Галина Грановская - Черный плащ немецкого господина
Первые пару дней Ханнелоре отвозила его после работы домой на своей машине, но уже на третий день он катил на завод на автобусе. В самом деле, не могла же она возить его все время! Дорога занимала около часа, но это не так уж плохо — есть возможность поглазеть в окно на окрестности, послушать немецкую речь. Вечером он проводил час или два, общаясь с Розмари, а после ужина отправлялся к себе. Розмари рано ложилась. Уставала за день, поскольку, как вскоре выяснилось, она вела очень активный для семидесятилетней пенсионерки образ жизни. Это была не немецкая Раиса Егоровна в ее вечном халате, выходящая из квартиры разве что в ближайший магазин, да по субботам на базар. Розмари обязательно переодевалась к обеду. И постоянно куда-то выезжала на своем «Фольксвагене». У нее, что ни день, были какие-то мероприятия, то она принимала участие в организации каких-то выставок, то занималась благотворительностью, то отправлялась с подругами в театр. Впрочем, свой ранний отход ко сну она объясняла не усталостью, а совсем другими причинами.
— Как всякий художник, я привыкла вставать рано, а чтобы рано встать, нужно рано лечь, — сказала она.
Но у него рано лечь не получалось. Во-первых, надо было привести в порядок и дополнить записи о прошедшем дне. Во-вторых, вечернее время — лучшее время для неторопливых прогулок. Пусть даже и в одиночестве. Вечерами он обязательно выходил на улицу погулять. Надо же и место рассмотреть, где ему так неожиданно довелось оказаться. Городок пришелся по вкусу, и вскоре он исходил его вдоль и поперек. Никаких небоскребов. Центр со старинной башней с часами и выложенными брусчаткой улицами — пешеходная зона. Вечером ряды маленьких магазинчиков сияли витринами. Несколько кафе, пара ресторанов, огромная новая гостиница. Чуть дальше, за мостом — город становился малоэтажным, там стояли частные дома.
25В субботу утром, когда он, встав рано, решил, чтобы скоротать время перед завтраком, разобрать свой гардероб и отобрать вещи для стирки, в дверь вежливо постучали.
— Посмотрите, что я вам принесла!
В руках Розмари была кипа толстых глянцевых журналов. Похоже, она очень серьезно отнеслась к его желанию как можно полнее окунуться в немецкую действительность, как он объяснил, чтобы быстрее и лучше освоить немецкий.
— Спасибо, — поблагодарил Павел, принимая увесистый дар. — Будет хорошая практика.
Только вот, будет ли у него время для чтения — это еще вопрос.
— Это передала для вас моя подруга Хильда. Ее дочь архитектор и выписывает кучу журналов. Да, кстати, взгляните-ка на этого молодого человека, — Розмари постучала наманикюренным ноготком по обложке верхнего номера. — Вы похожи.
Павел вгляделся в обложку верхнего журнала, но особого сходства с заносчивого вида плейбоем не усмотрел. Впрочем, что-то такое все-таки было… цвет и разрез глаз, и если ему сделать такую стрижку…
— Есть немного, — не мог не согласиться он.
Когда Розмари ушла, присел на край дивана, продолжая рассматривать фотографию. Интересно, кто такой? «Пауль Алан Барбье, известный немецкий архитектор пропал без вести в лесах Амазонки…» прочел на обложке. Ноябрьский выпуск “Intrige”. Да, не повезло этому парню, этому Паулю. Тут до него дошло, что и имена у них похожи. С ума сойти! Совпадение так поразило Павла, что, забыв о стирке, он устроился поудобнее, и тут же стал листать журнал, в поисках статьи о своем известном тезке.
«Пауль Алан Барбье и его друг, и помощник Гюнтер Мадер, вылетевшие на осмотр стройплощадки с группой инженеров, которые должны были готовить наземные инфраструктуры будущего научного центра, бесследно исчезли в небе над Пернамбуку. Возможно, самолет разбился, хотя в тот день никто из местных жителей не наблюдал в этом районе ничего похожего на катастрофу. Их продолжали разыскивать еще в течение месяца, после чего пришли к выводу, что все они погибли…» «Полиция и военные подразделения долгое время прочесывали местность, где по предположениям авиадиспечеров мог оказаться исчезнувший самолет частной авиакомпании, но никаких обломков самолета не обнаружили. Однако поисковую операцию нельзя назвать бесполезной, хотя бы потому, что в процессе поисков пропавшего самолета были задержаны три опасных преступника, которые были приговорены к пожизненному заключению, но бежали из тюрьмы полтора месяца назад…» Дальше о преступниках он читать не стал. Его интересовал только этот парень. Не повезло, бедолаге.
Розмари позвала его завтракать. Потом была экскурсия на местный пивзавод, куда его повезла Ханнелоре. Но целый день из головы не выходил этот Барбье. То и дело вспоминал о нем.
И вечером перед сном он снова принялся листать глянцевые журналы. Вначале просто рассматривал фотографии архитектора. Они и в самом деле, были похожи. Особенно вот на этой, паспортной фотографии. И здесь, на берегу, и здесь… Потом начал читать статьи о нем, и уже не искал сходства — настолько захватила его личность известного архитектора.
Журналов оказалось немало, и разных — не только об архитектуре и дизайне. Были здесь и журналы для женщин, и общественно-политические. И почти в каждом осеннем и зимнем выпусках была или заметка, или статья о Пауле Барбье, или какое-нибудь интервью с теми, кто его знал. Он оказался личностью известной личностью, и его знали не только в архитектурной среде. Вооружившись словарем, Павел принялся за более подробное чтение. «Начинавший со стиля ар деко, и модернизма, где за внешней роскошью просматривался жесткий рационализм, он вскоре стал одним из пионеров нового направления, автором так называемой «динамичной» архитектуры. Необычные объемы, многослойность фактуры…» М-да, без бутылки и не разобрать. Важная птица. Не то, что он, Пашка. Пока он перебивался, работая охранником, его ровесник времени даром не терял. Закончил университет. Поучился в Королевском институте британских архитекторов. И уже в молодые годы стал архитектором с именем и славой. И, наверное, заслуженной. Несколько золотых медалей на всяких там шоу и выставках. И чего только не успел понастроить. Виллы, ранчо, отели… «Его архитектура не была статичной. Его здания не стояли на месте. Они летели в пространстве, рвались ввысь, в стороны, принимали спиралевидные формы, разбегались непослушными вихрями, презирая земное притяжение… Часто неправильной формы, разноуровневые, то со стенами разной высоты, то с окнами разной формы, а то и совсем без окон, но с прозрачной крышей, которая как одно циклопическое окно-глаз смотрело в небо». Вот так писал о Барбье журнал «Архитектура и пространство».
Барбье занимался также и ландшафтной архитектурой. Разбивал странные сады, в которых в самой причудливой форме перемешивались растения разных климатических зон. У него и самого был один из самых красивых и необычных садов, по утверждению журнала, он любил растения и привозил их отовсюду, где только бывал. А ездил он много. Мотался по миру, как Пашка в детстве на велосипеде по своему району.
В ту ночь, увлеченный чужой, необычной жизнью, Павел читал почти до утра. Снова и снова рассматривал фотографии. Можно сказать, с чувством легкой зависти, рассматривал, хотя к завистникам себя никогда не относил. Вот Барбье с друзьями в Ареццо на антикварной уличной выставке. На развалинах какого-то древнего города. Вот в Мюнстере на фестивале скульптуры. А здесь — на архитектурном биеннале в Роттердаме. Вот в Париже на фоне Эйфелевой башни в обнимку с белозубым Джоржио Армани, в окружении манекенщиц. Знаменитый архитектор был вездесущ. И времени даром не терял. Несмотря на свой талант, работоспособность и занятость, он был еще тот плейбой. И как это только в нем уживалось, и как на все ему хватало времени? Если «Архитектура и пространство» рассказывала о нем как об архитекторе, то популярные журналы описывали его любовниц. То, что он ест. Как одевается. Приводились выдержки из его многочисленных интервью. В одном из них сожалел, что мать не дожила до этих дней и не увидела его работ. Она могла бы гордиться им. Но у вас есть отец. Он гордится вами?» — задавал вопрос корреспондент. На этот вопрос молодой архитектор не счел нужным ответить. Впрочем, ни для кого не было секретом, что у них с отцом довольно натянутые отношения, сообщалось далее в журнале. И именно благодаря отцу, он узнал о проекте, принять участие в котором мечтал не один архитектор. Отец первым узнал о возведении уникального астрономического и космического комплекса в Бразилии и сообщил ему имена нужных людей. И Пауль Барбье был включен в рабочую группу, хотя его портфолио еще не содержало подобных проектов.
«На проект «Титан — Всевидящее Око» была выделена просто фантастическая сумма — там было, где развернуться, показать свои способности и при этом хорошо заработать. Новый проект был несомненным вызовом его таланту. Прежде, чем приняться за него, Пауль Барбье потратил достаточно много времени на осмотр европейских обсерваторий, начав с ближайшего Эффельсбергского радиотелескопа, находящегося в сорока километрах от Бонна. Затем он отправился в Мексику. Оттуда вылетел в Рио-де-Жанейро, где осмотрел Бразильскую национальную обсерваторию, а через день был уже в горах Чили, где, на высоте более двух тысяч метров, приблизительно в восьмидесяти километрах от Ла Серена, установлен уникальный комплекс астрономических телескопов. Он всегда и все делал основательно. Он мечтал принять участие в строительстве чего-то еще более грандиозное, чем Интерамериканская обсерватория Cerro Tololo…»
