Елена Колина - Наука о небесных кренделях
Ну, допустим, Андрей уже думает. Но где он думает? Илья сказал «на его месте любой разумный человек уехал бы из страны». Я уверена, что Андрей, на своем месте, не гуляет по Хельсинки, не ловит рыбу в Испании, он на работе, на одной из своих строек.
Но почему я, с моим сильно развитым чувством самосохранения, до сих пор лежу в постели?! Почему упираюсь всеми лапами, чтобы не вылезать из уютной норы?! Почему лежу и думаю: «Со мной, принцессой мира, такого не могло случиться», в то время как Марфа в тюрьме?… Очевидно, все дело в сотрясенном мозге.
Андрей пусть думает, а я буду действовать! Андрей вернется домой, завтра или на днях, а у меня уже все готово: обед, адвокат по уголовным делам.
И я вылетела из уютной норы пробкой. Через десять минут мы с Аленой и Иркой были во дворе у моей машины: я договорилась с адвокатом о встрече. С тремя адвокатами о трех встречах. Найти адвокатов оказалось делом нескольких звонков: не знаю, откуда у людей моего круга адвокаты по уголовным делам, но они у них есть. И сейчас у нас будет кастинг адвокатов.
Я на бегу бросила тете Кате: к нам никого не пускать, особенно Госнаркоконтроль (не знаю, существует ли такой). Тетя Катя не улыбнулась, не сказала «ох, что творят, совсем уже с ума сошли», взглянула на меня отстраненным взглядом, как будто мы с ней не хорошие друзья, а просто раскланиваемся.
И охранники во дворе на меня смотрели. Наверняка думали: «Вот какая криминальная семья, причастна к обороту чего-то очень плохого или не заплатила налоги за прошлый месяц» и «Жаль, что обошлось без стрельбы и погони». Все знали, весь двор, весь дом! У нас такой дом: вроде бы два отдельных мира, хозяева и обслуга, но это один мир, где все сплетничают обо всех. Весь двор, весь дом знает, что у Андрея в тумбочке воблеры.
Первая встреча была назначена в кафе на Марата. До Марата пешком десять минут, – но оказалось, я не могу идти, так сильно кружится голова. Для сотрясенного мозга лучше было бы потихоньку вползти в мир осмотрительной гусеницей, а не вылетать бешеной пробкой. Также оказалось, что я не могу вести машину: забыла, как нажимать на газ, поворачивать руль, вообще как ехать. Алена сказала, что совершенно то же самое произошло с ней в Куршевеле: забралась на гору, и тут ей позвонил Никита сообщить, что ребенок не сдал сессию. Алена не смогла съехать с горы, забыла, как двигать руками и ногами, – такой сильный стресс.
– Ногу на га-аз! Руки на ру-уль! Поехала, быстро! – внезапно закричала Ирка.
И я поехала. Алена тоже потом все-таки съехала с горы: подумала, не вызывать же спасателей за двести евро, чтобы несли вниз на носилках.
В кафе на Марата: капучино мне, американо Ирке, чай и пирожное «медовое» Алене. Ирка сказала: «Сладкий запах меда напоминает мне о летних ливнях, о стогах сена, а пирожное несвежее, не бери», – у Ирки две стороны натуры, поэтическая от актрисы и практичная от буфетчицы. Но Алена все равно взяла пирожное, она принципиально не поощряет Иркину двойственность.
…Честно говоря, я не уверена…
Я имею в виду, что сфера моих практических действий не слишком широка. Когда люди долго живут вместе, им без слов понятно, кто за что отвечает. У нас с Андреем давно сложившееся распределение обязанностей – на нем все. Он машину мне заправляет, не доверяет мне, – всего-то пару раз залила в бак дизельное топливо вместо бензина, платит за квартиру и за телефон и покупает продукты. А я помню, когда у наших друзей дни рождения. Воспитание Муры и Андрюшечки тоже на мне, – образование, Бармалей и прочее.
Но сейчас наши обязанности распределились так: Андрей думает, я действую. Без спросу провожу кастинг адвокатов в кафе на Марата. Адвокат № 1 от моего приятеля, топ-менеджера большой компании. От топ-менеджера большой компании должен быть хороший адвокат, не сонливый жулик, как от Мурки. Но все равно ОЧЕНЬ СТРАШНО. На мне большая ответственность. Нужно будет заключать договор, а если следующий адвокат понравится мне больше, что делать с договором? Я ни разу в жизни не подписывала никаких официальных бумаг, кроме договоров с издательством и киностудиями о продаже авторских прав… кстати, договоры нашлись при обыске в столе Андрея.
Адвокат № 1 оказался – два адвоката. Работают вдвоем и повсюду ходят парой. Молодые, лет тридцати, один с бородкой, другой в очках. Большевик и Меньшевик. Сразу видно, что это модные адвокаты, оба гладкие, глянцевые, блестящие. Выложили на стол айфоны, айпэды. Меньшевик заказал латте, Большевик – несговорчивый, бескомпромиссный, с жесткой позицией по аграрному вопросу – положил на стол часы. Наверное, так положено среди адвокатов: дают понять, что у них есть на меня время, пока пьют латте. Хорошо, что в этом кафе подают латте в огромных бокалах, мы успеем рассказать.
– Рассказывайте, – сказал Меньшевик. Большевик – работать, а не болтать! – взглянул на часы, и мы заговорили одновременно.
– Нам не нужен просто адвокат, нам нужен со связями, – сказала Алена. Требовательно и капризно, как городской покупатель в сельпо.
– Кто из вас клиент? – поморщился Большевик, поглядев на нас, как будто мы инопланетяне среднего возраста.
Допустим, каждую фразу я начинала со слов «все это ужасно смешно…». Я изо всех сил дружила с модными адвокатами, я хотела, чтобы они вместе со мной посмеялись всему, что с нами случилось. Допустим, мой рассказ звучал сбивчиво, как будто я сдаю экзамен и плохо ориентируюсь в материале. Но, когда я принимаю экзамены, я всегда думаю: может быть, человек не сразу показывает все знания? Я не смотрю на студентов взглядом «двойка без права пересдачи», а они смотрели!
– Нужно было как можно раньше привлечь нас к следственному процессу, так как самые первые следственные действия, обыски и допросы, являются главными доказательствами в суде, – сказал Меньшевик.
– Мы не знали… простите, – пискнула я.
– Вы понимаете, в чем состоит работа адвоката? Участвовать в обысках, на правах представителя присутствовать при допросах клиента, посещать подсудимого в следственном изоляторе, обсуждать с ним тактику поведения во время допросов…
– Зачем вам участвовать в обысках, у нас уже был обыск…А допросы, какие допросы?… – испугалась я и тут же еще больше испугалась строгого взгляда Меньшевика. – …Ну, хорошо, хорошо, допросы.
От меня нет толку. Я некомпетентна. Диалог адвокатов со мной – как будто кто-то пытается налить кофе в почтовый ящик, все льется мимо. На половине принцессы музыка, разговоры о хороших людях, вечный праздник. Нанимать адвоката по уголовным делам – мужское дело.
…Но чье мужское дело?
Илью нельзя было брать на кастинг адвокатов, у Ильи парамнезия. В ресторане Ирка советует ему «бери мясо», он заказывает рыбу, а когда принесут, морщится и тоскливым голосом Иа-Иа говорит Ирке «я же сказал, нужно было брать мясо!». Парамнезия, иллюзорный взгляд в прошлое: Илья уверен, что все знал заранее, обо всем предупреждал, но его не послушали, и теперь – вот… Конечно, ворчать «а я говорил…» – свойство всего живого, но парамнезия Ильи усилена профессиональной деформацией: в качестве публичного интеллектуала он каждый день дает оценки всему, говорит «это так». Если оказывается прав, то думает «супер, я все знал заранее!», а если оказывается не прав, думает, что предвидел именно такое развитие событий…В общем, Илье нельзя доверить выбор адвоката: выберет, к примеру, адвоката с параметрами 100-60-100, а потом скажет «я же говорил, нужно было брать 200-100-200».
