Герман Кох - Ужин
Я посмотрел на свою жену. В моем взгляде, несомненно, прочитывалось восхищение. Не показное. Я и в самом деле был восхищен.
— А сейчас он у Бо, — сказал я.
Она кивнула.
— Вместе с Риком. Но не у Бо дома. Где-то на нейтральной территории.
— А о чем они собираются с ним говорить? Постараются убедить его не заявлять в полицию?
Теперь Клэр держала мою руку в обеих своих руках.
— Паул, — сказала она. — Я уже сказала, что не хотела втягивать тебя в это дело. Но сейчас уже ничего не изменишь. Речь идет о будущем нашего сына. Я посоветовала Мишелу образумить Бо. А если не получится, то пусть сделает то, что считает нужным. Мне даже не надо знать, что именно. На следующей неделе ему исполняется шестнадцать. Ему не обязательно во всем слушаться мать. Он достаточно взрослый, чтобы принимать решения самостоятельно.
Я уставился на свою жену. Возможно, мой взгляд снова вспыхнул восторгом. Но теперь это был восторг другого рода.
— В любом случае лучше стоять на том, что Мишел целый вечер просидел дома, — сказала Клэр. — И Бабетта сможет это подтвердить.
43
Я подозвал метрдотеля.
— Мы ждем счет, — сказал я.
— Господин Ломан уже все оплатил, — сказал метрдотель.
Может, мне показалось, но метрдотель произнес это с особенным удовольствием. Как бы насмехаясь надо мной.
Достав мобильник из сумки, Клэр взглянула на дисплей и положила его обратно.
— Невероятно, — сказал я, когда метрдотель удалился. — Он отбирает у нас наше кафе. Нашего сына. А теперь еще и это. То, что он может оплатить счет, еще ничего не значит.
Клэр взяла мою правую руку, а затем левую.
— Тебе стоит его всего лишь поранить, — сказала она. — Он не станет устраивать пресс-конференцию с разбитым лицом. Или со сломанной рукой в гипсе. Слишком многое придется объяснять. Даже Сержу это не по плечу.
Я посмотрел в глаза своей жене. Только что она попросила меня сломать руку моему брату. Или изуродовать ему лицо. И все это из-за любви. Из-за любви к нашему сыну. Ради Мишела. На память пришла одна немецкая мать, которая много лет назад застрелила убийцу своего сына прямо в зале суда. Такой же матерью была Клэр.
— Я не принимал таблетки, — сказал я.
— Да. — Клэр, похоже, не удивилась и провела кончиком пальца по тыльной стороне моей ладони.
— Уже давно. Уже несколько месяцев.
Это была правда. Сразу после передачи «Внимание: розыск!» я прекратил пить лекарства. Мне казалось, что я не смогу помочь моему сыну, если мои эмоции день и ночь будут снивелированы лекарствами. Мои эмоции и мои рефлексы. Если я хочу полноценно поддержать Мишела, то мне для начала следует обрести свое прежнее «я».
— Я знаю, — сказала Клэр.
Я снова в недоумении на нее уставился.
— Ты, наверное, думаешь, что никто этого не замечает, — сказала Клэр. — Но твоя жена заметила сразу. Кое-какие вещи… изменились. То, как ты на меня смотрел, как ты мне улыбался. А помнишь, как ты не мог найти свой паспорт? И начал колотить ногами по ящикам письменного стола. Когда ты уходил из дому, ты брал таблетки с собой, но потом выбрасывал их по дороге. Правда же? Однажды я вытащила из стиральной машины твои брюки, а карман в них окрасился в синий цвет. От таблеток, которые ты забыл выкинуть, — Клэр рассмеялась, но тут же снова приняла серьезный вид.
— И ты ничего не сказала, — вздохнул я.
— Вначале я спрашивала себя: чего он хочет добиться? Но в какой-то момент я снова увидела моего старого доброго Паула. И тогда я поняла, что хочу вернуть его окончательно. Пусть даже он и пинает ящики стола. Или мчится в погоню за скутером, если тот выныривает прямо перед его носом…
«Или калечит директора школы», — мысленно договорил я за Клэр. Но она этого не сказала. Она сказала другое:
— Это был Паул, которого я любила… Которого люблю. Больше всех на свете.
Я увидел, как блеснули уголки ее глаз, и едва не прослезился.
— Тебя и Мишела, конечно, — сказала моя жена. — В равной степени. Вы оба делаете меня счастливой.
— Да, — сказал я. Мой голос звучал хрипло. Я откашлялся. — Да, — повторил я.
Несколько секунд мы молча сидели друг напротив друга, мои руки все еще в руках моей жены.
— Что ты сказала Бабетте? — спросил я.
— В смысле?
— В саду. Во время прогулки. Бабетта, похоже, обрадовалась, завидев меня: «Паул, дорогой…» Что ты ей тогда сказала?
Клэр глубоко вздохнула.
— Я сказала ей, что ты сорвешь пресс-конференцию.
— И Бабетта не против?
— Она хочет, чтобы Серж победил на выборах. Но ее сильно обидело, что он поделился с ней своим решением лишь в машине по дороге в ресторан. Чтобы не оставить ей шанса его отговорить.
— Хотя только что за столом она еще заявляла…
— Бабетта умна, Паул. Серж не должен ничего заподозрить. Вполне возможно, что очень скоро Бабетта в качестве супруги премьер-министра будет разливать суп в приюте для бездомных. Но судьба одной конкретной бездомной ее не заботит — точно так же, как тебя и меня.
Я высвободил руки из рук моей жены и теперь взял ее руки в свои.
— Это не самая удачная мысль, — сказал я.
— Паул…
— Нет, послушай. Я вернул себе свое «я». Я не принимал лекарства. Пока об этом знаем только мы с тобой. Но этот факт обязательно выплывет наружу. Школьный психолог, мой уход с работы или директор школы Мишела… Кто угодно может засвидетельствовать мое состояние. Не говоря уже о моем брате. Серж первым заявит, что отнюдь не удивлен моим поведением. Ведь его младший брат уже и раньше покушался на его жизнь. У его младшего брата болезнь, от которой он должен принимать лекарства. А вместо этого он спускает их в унитаз.
Клэр молчала.
— Я не смогу заставить его отступиться, Клэр. Мои действия будут истолкованы превратно.
Вместо того чтобы подмигивать, я выдержал паузу.
— Мне не стоит этого делать, — сказал я после секундной паузы.
44
Через минут пять после ухода Клэр из-под салфетки снова раздался одиночный писк.
Встали мы с Клэр одновременно. Я обнял ее и прижал к себе, зарывшись лицом в ее волосы. Очень медленно и бесшумно я вдохнул их запах.
Потом снова сел. Я смотрел вслед моей жене, пока где-то поблизости от пюпитров она не исчезла из виду.
Я достал мобильник Бабетты, открыл крышку и посмотрел на дисплей.
«Два полученных сообщения». Я нажал на соответствующую кнопку. Первое было от Бо. Сообщение состояло из одного слова. Без заглавных букв и без точки: «мама».
Я нажал на клавишу «удалить».
Второе сообщение было оставлено на голосовую почту.
Провайдер у Бабетты был «KPN». Номера голосовой почты я не знал. Наудачу я пролистал список абонентов и нашел под буквой «Г» «голосовую почту». Я не смог сдержать улыбки.
После того как автомат объявил о получении одного сообщения, я услышал голос Бо.
Слушая сообщение, я закрыл глаза. Потом захлопнул крышку, но не положил телефон обратно на стол, а сунул его в карман.
— Ваш сын не любитель фешенебельных ресторанов?
Я подскочил от неожиданности.
— Прошу прощения, — сказал метрдотель. — Я не хотел вас напугать. Просто я видел, вы беседовали с сыном в саду. Во всяком случае, я думаю, это был ваш сын.
Сначала я не понял, что он имеет в виду. Но потом до меня дошло.
Курящий мужчина. Мужчина, курящий у входа в ресторан. Сегодня вечером метрдотель видел меня с Мишелом в саду.
Я не запаниковал. Я вообще ничего не почувствовал.
Только теперь я заметил, что метрдотель держал в руке блюдечко со счетом.
— Господин Ломан забыл забрать счет, — сказал он. — Вот я и принес его вам. Вы же, наверное, с ним скоро встретитесь.
— Да, — сказал я.
— Когда я увидел вас с сыном, — сказал метрдотель, — я сразу понял, что это ваш сын. По осанке. У вас с сыном одинаковая осанка.
Я опустил взгляд на блюдце со счетом. Чего он ждет? Почему не уходит, а вешает мне лапшу на уши про какую-то осанку?
— Да, — повторил я, не в подтверждение слов метрдотеля, а просто вежливо заполняя паузу. Да и что еще мне оставалось сказать?
— У меня тоже есть сын, — продолжал метрдотель. — Ему всего пять. Иногда меня поражает, как он на меня похож. В мельчайших жестах. Я, например, часто тереблю свои волосы, накручивую их на палец от скуки или нервничая… Он делает то же самое. У меня… у меня есть еще и дочь. Ей три, и она — вылитая мать.
Я взял счет с блюдца и взглянул на сумму. Не стану распространяться, сколько всего можно было бы купить на эти деньги и как долго простым людям пришлось бы вкалывать, чтобы заработать такую сумму, — в худшем случае им пришлось бы неделями стоять на кухне, моя посуду под пристальным взглядом черепахи в белой водолазке. Не стану называть и саму сумму счета — а то вы расхохочетесь. Как я.
