Алексей Смирнов - Небесный летающий Китай (сборник)
И батюшка, стремясь утолить их духовную жажду, постарался на славу. Пролетая над крошечным человечьим гнездом, он скорее угадывал, чем действительно видел добрых и светлых старушек, выползавших на крыльцо и взиравших из-под дубовой ладони на чудесную птицу. Под звон колоколов батюшка виртуозно описал широкий круг и опорожнил святые баки. За самолетом потянулся зыбкий животворный шлейф. Батюшка, как и положено глубоко верующему человеку, не слишком задумывался, куда там попала вода и что он полил. Таинство свершилось, а уж Господь не промахнется.
Потом он отпустил горемыкам грехи, распустив на лету специально сшитый омофор. Судно, сопровождаемое длинным отрезком ткани, на минуту превратилось в настоящий ковер-самолет. Покружив над избенками, батюшка втянул материю обратно и в очередной раз посетовал на недоступность евхаристии. Для этой цели больше подошел бы вертолет, способный зависнуть и выпростать веревочную лестницу, однако церковные власти, поддавшись гордыне, сыграли по-крупному. Летать так летать! Батюшка скорбно покачал головой, размышляя над человеческим несовершенством.
В тот момент, однако, ему было правильнее тревожиться по поводу других несовершенств – в частности, технических. Мотор загорелся неожиданно, ни с того, ни с сего. И вообще пошло вразнос решительно все: заплясали стрелки приборов, провернулись и стали пропеллеры. Батюшка осенил себя крестным знамением и попытался связаться по рации с землей, но рация тоже сломалась. Разбираться и гадать, в чем дело, было уже некогда. В глубоких глазах Николая Чудотворца читалось возвышенное смирение. Батюшка вздохнул и окинул кабину печальным взором. В сложившейся ситуации приходилось помогать друг другу. Он взял образок с Чудотворцем и сунул за пазуху, попутно попросив святого не оставить его в трудную минуту. И, обратившись к земному, спешно подготовился к катапультированию.
Соответствующий механизм по праву являлся предметом гордости конструкторов. Капсула представляла собой огромное пасхальное яйцо. Батюшка нажал на кнопку, и сила тяжести вдавила его в кресло. Яйцо выпрыгнуло из горящей кабины и камнем полетело вниз, в таежный массив, однако секунду спустя снова рванулось вверх: раскрылся парашют. Церковный самолет, лишившись самого важного – души, живой и бессмертной, вошел в штопор, влетел в удаленную березовую рощу и там расцвел апокалиптическим цветком.
Капсула мягко опустилась в мох, устилавший небольшую поляну, и батюшка, выбравшись наружу, возблагодарил небо. Николай Чудотворец не остался в долгу – его заступничеством пилот избежал прискорбного плена, в котором мог легко очутиться, зацепись парашют за еловые ветви.
Яйцо мирно покоилось в лунке, смахивая на гигантский мячик для гольфа. Вылупившийся из него батюшка снял комбинезон, но тут же, подумав, снова надел. Он здраво рассудил, что в рясе путешествие через лес окажется особенно затруднительным. Забрав из капсулы компас и карту области, батюшка попытался понять, где находится, но, поскольку всегда ориентировался слабо, так и не понял. Интуиция подсказывала ему следовать на восток. Чаща, в которую ему предстояло вступить, выглядела неприветливой и мрачной. Скверная история! Батюшка вспомнил, что он полностью безоружен и не сможет противостоять нападению хищных зверей. Далекий от всякого разного католичества, он не умел проповедовать животным, как делал это святой Франциск, и потерпевшему крушение даже закралась в голову еретическая мысль, что, может быть, не все так дурно в стане инородцев, и матери-церкви позволительно воспользоваться некоторыми достижениями западной веры.
Положившись на Бога, батюшка отправился в путь.
Он пробирался сквозь чащу и косо поглядывал на ягоды и грибы, не зная, как поступить – то ли запастись ими впрок, то ли уповать на лучшее и дождаться человеческого жилья. Кроме того, он плохо разбирался в грибах. Вокруг шуршало и попискивало, скрипели стволы высоких деревьев, разливами дроби звал свою подругу дятел. Батюшка набрел на родник, пал на колени, напился и продолжил путь. Время от времени он доставал компас, вздыхал, двигался дальше. Умильным взглядом проводил чопорного ежика, проследил за цепкими прыжками белки, сделал тщетную попытку подкормить с ладони синиц, распаковав для этого сухой паек. Птицы не давались, батюшка отправил крошки в бороду и задумчиво полез через трухлявое бревно, преграждавшее путь.
К полудню он выбрался на тропу, которая постепенно расширялась и кое-где вбирала в себя другие тропинки, поменьше. Батюшка возрадовался, поблагодарил Господа, заспешил. Он вполне обоснованно предположил, что тропа протоптана людьми, и эта догадка вскоре подтвердилась: прямо в лес (или из леса?) уводили свежие следы протекторов.
Вскоре он заслышал шум мотора. Батюшка остановился, развернулся и стал ждать. Все говорило за то, что он приземлился не слишком далеко от губернского центра, и батюшка совсем успокоился.
Через минуту на дорогу вырулил автомобиль, джип. Батюшка решил, что это чероки, поскольку никаких других джипов не знал, и не ошибся, к нему ехал именно чероки.
Машина притормозила.
– Залезай, отец! – махнул рукой толстый молодой мужик с короткой стрижкой – новый русский. Челюсти его ходили ходуном, терзая резинку.
Батюшка сделал суетливое движение, намереваясь подобрать рясу, но вспомнил, что одет в комбинезон, покачал головой и сел рядом с водителем.
– Ты че, шпион? – деловито спросил мужик. – Скафандр носишь.
– Да нет, я священник, – широко улыбнулся батюшка.
– А, это ты по небу кружишь, – кивнул новый русский, постепенно разгоняя джип. – Подбили, что ли?
– Кому ж меня сбивать? – удивился тот.
– Ну, я не знаю, мало ли. Ваххабиты там, или еще кто.
– Нет, я сам по себе рухнул, – грустно признался батюшка.
– Вот как, – сочувственно сказал мужик. – А у меня, отец, проблема. Жена захворала: подавай ей слона. В зоопарк еду. Составишь компанию, или как?
– Составлю, – не стал возражать батюшка. – А на что ей слон?
– Да просто беда с ней. Заболела. Фригидная она у меня. К себе не подпускает, чахнет, не жрет ни хрена. Я ей из самого Китая врача привозил, весь дом полынью провонял – а толку? Тает на глазах.
– Молиться надо, – предложил батюшка.
– А, брось ты, отец, – отмахнулся новый русский. – Ей слон нужен. Ей каждую ночь слон снится: как гонится за ней, как догоняет. Она сперва бежит, а потом останавливается и… ну, это – дает ему, понял?
– Святая Заступница, спаси и помилуй, – с охотой перекрестился батюшка. – Понял, что ж тут непонятного.
– Ну вот, такой расклад, – новый русский резко вывернул руль и выкатил на просторную грунтовую дорогу. – Так у них бывает, я читал. Почитаешь тут! Короче, нужен в натуре слон. Вот я еду, как лох. Как ты думаешь, засмеют меня братки?
Батюшка осторожно сдвинул брови.
– Человек – тварь несовершенная, – промямлил он. – К праздному зубоскальству привычный…
– Верно говоришь, твари они, – согласился новый русский. – Ты знаешь, что? Тебе если некуда, так ты у меня перекантуйся. Особнячок я справил приличный, кирпич, банька, гараж. Может, видал сверху? Такой с башенками и с флагом.
– Нет, не видал, – покрутил головой батюшка. – Отчего ж не погостить, погощу. А далеко ли город?
– Тридцать километров, – отозвался мужик, яростно жуя. – Мне в нем тесно, я волю люблю. Одна радость – зоопарк. Как выясняется, – добавил он и горько оскалился.
– Зоопарк, – нахмурился тот. – А как называется город?
Новый русский назвал. Батюшка закусил губу и откинулся на спинку сиденья. Город и вправду был губернским центром, но только – другой губернии. Батюшка залетел слишком далеко.
До места доехали быстро. Лес внезапно закончился, джип влетел на вершину холма, под которым разместилась цивилизация.
– Куришь? – новый русский сунул батюшке пачку «парламента».
– Не употребляю, – отказался священник.
Мужик задымил, включил музыку. Батюшка, воспитанный на ангельском пении, помрачнел при звуке сатанинских ударных и дьявольских клавишных инструментов. Ритмичный стук возбуждал в нем нескромные позывы, которые странном образом выводили к абстрактным мыслям о слонах и фригидных женщинах.
– Она истеричка, – признался между тем новый русский, руля к зоопарку. – Но красивая, сука, люблю я ее. Два бассейна ей отгрохал – летний простой и крытый зимний. Версаче-Карден, туда-сюда… Майорка, все ей по сараю, – он начал медленно свирепеть. – Можешь себе представить? Выложился подчистую, а жизнь, понимаешь, такая, что по краю ходишь. Не знаешь, кто тебя и где…
Через десять минут джип на полной скорости затормозил и припарковался у стен зоопарка. Батюшке было жарко в комбинезоне, но новый русский спешил и поволок его прямо в дирекцию.
