Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)
– Хочу напомнить, – категорично заявила Аля, – что я тоже оставила двух мужей и считаю это нормальным ходом вещей. Да, так бывает, не нами придумано. Брак, знаешь ли, – не тюрьма. И они оба не маленькие и без меня не пропадут.
Андрей вздохнул. Ему тяжело было говорить об этом, разговор затрагивал больную тему, грубо педалировал его виноватость.
– Ну… может… они не демонстрируют так свое одиночество…
– Вот именно, не демонстрируют, как некоторые! – перебила Альбина.
– …свою несчастливость, – болезненно морщась, договорил Андрей. – Наташка, понимаешь, она…
– Да бог с ней, – примирительно сказала Аля. – Еще не хватало полночи проговорить о твоей Наташке, как будто больше заняться нечем. Только, знаешь, будь я на ее месте – не нужна бы мне была твоя жалость.
«А что я, собственно, обижаюсь, – подумала она. – Если бы мне самой нужно было что-то делать или не делать – я ведь точно поступала бы по-своему, ни с чем и ни с кем не считаясь».
Утром позвонил Игорь, напомнил об уговоре попраздновать вдвоем. Еще недавно Альбина, пожалуй, отказалась бы, с шутками да посулами, в общем ничего не обещающими, но оставляющими надежду. Но теперь ее главным желанием было бороться с зависимостью, в которую погрузила ее любовь к великолепному Андрею Ширскому. Изменять любимому Аля не собиралась, но всей душой стремилась снова обрести самостоятельность, почувствовать отдельность себя от него. «Буду гулять допоздна», – твердо решила, собираясь. Но, еще издали увидев Игоря Сергеевича, ощутила… скуку. Ну да, скуку и замешательство. И, когда они уже сидели в «Якоре», ожидая своего заказа, опять испытала что-то похожее, вздохнула, сама не зная о чем, и, взглянув на часы, сказала:
– Вообще-то я не надолго.
Официанты работали как детали точного механизма, бесшумно и быстро, с балетной безупречностью двигались между столиками, бесстрастно улыбаясь. Но их профессиональная ненавязчивость искупалась настырной суетливостью скрипача, бродящего по залу в обнимку с неумолкающей скрипицей. В унисон беспокойному смычку, в унисон своей нервной руке и плечу, музыкант, мелко встряхивал кудрями и почти прижимался к столикам, заглядывая в глаза клиентам надрывно тоскующим глазом – собирал взносы от меломанов. Скука у Альбины перешла в злость, она сама себя не понимала. То ли ее злила назойливость тапера, то ли эта бессмысленная встреча с Быловым.
Игорь Сергеевич молчал, слегка набычившись. Она понимала, что ждать заказанного ужина, не произнося ни слова, в их положении – неблизких, не очень даже знакомых людей, связанных скорее деловыми, чем личными отношениями, – не принято и неуютно. Но заводить обычную светскую беседу, всегда дававшуюся ей так живо и естественно, совершенно не хотелось. А Былов все молчал, смотрел на нее, сжав губы и сощурившись. И молчание его не было неловкостью неопытного человека, тем более оно не содержало ничего враждебного. Он как будто держал паузу. Але показалось, что его взгляд словно сканирует ее мысли. Она постаралась взять себя в руки, улыбнулась специальной «доброй» улыбкой, спросила:
– Развлекать меня не собираетесь?
– Обязательно собирался, да… Вот смотрю на вас и думаю: у девушки определенно сложности… может, даже неприятности. Кстати ли я выступил со своим приглашением? Аля, у вас проблемы какие-то, нет? Могу я чем-то помочь?
«Вдруг и правда мысли читает», – опасливо подумала Альбина и прикусила губу, сдержав выплеск опровержений. Она не принадлежала к тем людям, для которых всякое подозрение о наличии у них каких-либо проблем является оскорблением. Но, как правило, проблем у нее действительно не было.
– Знаете, ничего не случилось, – ответила, подумав, – просто день, видно, не мой, настроение снижено – вот и все. Но это сейчас пройдет, не обращайте внимания… А здесь очень мило. Вы тут бываете?
Тем временем непоседливый скрипач докатился до их столика и уже вибрировал над самым ухом, мученически улыбаясь. Алю это возмутило, а Былов, пошуршав бумажником, вложил купюру в карман концертного пиджака музыканта.
– Довольно противная цыганщина! – буркнула Альбина.
Игорь улыбался.
– Я вам, Алечка, рассказывал, с какими лишениями из-за музыкальных трудов протекло мое детство. А у этого работяги вся жизнь такая. Здешняя публика денег, может, и не пожалеет, но к эстраде чаще всего не побежит.
– Так вы здесь бываете? – снова поинтересовалась она.
– Случалось. Вообще не так часто хожу в рестораны с теми именно целями, как мы сейчас зашли: отдохнуть, пообщаться. Чаще это или деловая встреча, или спешный перекус, когда вообще не очень-то смотришь не только куда попал, но и что, собственно, ешь. Да я и не гурман в общем-то.
– А я гурман, – жизнелюбиво призналась Альбина, отмякая. С привычным наслаждением она отправила в рот кусочек рыбки.
Игорь смотрел весело.
– Вот знаете, что мне в вас очень нравится? – сказал. – Вот это ваше прямодушие.
«Прямодушие мое! – про себя улыбнулась Аля. – Нет, все-таки не читает он мыслей!»
– Очень органично у вас получается… почти все, что делаете.
«Почти! А может, и… Кто его знает», – додумала. И спросила:
– А сами-то вы – прямодушны?
– Нет. Потому, наверное, и ценю так это качество.
– Так ведь и я тоже ценю это качество!
Он помолчал и серьезно говорит:
– Вы самая чудесная девушка из всех, с кем приходилось общаться.
«Я знаю», – подумала Аля.
– Вы тоже неплохой, – улыбнулась она.
– Что ж, выпьем наконец за первый совместный успех?
«Он таки милый…» – подумала Аля, приветливо салютуя бокалом…
С Андреем она старалась не ссориться. Но отношения неуловимо изменились. А может, это случилось только с ее отношением к нему. Казалось, что-то отравляет любовную безоблачность их союза. Задумываясь об этом, Аля всякий раз мысленно натыкалась на бывшую его жену; получалось так, что все плохое у них происходит из-за Натальи – из-за нее так и не складывается устойчивого, незыблемого счастья, из-за ее незримого, но неотлучного присутствия. Аля надеялась, что, устав напрасно ожидать возвращения Андрея, отставленная супруга задумается наконец о собственном неопределенном будущем, вспомнит, в конце-то концов, что годы идут, и попробует все-таки присмотреть Андрею замену.
Она мечтала об отпуске, мечтала о Венеции, которой в отличие от многих европейских городов никогда еще не видела. В целом все эти надежды на сказочные полмесяца у теплого моря вдвоем с Андреем как-то смешивались в ее воображении со смутным упованием на вынужденное Наташкино благоразумие.
