Наоми Суэнага - СТОИЕНОВАЯ ПЕВИЧКА, или райский ангел
— Ринка, может, сходишь искупаешься? До вечернего выхода ещё полно времени.
Голос Кэндзиро, лежавшего спиной ко мне, прозвучал спокойно и миролюбиво, не то что минуту назад. Я решила, не теряя времени, последовать его совету.
Устраиваемые в оздоровительных центрах шоу, как правило, состоят из двух частей. Дневное шоу начинается в два часа, а вечернее — в восемь. Когда, как сегодня, в концерте участвуют два коллектива или исполнителя, каждому из них для выступления отводится по тридцать минут. В случае же сольного концерта певец обязан развлекать публику целый час, уделив при этом определённое время пению дуэтом с кем-нибудь из зрителей. Это — довольно утомительное занятие, напоминающее забег на длинную дистанцию. Но сегодня я не единственная участница программы и поэтому не испытываю обычной усталости.
— Ну что ж, объявляю банный час.
Я облачаюсь в банный комплект. Артисты пользуются баней бесплатно, поэтому купание служит для нас развлечением в перерыве между дневным и вечерним выступлениями.
— Ну, я пошла. Кэн-тян, смотри, не обижай Дэвида. Его надо пожалеть. Живя в Японии под видом американца, он постоянно трясётся, как бы его обман не вскрылся. Ты должен его понять.
— Ещё чего! — презрительно хмыкнув, Кэндзиро лениво перевернулся на другой бок. — Вечно ты его жалеешь. Такого придурка ещё поискать надо. Переживать из-за него — пустая трата нервов. Ясно?
Я не нашлась, что на это ответить, и обиженно опустила глаза. Потом тихонько сказала: «Да» — и, кивнув, направилась в баню. Уже спускаясь по лестнице, я услышала летящий мне вдогонку голос Кэндзиро:
— А ты неплохо смотришься в этой банной хреновине. Ха-ха-ха-ха-ха.
Из игрового зала, кафетерия, закусочной, сувенирных магазинчиков, заполнивших просторное здание центра, несётся призывная музыка. Повсюду снуют наслаждающиеся праздностью люди. Глядя со сцены в зрительный зал, можно подумать, что здесь отдыхают в основном люди среднего и пожилого возраста, но теперь я вижу, что это не так, — на глаза мне попадаются и дети, и мужчины и женщины в возрасте от двадцати до тридцати лет. И вся эта разношёрстная публика съехалась сюда ради того, чтобы приобщиться к благам недорогого отдыха. Входная плата составляет всего тысячу восемьсот пятьдесят иен.
В громадном купальном отделении к услугам посетителей свыше десяти разновидностей ванн — лечебные, радоновая, кипарисовая, всех и не перечислишь. Кроме того, имеются сауна и кабинет акасури[9]. Кажется, здесь можно провести целую вечность, но я на собственном опыте убедилась, что это — большое заблуждение. Однажды, переусердствовав по части сидения в горячей воде, я заработала тепловой удар и грохнулась в обморок. В результате вечернее выступление пришлось отменить, и я была вынуждена уплатить неустойку. Так что теперь я знаю: всё хорошо в меру.
— Глядите, это она!
— Да, действительно.
— Какая симпатичная!
Ну почему на меня обращают внимание именно тогда, когда я, раздевшись, чищу зубы или мою голову? Имейте же совесть, граждане!
— Спасибо вам за выступление.
— Нам ужасно понравилось, честное слово.
Сквозь густой пар, поднимающийся над бассейном с горячей водой, я различаю улыбки на лицах женщин, годящихся мне в матери. Здесь никто не стыдится своей наготы. Женщины, сидящие в одном бассейне со мной, вызывают у меня какое-то родственное чувство, словно мы члены одной семьи.
— Непохоже, что вам двадцать четыре года.
— Вы выглядите моложе.
В первый момент я вздрогнула от ужаса: хотя мой «сценический возраст» — двадцать четыре года, в действительности мне на десять лет больше. Но после второй реплики у меня отлегло от сердца: к счастью, обман мой не раскрыт.
— А кто вы по гороскопу?
Час от часу не легче! Я забыла посмотреть, под каким знаком родилась «двадцатичетырехлетняя» Ринка Кадзуки!
— Гм… — протянула я и стала судорожно соображать, как бы отшутиться. Пауза явно затягивалась. — Киска, — наконец нашлась я. — Мя-яу!
Женщины громко рассмеялись.
— Скажите, — спросила одна из них, — как называется песня, которую вы исполняли, кажется, третьим номером?
— Да-да, — поддержала её другая, — я тоже хотела об этом спросить.
— Так, дайте подумать. Наверное, «Белая нить водопада». Или нет, «Зимний плач в Митиноку».
— А вы не могли бы напеть? Хотя бы самое начало.
Завыванию вьюги вторя,
плывёт паровозный гудок…
— Точно! Это та самая мелодия!
— Тогда это «Зимний плач в Митиноку».
— Вот оно что? Хорошая песня. Интересно, а в караоке она есть?
— Конечно, есть. Это — один из последних хитов.
— Надо будет обязательно её заказать. Может, споёте ещё немного?
— Что вы такое говорите, Кэйко-сан! Неловко обращаться к профессиональной певице с такой просьбой.
— Да, конечно. Вы уж меня извините. Певицы, они поют за деньги. Это мы платим, чтобы попеть. А они получают деньги за то, что поют.
Старушки весело захихикали.
Никогда ещё я так не проклинала свою построенную на лжи и обмане биографию. Кто я, собственно говоря, такая? Незваная гостья, попавшая сюда по блату и расхаживающая в маске профессиональной певицы. И, между прочим, получающая за это деньги. Среди тех, от кого я эти деньги получаю, есть и старики. Они несут мне тысячеиеновые бумажки, отрывая их от своих скромных пенсий. А у меня-то есть за душой что-нибудь, чем я могла бы им отплатить? Моя певческая карьера ещё только началась, а на руках у меня уже столько неоплаченных счетов. Страшно подумать, какая кара ждёт меня за это.
— Я… Я вам спою! — с этими словами я решительно поднялась из воды, обдав сидящих рядом старушек брызгами и заставив их недоуменно переглянуться. — Итак, послушайте песню «Зимний плач в Митиноку». Я буду петь для вас от всей души.
В этот миг все находившиеся поблизости женщины — и та, что намыливалась, стоя под душем, и та, что сидела в ванне, прикрыв глаза и подставив спину под бьющие струи воды, и та, что, ведя за руку ребёнка, направлялась в купальню под открытым небом, — остановились и замерли в неподвижности.
Завыванию вьюги вторя,
плывёт паровозный гудок…
Стоило мне пропеть эти начальные строки, и я почувствовала себя так, словно стою на эстраде. Забыв о том, что на мне нет никакой одежды, сбросив намотанное на голову полотенце, я пела в полный голос, постепенно погружаясь в вымышленный мир. Теперь мне уже нечего было стыдиться. Моя беспутная жизнь, ощущение собственной бездарности улетучились, словно туманный призрак. Я превратилась в красивую женщину в кимоно, которая стоит у реки Нарусэ, тоскуя об умершем муже.
О, хоть во сне назначь мне свиданье.
О, хоть во сне обними меня.
Слёзы застят глаза…
Зимний плач в Митиноку.
Песня кончилась.
Какое-то время вокруг царило полное безмолвие, а потом вдруг на меня обрушился шквал аплодисментов и одобрительных возгласов. Я никак не ожидала столь бурной реакции и смущённо почесала в затылке. Покинув вымышленный мир, я сразу же превратилась в прежнюю самозваную певичку, нагишом стоящую посреди бани. И тут я увидела ковыляющую ко мне старушку.
— Спасибо вам за песню, — сказала она и, смущаясь, будто девочка, вручила мне свою розовую мочалку.
На глаза у меня навернулись слёзы: я поняла смысл этого жеста. В баню люди приходят без ничего, с пустыми руками, а ей хотелось хоть как-то меня отблагодарить. И мочалка служила знаком её благодарности.
— Спа… Спасибо, — произнесла я дрожащим голосом. Ну что я за дурёха! Надо поблагодарить публику как следует. — Огромное вам спасибо!
Что тут началось! Ещё одна старушка стряхнула с головы полотенце и бросила мне. Бросок оказался довольно мощным, и оно ощутимо хлестнуло меня по телу, придавая мне сил и уверенности.
Вслед за этой другая моя слушательница с улыбкой на морщинистом лице кинула мне своё полотенце.
И вот уже со всех сторон в меня полетели полотенца. Я не успевала их ловить. Они падали мне на голову, на плечи и, скользнув по телу, горкой ложились к моим ногам.
«Как всё-таки здорово, что я решила для них спеть!» — чуть слышно, почти про себя прошептала я.
Подняв голову, я увидела на стене картину с изображением горы Фудзи. Если уподобить её нашему миру бродячих певцов, то моё место где-то у самого подножия. Но сейчас, в эту минуту, мне кажется, будто я воспарила к вершине. Подбрасываемые кверху мокрые полотенца сыплются мне на голову и на плечи, точно праздничные гирлянды цветов, похлопывают меня по спине, словно чья-то ободряющая рука.
Вот это да!
Возле моих ног образовалась целая груда разноцветных полотенец; их не счесть, как не счесть и возгласов одобрения, звучащих в мой адрес. Я чувствую себя самой настоящей богачкой. Собрав полотенца в охапку и едва удерживая их в руках, я открываю дверь в предбанник.
