Рут Озеки - Моя рыба будет жить
Сколько-то времени я пыталась вести блог. Руководитель нашего восьмого класса в Саннивэйле, мистер Эймс, сказал мне начать блог, чтобы я могла писать о своих впечатлениях и наблюдениях и всяких интересных штуках, которые будут происходить со мной в Японии. Папа помог мне все наладить еще до переезда, я озаглавила блог The Future Is Nao! — думала, что мое будущее в Японии станет одним большим приключением в американском духе. Тупее некуда.
На самом деле, не так уж и тупо. Тогда я надеялась — сейчас это кажется вроде как храбростью перед лицом отчаяния. Грустно. Не моя была вина, что я не понимала, что происходит. Нельзя сказать, что родители полностью раскрыли мне причины, по которым мы уезжали из Калифорнии. Они пытались сохранить лицо и притворялись, будто все в порядке, и на деле я не знала, что мы разорены и без работы, пока мы не приехали сюда. Когда я заценила все убожество нашей квартиры в Токио, до меня начало доходить, и я поняла, что никаких больших приключений мне не светит и что я не могу запостить в блог практически ничего, что не выставило бы меня полным лузером. Мои родители были жалкими неудачниками, моя школьная жизнь была кошмаром, мое будущее было отстоем. О чем я могла писать?
«Нам с мамой нравится принимать вместе горячую ванну в общественных банях».
«Сегодня в школе было ужасно прикольно — играли в какурембо с новыми друзьями. Какурембо — это прятки, и я водила!»
«Мой папа нашел новую работу — путевой инспектор на линии скоростного экспресса до Чуо».
Некоторое время я держалась, сочиняла такие вот бодренькие чирикающие посты для The Future Is Nao!, но чувствовала себя при этом, как полная лажа. А потом, в один прекрасный день, месяца через два после того, как мы вернулись, я решила проверить статистику и обнаружила, что за все это время, с тех пор, как я начала вести блог, страничку посетило всего двенадцать человек, оставаясь в среднем по минуте, и уже несколько недель я не получала ни единого клика, и тогда я прекратила писать. Нет ничего печальнее киберспейса, когда ты висишь там совершенно один, разговаривая сам с собой.
Короче, Кайле не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что я — жалкий лузер и дружить со мной больше ни разу не круто. Честное слово, даже в интернете люди могут издавать особый виртуальный запах, и другие способны его унюхать, хотя я совершенно не понимаю, как это возможно. Это ж не настоящий запах, с молекулами, феромонными рецепторами и всем прочим, но действует точно так же, как испуганная вонь у тебя из подмышек, или запах, который вечно выдает твою бедность, неуверенность или отсутствие у тебя всяких модных штучек. Может, пиксели начинают вести себя как-то по-другому, короче, у меня точно это началось, и Кайла сразу унюхала все с другой стороны океана.
Кайла — моя полная противоположность. Она суперуверена в себе, и денег у нее куча, и она ничего не боится. Хотя мы не переписываемся уже какое-то время, и я даже не знаю, в какую она пошла старшую школу, я на 100 процентов уверена, что она там самая популярная девушка, потому что она будет самой популярной девушкой всегда и везде. Возможность быть номером два для Кайлы не существует, даже в качестве варианта. И так было уже во втором классе, когда она выбрала меня и разрешила сесть рядом во время ланча. Сейчас я вообще не понимаю, как она стала моей подругой — это чудо какое-то.
Все пошло наперекосяк после того, как я отправила ей фото себя в новой школьной форме, а она ответила мне смской в суперироничном стиле, что-то вроде: «Ну ваще форма за6ибись! Прям из манги! При6ли мне такую ж плз, буду на хеллоин яп 6кольницей!»
Для нее моя новая жизнь была всего лишь косплеем[72], но для меня это была самая настоящая реальность. У нас больше не было ничего общего. Мы не могли обсуждать моду, или ребят в школе, или кто лузер, а кто — нет, или учителей, которые нам нравились или которых мы ненавидели. Встречи в чате и мейлы никуда не вели, а потом она стала тянуть с ответами все дольше и дольше и, в конце концов, вроде как вообще исчезла. Когда я пыталась выйти на нее онлайн, ее никогда не было, даже когда я точно знала, что она сидит в интернете, и тогда я поняла, что она заблокировала меня в списке друзей.
Я еще писала ей время от времени мейлы, но она практически никогда не отвечала. После моих похорон я попыталась честно рассказать ей о своих чувствах, насколько сильно я ненавидела школу и жизнь в Японии, насколько я скучала по Саннивэйлу, но я так и не смогла написать ей об идзимэ или о папе и вообще обо всей нашей ситуации, так что, если уж совсем честно, ей вряд ли все было полностью понятно. Не могу ее за это винить. Когда она наконец ответила, это был такой коротенький бодренький мейл, который совершенно ясно давал понять, что я не особенно ей интересна, если собираюсь ныть и дальше.
После этого я переслала ей ссылку «Трагическая и безвременная кончина переводной ученицы Нао Ясутани» на мои похороны. По большей части мне хотелось ее шокировать, но, кроме того, я немного гордилась количеством просмотров. Я все ждала и ждала, когда же появится ответ, но она так и не написала. Может, так оно и происходит, когда умираешь. Твой почтовый ящик всегда пуст. Сначала ты думаешь, никто не отвечает, и проверяешь папку ОТПРАВЛЕННЫЕ, чтобы убедиться, что твои письма ушли, а потом проверяешь провайдера, убеждаешься, что твой аккаунт в порядке, и в итоге приходишь к заключению, что ты мертв.
Теперь ты понимаешь, почему я чувствовала себя призраком. Японского призрака не проигнорируешь. Это тебе не американские привидения, которые расхаживают, одетые в простыню. В Японии они носят белые кимоно, и у них длинные черные волосы, падающие на лицо, а еще у них нет ног. Обычно это женщины, справедливо обиженные на мир, потому что кто-то сделал с ними что-то ужасное. Иногда, если с какой-нибудь женщиной обращаются совсем уж плохо, она может даже стать икисудама[73], и, когда она спит, ее душа оставляет тело и странствует по ночному городу, совершая татари[74] и обрушивая месть на всех своих дерьмоклассников, которые пытали ее, сидя у них на груди. Это была моя цель на летние каникулы. Стать живым призраком.
Не такое уж это безумие, как можно подумать. Призрачная одержимость — это у нас семейное, хотя тогда я только начала это понимать. Папа начал вести себя еще более странно. Он сидел дома, пока было светло, но ночью, стоило нам с мамой заснуть, он уходил из дома пешком. Почему он потихоньку прокрадывался из дома ночью? Он тоже кого-то преследовал, как призрак? Превращался в вампира или вервольфа? Завел любовницу?
