударил в голову, а после выпитой бутылки разговоры о бабах — любимая тема компании мужчин, особенно если женщины — в дефиците.
Афоня быстро разлил по стаканам остатки содержимого бутылки и похвалил сам себя.
— Смотрите-ка, глаз — алмаз! — офицер поднял стаканы на уровень глаз и удовлетворённо цокнул языком. — Так вот, год назад, когда она только приехала в наш славный боевой полчок, я к ней приценился, примерился, решил объездить. Обожаю воронежских девчат, красавицы как на подбор, не зря в народе говорят, что Екатерина Вторая туда всех проституток ссылала, а шлюхи как известно, в основном красотки.
— Да не тяни ты кота за хвост, ближе к делу, — оборвал Вадик долгие разглагольствования друга.
— Я и так иду к телу! Заманил её как-то музыку послушать, коньячку пригубить, соседа специально выгнал на ночь в казарму спать, думал напою быстренько девицу и овладею. Оказалось — она пьёт не хуже меня. Весь запас мой выдула, потом давай на столе танцевать, еле-еле в койку завалил и раздел! Лапаю её везде, целую. Она целуется, но трусы никак не стянуть — не дается и всё тут! Хотел уже порвать и силу применить, и тут звук сирены. Тревога! Я этой заразе говорю: лежи смирно, жди меня и я вернусь…
— Только очень жди… — хохотнул Эдик.
— Дождалась? — подмигнул прапорщик, прищурив хитрый и бесстыжий глаз небесно-голубого цвета.
— Дверь запер на ключ, помчался на плац, затем в штаб, а это ложная тревога: дежурный нечаянно нажал на кнопку. Прибегаю назад — в комнате уже никого нет!
— Дверь высадила? — улыбнулся Эдик.
— Окно открыла, нашла снятую оконную ручку под столом! Оделась, чмокнула напомаженными губами зеркало на прощанье и сбежала.
— И каково было самочувствие? Кончил во сне?
— Циники!
— Мы лирики!
— Смейся Громобоев! Я посмотрю на твои успехи, теперь твоя очередь пытаться…
Друзья чокнулись стаканами, пригубили крепкого напитка.
— А я и не буду пытаться, меня в Ташкенте ждут…
— Наслышан… — буркнул Вадик. — Но одно другому не мешает. Оторвись за нас двоих на полную катушку! Всех красоток подряд отъе… Слышь, Афоня! А ведь он и взаправду не станет драть Вику, даже если ему даст! Зажравшаяся ты скотина, Эдуард! Мы тут на голодном пайке, а он харчи перебирает…
— Вадик, не нервничай и не дёргайся! — одёрнул друга капитан. — Врачи верно поставили диагноз, хорошо тебя контузило, явно не симулировал. Ишь, как тебя сразу затрясло от злости. Эх, хорошо сидим, жалко только то, что коньяк заканчивается…
— Ну, да не беда, ничего страшного, если что — сгоняет ещё раз в дукан, не развалится, отсыплю ему мелочи, — пьяно ухмыльнулся Сашка. — Чует моё сердце — сегодня Громобоев никуда не улетит. Рановато ты решил нас покинуть, брат.
— Пошёл в жопу! Чтоб тебе в своё время рейс отменили! Не каркай — один хрен улечу! Барахлишко начальства погрузят, потом и мы грешные пойдем на посадку. А если честно — не хочу улетать! Что я там буду делать? Отвык я от России. Как там жить? Не представляю…
— Не дури! Живи как все: ходи в кино, в кабаки, баб трахай… — Афанасьев не рассчитывая силы, от души хлопнул Эдика по плечу и Громобоев со стоном потер место ушиба.
— Но, ты, полегче! Громила безмозглый!
— Завидую я тебе, Эдик! Мочи нет — домой хочу! Как приеду — сразу женюсь! Такая восхитительная девица у меня на примете в Одессе. До чего же я её здорово отлюбил на ступенях подвала ресторана! Девчонка — супер! Представьте портрет: блондинка, зеленые глаза, осиная талия, стройные ножки от ушей, словно Дюймовочка из сказки! Двадцать восемь лет, но тело девочки! Двое детей, но это пустяки. Громобоев, ты будешь моим свидетелем?
— Если перестанешь колотить меня по плечу и бокам, пытаясь от восторга сломать мне кости. Как же… женится он… Да ведь ты после каждой командировки объявляешь, что женишься и всякая блядь у тебя — классная девка! Уймись!
