Исмаиль Кадарэ - Генерал армии мертвых
— А вы нас предали, — запальчиво воскликнул генерал-лейтенант.
— Мы не предали вас, мы капитулировали.
— Это одно и то же, вы нас подло бросили.
— А не все ли равно, кто кого бросил?
— Может быть, мы из-за вас проиграли.
— А вы об этом сожалеете?
— Сожалею, — сказал генерал-лейтенант, — а вам все равно.
— То есть, как?
— А вот так, — выкрикнул генерал-лейтенант. — Вам всем было все равно. Поэтому вы нас предали.
— Не наша вина, что мы капитулировали.
— А чья же? — воскликнул генерал-лейтенант. — Имею честь спросить вас, коллега, чья это вина?
— Черт его знает, — сказал генерал.
— Ну, так я вам скажу, — крикнул генерал-лейтенант. — У вас была не армия, а жалкий сброд, который думал только о женщинах и макаронах.
— И у вас армия была не идеальная, — равнодушно сказал генерал, — а вообще-то мы можем проверить, насколько вы правы.
— То есть, как проверить?
— Мы оба генералы, и у каждого есть армия. Давайте поиграем в войну.
— Согласен, — сказал генерал-лейтенант. — То есть представим, что мы противники.
Генерал трясущимися руками достал из чемодана целую груду топографических карт разных краин Албании. Карты были испещрены пометками, крестиками.
— Нет, — сказал генерал-лейтенант. — Я не хочу воевать в этих местах. Уберите карты, прошу вас!
— Уже убрал.
— Мы сами нарисуем план. Дайте мне чистую бумагу! План некой неопределенной местности, местности вообще.
Генерал снова стал рыться в чемодане, но никак не мог найти чистого листа.
— Можем нарисовать вот здесь на обратной стороне, — сказал он и протянул большую фотографию. Это была фотография кладбища в окрестностях озера. Закат солнца. На берегу можно было разглядеть несколько лодок и фигур.
— Очень хорошо, — сказал генерал-лейтенант. — Дайте мне, я нарисую план.
Оба склонились над перевернутой фотографией, запахи коньяка и фернета смешались.
— Здесь равнина.
— Справа пусть будет гора.
— Не надо гору.
— Тогда лес.
— Нарисую еще реку, — сказал генерал.
— Правильно. Река нужна для того, чтобы разделить поле боя. На каждом поле боя посредине должна быть река.
— Как в каждой столице, — сказал генерал.
— С этой стороны я размещаю свои войска.
— А я расположу напротив.
Они снова склонились, рисуя на обратной стороне большой фотографии красными карандашами множество условных значков.
— Еще ночь, — сказал генерал.
— Албанцы все спят.
— А мы бодрствуем.
— Нам предстоит воевать сегодня
— Наши армии тоже пока спят. Спят в палатках, разбросанных в ночной тьме.
— Да. Они спят тяжелым сном.
— Но мы сейчас их разбудим.
— Горн протрубит тревогу.
— Перед сражением нам нужно подкрепиться, — сказал генерал.
Они пропустили по рюмочке.
— Вы знаете песню «Пролетела стая уток»? — спросил генерал. — Как-то ночью я увидел странный сон. Будто в небе клином летят могилы.
— Забавный сон.
Главное нам сейчас — не шуметь, подумал генерал.
— Не должно быть никакого шума; это война мертвых.
— Война призраков.
— Я начинаю, — сказал генерал, — атакую пехотой, вот здесь и здесь.
У генералов заблестели от азарта глаза. Они снова склонились над столом и снова почувствовали горячее дыхание друг друга и запах спиртного. Перебрасываясь военными терминами, перебивая друг друга, они яростно спорили из-за каждой стрелочки, нарисованной на картоне.
— Ты не можешь здесь пройти! — воскликнул генерал. — Я смету тебя полевой батареей. К тому же ты забыл про мои самолеты.
— Я их уничтожу, у меня в подразделениях есть противовоздушная оборона, а у тебя нет, — горячо возразил генерал-лейтенант.
— Ты не отметил на карте гору, потому что не хочешь, чтобы я использовал горных стрелков! — воскликнул генерал.
— Я не нарисовал ее по другой причине, я вообще боюсь гор.
— И я их побаиваюсь.
— Вот как!
— Атакую танками, — заявил генерал.
Они еще долго продолжали кричать и спорить, склонившись над картой. Оба взмокли, языки у них заплетались. Рюмки они разбили.
— Я вас окружаю, — заявил генерал-лейтенант, — беру вас в клещи.
— Ничего не выйдет, я брошу в бой неопознанных солдат. Я вас уничтожу. Разобью наголову.
— У меня тоже есть неопознанные солдаты и даже больше, чем у вас. Вот сейчас резня начнется, — воскликнул генерал-лейтенант. — Атакую.
Потные и взлохмаченные, они склонились над картоном. Карандаши дрожали у них в руках, они с трудом переводили дыхание.
Неопознанные сражались с бешеной яростью. У них не было ни имен, ни голов, поэтому в бою они были просто великолепны.
— А это что за значок здесь? — вдруг воскликнул генерал-лейтенант.
— Это моя разведчица, проститутка.
— Я ее взял в плен. Не видишь, что ли?
Генерал побледнел от злости.
— И что ты теперь будешь с ней делать?
— Расстреляю; вы прекрасно знаете, как поступают на войне со шпионами.
— Не расстреливайте, — воскликнул генерал. — Я могу ее обменять.
— У меня нет проституток.
— Я дам вам десять пленных.
— Нет.
— Я дам больше. Я отдам всех танкистов.
— Нет.
— Не расстреливай ее, — задыхаясь, пробормотал генерал, — прошу тебя.
Он вскочил, но ноги у него подкосились, и он рухнул на колени. Генерал-лейтенант смотрел на него, вытаращив глаза.
— Светает, — сказал генерал и попытался встать.
— Я слышал какой-то шум.
— Кто-то идет по коридору.
Они прислушались. Шаги стихли.
— А знаете, из-за чего мы поругались со священником?
— Нет, — сказал генерал-лейтенант.
— Из-за скелета, — сказал генерал. — У нас не хватает одного скелета ростом метр восемьдесят два.
— Велика беда, — хмыкнул генерал-лейтенант. Глаза его неожиданно блеснули. — Метр восемьдесят два? А хотите, я вам продам именно такой?
— Нет, — сказал генерал.
— Почему нет? У меня их навалом. По дружбе уступлю вам за сотню долларов.
— Нет.
— Ведь вы сказали, что вам нужен скелет метр восемьдесят два, верно? У меня таких полно. Если вам угодно, у меня есть и метр девяносто два. И два метра. И даже два пятьдесят. Наши солдаты были крупнее ваших. Хочешь?
— Нет, — сказал генерал, — не хочу.
Генерал-лейтенант пожал плечами.
— Как хотите, — сказал он. — Мое дело — предложить.
Генерал встал и с трудом дошел до чемодана. Он открыл его и вытряхнул содержимое на пол. Списки, карты, записи вперемешку с полотенцами и рубашками. Он схватил кипу списков и нетвердой походкой вышел из комнаты.
— Куда это он направился? — пробормотал генерал-лейтенант. Генерал прошел несколько шагов по пустому коридору и остановился перед какой-то дверью.
Священник спит здесь, подумал он.
— Священник, — тихо позвал он, наклонившись к замочной скважине. — Священник, вы меня слышите? Это я. Я пришел мириться. Зря мы поругались из-за полковника. К чему нам ссориться из-за какого-то мешка? Мы можем уладить это дело, святой отец. Создадим полковника заново. Согласен? Соглашайся, священник! Это нам обоим на руку. Ты скажешь, какая же ты легкая, Бети! Хорошо. Скажи ей! Это ведь и ее касается. Тебе только скелета не хватает. Вот он. Я принес списки, священник, ты меня слышишь? Вот он здесь, у меня. У нас полно солдат ростом метр восемьдесят два. Вставайте, выберем одного из них! Вот один из второй роты пулеметчиков. Вот еще один, танкист. Вот еще одного нашел. Вставайте, проверим в списках всех по очереди! Вот и еще один. У этого не хватает двух передних зубов. Но это неважно, мы можем заказать их дантисту. Вот я еще одного нашел. И еще двух. Вы меня слышите? И все — метр восемьдесят два. Мне кажется, что я и сам метр восемьдесят два.
Генерал долго еще что-то бормотал, наклонившись к замочной скважине. И вдруг дверь с грохотом распахнулась. Толстая женщина в халате вперила в генерала гневно-презрительный взгляд.
— Как вам не стыдно! Хоть бы с возрастом моим посчитались!
Генерал вытаращил глаза. Дверь захлопнулась прямо перед его носом, и он какое-то время стоял неподвижно. Потом нагнулся, с трудом собрал списки, рассыпавшиеся по полу, и вернулся к себе в номер.
Глава предпоследняя
Когда на рассвете портье принес последнюю телеграмму, они все еще пили. Генерал вскрыл телеграмму, но не смог разобрать ни одной буквы. Он таращил глаза и морщил лоб, но все равно прочесть ничего не смог. Полоска телеграммы была похожа на полоску тумана, вырезанную из бледного незнакомого неба. Он скомкал ее и, покачиваясь, направился к окну. Открыл одну створку и выкинул телеграмму на улицу.
