Екатерина Вильмонт - Курица в полете
— Правильно, Элка, мудро! А то съемочная группа будет только слюнки глотать, глядя на твой форшмак! Сколько ты там его приготовишь! А так… Правда, на пять съемок этого не хватит, но важен почин! А твой почин в высшей степени благородный!
К концу второго съемочного дня Элла простонала:
— Кажется, я больше никогда ничего не захочу готовить!
Маша, поправляя ей грим, шепнула:
— Элка, держись! Это будет такая программа…
Ты станешь настоящей звездой! Подумать только, мы с тобой с университета дружим, а я и не подозревала, что ты такая…
— Брось, Машка, я просто усталая кухарка!
— Вот увидишь, кухарка!
Надо сказать, что пирожки и бабушкино соте произвели фурор и расположили к Элле даже тех, кто просто исполнял свои обязанности, на первый взгляд ничуть не интересуясь программой и ее героиней. Женщины в перерывах наперебой записывали рецепт соте и пирожков.
— Элла, ты это зря, — сказал Пузайцер, перешедший с ней на «ты», как только начались съемки.
Признал ее за свою. — Такие рецепты надо давать в передачу, а не всем и каждому! И потом, это в некотором роде коммерческая тайна! Что, если завтра кто-то на других каналах начнет твои рецепты давать? Непрофессионально, заруби себе это на носу!
— Поняла, — кивнула Элла. Ей и в голову не приходило, что рецепт пирожков может быть коммерческой тайной канала!
К вечеру третьего дня она просто валилась с ног. И Машка тоже.
— Элка, а ты за эти дни похудела! Смотри, свитер болтается! Знаешь что, предлагаю поехать ночевать ко мне, гораздо ближе.
— Нет, хочу в свою постель… И завтра мне на работу! Аркаша, а что теперь? — задала она вопрос, мучивший ее. Снято пятнадцать передач. На их показ в лучшем случае уйдет несколько месяцев, первая программа выйдет в эфир незадолго до Нового года. Там Элла печет бабушкин кекс с цукатами и орехами и жарит перепелок. Но мысль о том, что на несколько месяцев придется расстаться со всем этим, причиняла настоящую боль.
Он смотрел на нее с некоторым сочувствием.
Видно, понимал, что с ней происходит.
— Дальше? Ну будут смотреть отснятый материал, что-то забракуют, что-то потребуют переснять, монтировать будут, потом перемонтировать. А потом ты проснешься знаменитой!
— Да ну, я серьезно!
— И я серьезно! У Кутепыча глаз верный, если он поверит в кого, тот просыпается знаменитым!
А дальше уж все от человека зависит! Если рейтинги будут хорошие, тебя начнут приглашать в другие передачи и смотреть, что за зверь такой эта Элла Якушева. Во всяких кретинских ток-шоу начнут спрашивать, как ты себя чувствуешь в своем весе, почему ты не хочешь похудеть, как к тебе относятся мужчины, ну сама, что ли, не знаешь?
— А если я не хочу?
— Тебя никто не спросит. Если скажут — надо, пойдешь как миленькая, это же реклама… Ну а потом, скорее всего, арендуют квартиру, соорудят кухню и будем снимать в уже более щадящем режиме, а потом ты выйдешь замуж и глупый муж станет ревновать тебя к телезрителям и к съемочной группе, а потом, насколько я тебя понимаю, ты его бросишь ради телевидения, возможно, тебя еще пригласят на радио, я тут краем уха слышал, что создается какое-то новое радио и они хотят запузырить кулинарную пятиминутку. Жизни у тебя не будет, начнут узнавать в метро, придется купить машину, учиться водить, будешь стоять в пробках, гаишники тебя узнавать не будут, они кулинарные программы, как правило, не смотрят. А потом программу неизбежно прикроют и постепенно твоя популярность сойдет на нет. Вот примерная схема твоей жизни на ближайшие годы! — весьма печально подытожил Пузайцер.
— Аркаш, а за кого она выйдет замуж, ты не скажешь? — полюбопытствовала Маша, слышавшая сей трагический монолог.
— Какая разница, — поморщился Пузайцер, потягиваясь. — Лучше всего за иностранца, который живет за кордоном и не имеет понятия о нашем телевидении.
— Ерунда! — возмутилась Маша. — А иностранцы что, не ревнуют к зрителям и съемочной группе?
— Безусловно ревнуют, но… Не знаю я, девочки, насчет иностранцев, ну их в баню! Все, я пошел!
Валерка тебя отвезет, Элла! Пока!
— Да, Элка, похоже, он знает, что говорит, наш Пузайцер.
— Да ну, — отмахнулась Элла, — просто он устал — и вся скорбь еврейского народа выплеснулась в этом монологе. Все будет прекрасно! Я ведь не собираюсь стать вечной звездой телеэкрана.
Поиграю в это сколько получится, и хватит. У меня есть профессия!
— А у меня две или даже три, но мне понравился этот бардак!
Элла едва доковыляла до машины, так у нее отекли ноги, ведь она весь день крутилась на высоких каблуках. В следующий раз, если он будет, ни за что каблуки не надену. Ни за что! Домой она попала в половине второго ночи.
* * *Утром Элла позвонила на работу и сказала, что опоздает. Просто не было сил встать… Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать… Совсем ничего не хотелось. Она включила телевизор. И сразу увидела приплюснутую мордочку Зои Звонаревой, которая что-то готовила в студии. Да еще соревновалась с итальянским поваром. Понятно было, что она тут не для того, чтобы победить итальянца, — она мазала сгущенкой готовые коржи, щебеча, что, когда столько работаешь, столько пишешь, нет времени на разносолы, но все ее мужья обожали ее торт со сгущенкой! А времени на него уходит всего ничего, надо только смешать сгущенку со сливочным маслом и ложечкой какао! Итальянец готовил что-то умопомрачительное, сложное, красивое, а знаменитая писательница совала под нос ведущему свой торт. Тот явно не хотел его пробовать, его актерского таланта не хватало, чтобы это скрыть, а она кокетливо-великосветским тоном укоряла его: невежливо, мол, отказываться от угощения…
Потом подводились итоги соревнования, и в результате победила дружба. Тьфу! Эх, пригласили бы меня с ней посоревноваться, у меня бы дружба не победила! Я ж не бессловесный итальянец, я бы такое сказала… И это бы вырезали — и все равно победила бы дружба, потому что такова концепция программы!
Зазвонил телефон.
— Алло!
В трубке молчали.
— Алло! Говорите, вас не слышно.
Трубку повесили. И буквально через три минуты раздался звонок в дверь.
И кого черт принес? Она накинула халат и поплелась к двери.
— Кто там?
— Элла, открой, это Воронцов!
Она пришла в ужас. У нее такой вид!
— Элла, пожалуйста, это очень важно!
Она открыла дверь на цепочку:
— Вы?
— Я! Элла, надо поговорить!
— О чем?
— Но не через цепочку же нам разговаривать.
— Хорошо, я открою, но вы не входите! Я вам крикну, когда можно! — И она бегом кинулась в ванную. — Проходите на кухню! И дверь за собой заприте!
