Евгений Пузыревский - Седьмое лето
Какого лешего они тут делают?
Переодетый стоял неподвижно, пытаясь понять, что же всё же тут происходит.
У человека, в его богатом арсенале чувств, где главенствует давно устоявшаяся элита из Страха, Радости, Гордости, Эгоизма, Щедрости, Уныния и т. п., есть ещё и другие, рангом пониже. И одно из них, находящееся «где-то побоку» – это Тупизм. Уточняю – не Тупость, а именно Тупизм. И именно он, липучей жижей заполняя каждый свободный метр/сантиметр/миллиметр кухни дома по адресу Чкаловская тринадцать, расплавлял, до себе подобного состояния, всех троих участников событий.
То, что в данной ситуации разговорами не ограничишься – понимал каждый. То, что же теперь необходимо делать – не понимал никто.
Тишина.
Стоящий справа оказался эмоциональнее и упал в обморок, послужив той самой выбитой затычкой, что, закрывая собой единственное отверстие, препятствует «побегу» содержимого.
Прорвало.
Семён Семёнович, прыгая, бросился в комнату, где у него хранилось табельное оружие (не любил он его, и старался брать в руки, только в случае крайней необходимости, которая, к счастью, почти не предоставлялась), схватил кобуру, попытался открыть, но тут же получил удар в спину и, не удержав равновесие, рухнул на пол. Затем его перевернули и последнее, что успел увидеть любитель «Кино по субботам», это Ивана Александровича Смугланова, садившегося на него сверху, одной рукой придавливающего почти не сопротивляющееся тело, а второй замахивающегося чугунным чайником.
Удар.
Удар.
Удар.
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ СМУГЛАНОВЗаползая в дом к участковому, тот, кто уже давно жил внутри его головы, отлично понимал, чем всё может закончиться, но сам Ваня, твёрдо верил, что это всего лишь акт мести и способ поставить зарвавшегося одноногого, на своё место.
Когда же тот «Зарвавшийся» оказался дома, да и ещё одетым в женское платье, то принесённое с собой состояние с чёрной диагональной надписью «Месть», сначала сменилось на «Шок», а затем на «Страх».
Быть может на этом всё и закончилось, ведь обе стороны стали обладателями «Тайны», соответственно находились в безопасности друг от друга, но.… Зря Семён Семёнович попрыгал в комнату, этим самым показав «Слабость».
И гость её почувствовал.
«Паника», ещё мгновение назад, дрожжевым тестом оставленным на солнце, набухала в его груди, теперь же вместе с потом через поры покинула тело, но в отличие от водного раствора солей и органических веществ, не стала терять время, задерживаясь на коже, а моментально улетучилась.
Была, и нет её.
Словно девственность у девушки, ранее тщательно оберегаемой родителями, а ныне переехавшей учиться в другой город, поселившейся в общежитие и впервые почувствовавшей полную, никем не ограниченную «Свободу».
Взамен пришло «Просветление».
Чижик чётко понял, чего он хочет, зачем это ему и как этого добиться.
Дальше – дело техники.
Короткое преследование из кухни в комнату, длительностью в восемь широко-прыгающих шагов, завершилось спиной, ногой и перераспределением кинетической энергии.
Он упал. Жалко так упал, нелепо, раскинув усечённой звёздочкой свои конечности, торчащие из-под совершенно не мужской одёжки.
«А упала она возле двери —
Не красиво так, зло умерла»[40]
И разве это тот человек, который совсем недавно, не повышая голоса, не прикладывая ни какого физического усилия/насилия, смог довести двух взрослых парней до слёз?
Нет!
Это слабое, слабое, СЛАБОЕ существо! А от слабости, как от тараканов, надо жестоко избавляться. А то разбежится, расплодится, окрепнет и начнёт уже сомневаться, в том, кто в доме истинный, законный хозяин.
Ваня перевернул участкового и уселся сверху. Только сейчас он заметил, что у него в левой руке находился чугунный чайник, неизвестно как там оказавшийся. Наверно умудрился захватить его во время кухонного марафона, но при этом как-то так естественно, непринуждённо, машинально – так, что даже мозг не посчитал нужным, фокусироваться на этом действии.
Теперь же он исправился – догнал, сравнялся, обогнал.
В долю секунды, перекинув в правую руку, он смог найти применение этому нехитрому прибору с носиком и крышкой, до этого используемого лишь для кипячения воды.
Первый удар – по неопытности, вместо того, чтоб вбить литеральные и большие крыловидные хрящи вовнутрь черепной коробки, пришёлся вскользь, этим самым изменив их предполагаемое направление на «влево».
Второй удар, проложивший свой путь по уже накатанной лыжне, пришелся в аккурат туда, куда и следовало – нос, в общепризнанном понятии этого значения, больше не существовало.
Третий удар, финишировал ниже головного экватора – верхние резцы, и без того больной челюсти, с небольшим сопротивлением отделившись от дёсен, попали сначала в горло, а затем, увлекаемые последними дыхательными толчками в данном организме, переместились в пищевод, собственно там и оставшись.
Четвёртый, пятый, седьмой, десятый (с ним вышла незначительная заминка, когда носик чайника случайно зацепился за какую-то кость, из лицевого отдела), тринадцатый, пятнадцатый… Удары сыпались как из мифологического рога изобилия, по дороге теряя шелуху из цветов, плодов, богатств и т. п. За передними зубами последовали клыки и премоляры (до моляров дело так и не дошло), но, в отличие от первопроходцев, из-за уже распухшего языка, они не добрались даже дальше нёбной миндалины.
Лицо основательно вминалось внутрь.
Если бы Семён Семёнович:
а) Находился во вменяемом состоянии.
б) Смотрел бы на это всё со стороны.
в) Имел изрядную долю цинизма, замешенную на юморе.
г) Любил отыскивать жизненные параллели.
То, без труда бы обнаружил явное сходство с тем, давним, самым первым, купленным на свои деньги, арбузом. Что был всего лишь на день отложен «до праздника», но на который покусилось мышиное семейство, умудрившееся, за ночь, сожрать всю верхнюю половину, и превратить оставшуюся мякоть в грязную, перемешенную лапками, хвостами и вознёй, неприглядную субстанцию.
Обнаружил бы.… Но…
Стоп.
Оборвало.
Просто так – взяло и оборвало.
Ваня сидел, на уже мёртвом участковом, а его рука, держащая чайник, неподвижно зависла в воздухе. Маленькие, пучкообразные электрические разряды, что одновременно зарождались на кончиках всех двадцати пальцев, в мгновение, по кровеносной системе, достигавшие золотого сечения грудной клетки, соединяясь и взрываясь одним мощным разрядом, уходя волной в мурашки по всей территории кожи – исчезли. Резко, неожиданно, без предупреждения.
Чижик, зная, что это бесполезно, всё же ударил ещё раз – так, на всякий случай.… Ну а вдруг.… Но никакого «вдруга» не последовало…
