Кеннет Грант - Против света
Что до неустанных поисков бессмертия, то однажды, в ответ на мой вопрос, дядя Фин рассказал о своем знакомстве с индийскими йогами, жившими по два-три столетия и даже больше. Время имеет чисто субъективный характер и определяется активностью мозга. Некоторые йоги способны подавлять процесс мышления на длительные сроки, — тогда время замедляет ход, а тело не стареет. Поскольку мысли неразрывно связаны с дыханием, йоги добиваются сходной цели, удлиняя паузы между вдохом и выдохом.
— Почему долголетие столь редко встречается? — спросил я дядю Фина. — И отчего оно ограничено двумя-тремя столетиями?
— Вероятно, йог начинает понимать бесплодность телесности, — ответил доктор Блэк. — Возвращаясь из добровольного забытья, он встречает те же проблемы и тяготы жизни, с которыми сталкивался прежде — все тот же старый мир, его тщету и огорчения. То, к чему он стремился (а магнетический сон в данном случае являлся феноменом направленной воли), становится нежеланным. Наверное, — добавил он, — существует закон необходимости, определяющий рамки человеческого недомыслия.
Сен-Клер почувствовал, что получил свой шанс.
— Помните, в одном из рассказов Мейчен описывал набросок, в котором художник запечатлел — я цитирую — «самое яркое воплощение зла», когда-либо виденное одним из героев истории?
Блэк не ответил.
— Этюд изображал Элен Воган, — продолжил Сен-Клер.
— А художником был Остин Осман Спейр. В начале века, еще совсем юный, он пользовался широкой известностью. А через двадцать лет о нем позабыли.
— Фантазии, мой друг, — возразил дядя Фин. — Пустые фантазии.
— Не соглашусь. Вы знали Спейра?
— Нет, мы не были знакомы. Моя антипатия к кузену Алистеру не позволяла мне встречаться с людьми, даже отдаленно связанными с ним.
— Однако вы цените его картины!
— Рисунки, — раздраженно поправил его доктор Блэк.
— Глядя на них, я узнаю руку гения. Было бы глупо лишить себя удовольствия, которое мне доставляют его работы.
1Но расскажите мне о Элен Воган. Я знал Мейчена, однако он ни разу не упоминал ее имени.
— Вполне возможно. Он питал суеверное уважение к своему старшему другу Артуру Уэйту, а тому не нравился общий настрой мистических рассказов Мейчена.
— Уэйт был старый дурак, — проворчал доктор Блэк.
— Мейчен намекал, что Элен Воган стала злым гением одаренного художника, — добавил Сен-Клер.
Блэк пристально посмотрел на молодого человека. Выражение недовольства на его лице уступило место задумчивости. Он ведь знал эту женщину, действительно знал, но звали ее не Элен Воган. Ее подлинное имя ускользало от него, но лучезарный образ темноволосой красавицы с итальянскими чертами лица предстал перед ним как наяву. Возможно ли такое? Доктор Блэк не верил в подобные совпадения.
День был жаркий, но он содрогнулся от пронизывающего холода. Память уносила его в прошлое. Так все же — возможно ли это? Ведьма, щеголявшая своими чарами, утверждавшая, что может изменять свой возраст, становиться то юной, то старой. Случилась беда, и она исчезла. Розыски, в конце концов, были прекращены, минули годы. В юности Остин Спейр и Говард Филлипс Лавкрафт были очарованы лицами древних старух. Блэк почувствовал головокружение и облокотился, чтобы не упасть. Собеседник, пристально наблюдавший за ним, заметил, что Блэк потрясен, но не знал, вызвано ли это недомоганием. Блэк перевел дыхание и погрузился в минувшее еще глубже. Он вспомнил, что Спейр был так предан старухе по фамилии
Паттерсон, что порой называл ее своей второй матерью. Она считалась колдуньей и пользовалась поддержкой духа, которого звали Черным Орлом.
Дядя Финеас уснул. Болотный туман просочился в окно и заполнил комнату, почти поглотив его с головой. Последним, что дядя видел в тот вечер, был взгляд Черного Орла; картина, открытое окно и штора, трепетавшая в потоках горячего воздуха. Пристальный взгляд далекого лица, хоть и далекий, был настойчив… а ракурс казался очень странным.
7Церковь Мертир-Маура стояла между деревней и песчаными дюнами Кандлстона. Луну, огромную и круглую в холодных небесах, время от времени затягивали рваные облака. Мы вошли в сосновый лес, и тут внезапно ощущение, что я порабощен Маргарет Лизинг, захлестнуло меня, точно воды бормочущей над камнями реки. Оглянувшись, я заметил какое-то движение в густой тени на паперти. Громады облаков погребли луну, нас окутала тьма. Мы шли вперед.
Казалось, минула вечность, прежде чем мы выбрались из леса, окружавшего руины Кандлстона.
— Нам нужно войти! — произнесла Маргарет.
Меня испугали слова моей спутницы, но обнадежила ее уверенность. Мы перебрались через упавшую кладку и прошли под аркой-, только сейчас я заметил, что это последняя из девяти. Маргарет остановилась. Неодолимое побуждение заставляло меня торопить ее. В зале она опустилась на обломок кладки, измученная и столь отрешенная, что я испугался. Большую часть дня она провела, общаясь с духами, и ее взгляд точно застыл.
— Это в склепе, — прошептала Маргарет.
Она встала. Хотя главный зал был освещен луной, все вокруг заполнял густой мрак. Я испугался, что Маргарет собирается извлечь тварь, которую швырнула в яму.
Маргарет ступала по обломкам, а я поспешно обогнал ее и подошел к сломанной балке над склепом. Мне передалась убежденность Маргарет, хоть я понятия не имел, что она ищет за грудой камней, обвалившихся в наш недавний визит. Я осветил фонариком часть склепа, находившуюся под лестницей, сам не зная, что ожидаю увидеть. Никаких признаков жизни. Можно было облегченно вздохнуть, однако…
Меня охватили сомнения. Так ли все произошло в прошлый раз, как мне запомнилось? Но поразмыслить об этом я не успел. Маргарет встала на первую ступеньку сломанной лестницы, и тут нога ее соскользнула. На нас со всех сторон посыпались камешки. Когда Маргарет упала, из кармана ее манто выскользнул магический шар, покатился, но чудом остался невредим.
— Мы должны его использовать, — сказала она, поднимаясь на ноги.
С трудом сохраняя равновесие, мы перебрались на карнизу рухнувшей лестницы. Осыпая щебень при каждом шаге, я поднял Маргарет, и мы спустились в склеп. Пьиь, вившаяся в лунных лучах, напоминала человеческие фигуры, и мне вспомнились невесты Дракулы. В дальнем отсеке пол шел под уклон. Я опустил Маргарет на глыбу гранита, похожую на древний алтарь в находившемся неподалеку монастыре Эвенни. Маргарет попросила шар, и я положил его рядом на этот небольшой пьедестал. Хотя лунный свет не падал на шар, внутри возникло трепетное свечение, создавая иллюзию, что он увеличивается в размерах. Я также заметил свечение потемнее, пронзившее его глубину с дрожью, которую я могу описать только как звук: жужжание пчел. Вибрация становилась все громче, склеп озарился лиловым сиянием. Исходило оно не от камня, а словно разливалось световыми волнами, в которых крутились темные пятна. Вращаясь, точно ядра, пятна эти сливались, делились и объединялись вновь. Процесс повторялся множество раз, доводя жужжание до неистовости крещендо. Однако на самом деле никаких звуков не было. Я ощущал отголосок события, приходившего не только «где-то», но и «когда-то» — возможно, в Рэндлшемском лесу несколько десятилетий назад… Или веков?
Мы увидели, как в шаре возник иной, огромный Шар, затем множество других шаров, то появлявшихся, то исчезавших, будто они блуждали в сосновом лесу или в темных бездонных небесах над гигантским шаром Земли. Они прилетали не из космоса, не поднимались с земной поверхности, но исходили из промежуточной зоны. Странно: не покидавшие меня опасения, что наш спиритический сеанс способен вызвать «тварь», набросившуюся на Маргарет, теперь почти забылись. Только сейчас я понял, что существо охраняло потайной выход к пространствам, лежащим вне круга Времен.
Внезапно сверкающая радуга окрасила склеп огненными сполохами, потянулись дымки, приторно сладкие. В этом призрачном блеске Маргарет предстала маленькой девочкой, излучающей ослепительное сияние. Ангелы, увековеченные средневековыми мастерами в витражном стекле, казались пустыми личинами рядом с ее благоговейным блаженством. Я утопал в океане запахов и красок, но тут Маргарет увлекла меня в угол, куда не доставали лучи. Я включил фонарик, однако его свет не способен был рассеять царившую здесь тьму; казалось, она была бездонной. Интересно, заметила ли Маргарет детали, постепенно открывавшиеся моему взору — явные признаки того, что кто-то недавно осматривал склеп? Толстый покров пыли на полу был потревожен. Возможно, фигура, которую я заметил в тени на паперти и секунду назад в глубинах шара, приходила сюда незадолго до нас. К счастью, «страж» этих Врат был изгнан!
У основания стены, запятнанной кровью твари, луч фонарика высветил крючковатый символ. До недавнего обвала кладки он был скрыт штукатуркой, — очевидно, довольно свежей, поскольку вещество, на котором был нацарапан знак, подалось от прикосновения, открывая глубокую нишу. Я извлек предмет, небрежно завернутый в кусок ткани. В ту же секунду к моим ногам с пронзительным звоном что-то упало. Посветив фонариком, я обнаружил два подсвечника в форме вытянутых пьедесталов. Каждый венчала голова сатира, а основания были увиты виноградной лозой.
