Инна Карташевская - Ибо сильна, как смерть, любовь…
— Да, так квартира, как сами понимаете была не новой, там жили до них всякие люди, и кто-то даже умер. И у них стали происходить странные вещи. Несколько раз они просыпались утром, а входная дверь была не заперта, хотя ночью перед тем, как лечь спать они тщательно проверяли ее. Потом несколько раз у них оказывались переведенными на час назад все часы, и не только в доме, но и в машине, которая стояла под окном. А вот в другой раз у них был еще такой случай, — увлечено продолжала подруга, опять забыв для чего она это все рассказывает. — Ночью эта женщина, ну, которая живет в этой квартире, так вот однажды ночью она пошла в туалет. А у них есть большая черная собака, она спит на коврике около их кровати. Так вот. Выходит эта женщина из туалета, а собака сидит перед дверью и ждет ее. Она, в общем-то, часто так делала, так что женщина не удивилась. Потом вдруг собака встала и не пошла за ней назад в их спальню, а пошла в комнату к ее матери и зашла туда. Женщина подумала, что она может напугать ее мать. Пошла за ней, стала на пороге и начала тихонько ее звать. Но собака не вышла, а осталась в комнате. Так как там было темно, и женщина не видела, где она спряталась, то, в конце концов, махнула на нее рукой и решила идти спать. Но когда она вернулась в свою комнату, то увидела, что собака преспокойно спит на коврике в той же позе и, по-видимому, даже не вставала. Вот так.
— А еще один раз с ее мужем тоже случилась история, — совсем разошлась подруга, видя, что все ее слушают, разинув рты. — Он купался в ванной под душем, и только намылил голову и закрыл глаза, чтобы пена не попала, как вдруг услышал рядом с собой громкий хлопок. Ну, как будто бы кто-то в ладоши хлопнул. Он быстро смыл пену, открыл глаза и увидел, что дверцы стенного шкафчика распахнуты, хотя он их не открывал вообще, а его трусы, которые он положил в корзину с грязным бельем, сами собой попали в раковину и лежат там. В общем, им надоело все это, и они обратились к экзорцисту. Тот взял свечку, зажег и стал медленно обходить всю квартиру. Особенно тщательно он обследовал все углы, и они сами увидели, как в одном углу пламя свечки вдруг сильно вспыхнуло и заметалось. Он велел им в этот угол положить угощение на тарелочке, конфеты, печенье, фрукты. Он сказал им, что у них в квартире живет дух, домовой, как раньше говорили. Так вот, это дух не враждебный им, он хорошо к ним относится, но ему нужно внимание и уважение от них. Если они будут класть ему угощение, он не будет им вредить, а, наоборот, будет охранять их квартиру. Они так и стали делать, и с тех пор у них все в порядке, — победным тоном закончила она, и оглядев свою немного обалдевшую аудиторию по-деловому спросила:
— Ну, что будете звать экзорциста?
— Ну, по-моему, это все ерунда, — с трудом стряхнув с себя наваждение, объявил папа. — И экзорцист этот, наверное, мошенник.
— Как это мошенник? Почему вдруг мошенник? — обиделась подруга.
— А как это он вдруг стал экзорцистом? — перешел в наступление папа. — Он что курсы экзорцистов окончил? Или в университете этому учился? Вот пусть покажет диплом, тогда и будем говорить. А со свечой ходить все могут.
Подруга прикусила язык, так как не знала, что ответить. Действительно, как определить, настоящий ли это экзорцист или самозванец?
— Ну, хорошо, не хотите экзорциста, спросите у старых людей, — уступила подруга. — Старые люди все знают. Они вам посоветуют.
— Ну, так что будем делать? — мама Давида нерешительно посмотрела на мужа.
— Вот что, — подумав, решительно сказал он, — не нужны нам никакие ни экзорцисты, ни безграмотные старые бабки. В конце концов, мы современные образованные люди и живем в конце двадцатого века, а не в средневековье. Поэтому мы обратимся к психологу. Я не верю во все эти души-шмуши, призраки и прочую ерунду. Я считаю, что у ребенка был сильный психологический шок, и ему нужен психолог. Все, завтра я займусь этим.
И он действительно через каких-то знакомых нашел женщину — психолога, которая принимала на дому. По телефону он подробно рассказал ей об их проблеме, и она подтвердила его версию о шоке, и предложила прийти к ней на прием. В назначенное время вся семья прибыла к врачу. Их встретила приятная женщина, предпенсионного возраста, что папе очень понравилось, так как он предпочитал опытных врачей.
— Ну, вот, у человека за плечами явно есть опыт, и скорее всего, она уже встречалась с подобными случаями, — очень довольный шепнул он маме.
Врач завела их в свой кабинет.
— Вы извините, что я не могу предложить вам раздеться, но, понимаете, это новый дом, и строители, как видно, сдали его с какими-то дефектами. Почему-то в этой комнате очень сыро. Отопление работает нормально, батарея очень горячая, но все равно здесь холодно и по стенам течет вода. Мы вызывали мастеров, но они говорят, что ничего сделать нельзя, — смущено сказала она.
И тут Давид выдал свой коронный фокус. Он подошел к отсыревшей стенке и стал тщательно простукивать ее в разных местах. Оторопевшие родители и доктор молча смотрели на него. Папа открыл уже было рот, чтобы прекратить это, но доктор молча подняла руку, останавливая его. Она, видимо, хотела понаблюдать за Давидом и посмотреть, что будет дальше.
— Все понятно, — совершенно взрослым уверенным голосом выдал Давид свое резюме после окончания осмотра. — Эта комната угловая, и эта стена, естественно, наружная. Ваш дом панельный, и, очевидно, на заводе, где делают панели, допустили брак. Слышите, какой звук, когда я стучу? Там в стенке остались пустоты, они называются каверны. Заложить их не так просто, для этого нужно снаружи ставить леса, а этого никто до капитального ремонта делать не станет.
— Ну, а что же мне делать? — невольно спросила докторша.
— Я вам сейчас скажу, — серьезно продолжил Давид. — Вам нужно поставить дополнительные радиаторы по всей стенке. У нас тоже в одной комнате было такое. Я поставил еще три радиатора и мы полностью избавились от сырости. Я вам советую подойти к рабочим на стройке, у вас здесь недалеко как раз заканчивают дом, поговорите с ними, они с вас дорого не возьмут и поставят столько сколько надо.
— А сколько же мне надо? — заинтересовано спросила врач, окончательно введенная в заблуждение его уверенным тоном и забывшая, что перед ней всего лишь шестилетний мальчик.
— Вам трех вполне хватит. Я вам советую поставить третий еще и у этой стенки, так будет надежнее, видите, она тоже немного мокреет. Я у себя так и сделал, и все. Мы и забыли об этой проблеме.
Докторша вопросительно посмотрела на родителей Давида, и они невольно кивнули, подтверждая, что все именно так и было.
— Э, погоди, — вдруг пришла в себя доктор, — как ты мог поставить радиаторы? Ты же всего лишь маленький мальчик. Разве ты их поставил? Это сделал твой дедушка.
— Дедушка-шмедушка, — недовольно ответил ребенок. — Какая разница, кто поставил? Я вам говорю, что нужно сделать, а вы мне отвечаете всякие глупости.
Если закрыть глаза и не видеть, кто это сказал, то вполне можно было представить себе, что это говорит недовольный старый еврей. Докторша, забыв, что это именно к ней пришли за помощью, с ужасом посмотрела на родителей Давида.
— Ну, вот, теперь вы сами видите, — мама всплеснула руками и разрыдалась. А папа схватился за сердце и всунул в рот таблетку валидола.
— Так, — взяв, себя, наконец, в руки, твердо сказала психолог. — Давид, посмотри мне, пожалуйста, в глаза и ответь, почему ты говоришь, что это ты поставил радиаторы, когда на самом деле это сделал твой дедушка?
Но Давид стал вдруг крутиться на месте, рассматривая кабинет и старательно избегая смотреть ей в глаза и даже вообще поворачиваться к ней. Вдруг его взгляд остановился на фломастерах и бумаге, приготовленных на отдельном маленьком столике.
— А зачем вам столько фломастеров? — с любопытством спросил он самым обычным детским голосом.
Докторша взяла его за подбородок, приподняла ему голову и посмотрела в глаза. Он ответил ей простодушным детским взглядом. Опытным глазом психолога она видела, что он не притворяется. Перед ней действительно сидел сейчас самый обыкновенный ребенок. По-видимому, наваждение кончилось, и он снова вернулся в свой возраст.
— Это я приготовила для детей, которые любят рисовать, — ответила она ему. — А ты любишь рисовать.
— Люблю, — ответил Давид чистую правду. — У меня дома есть альбом, и я в нем рисую.
— Жаль, что ты не принес его, — серьезно сказала врач. — Мне бы хотелось посмотреть твои рисунки. А можешь ты нарисовать что-нибудь сейчас?
— Ладно, — согласился Давид. — А только, что нарисовать?
— То, что ты хочешь, — быстро сказала докторша. — Нарисуй то, что ты больше всего любишь рисовать.
Давид пошел к маленькому столику, сел, взял фломастер и задумался. Родители напряжено смотрели на него, как будто хотели подсказать ему, что нарисовать. Мама даже шевелила губами, сама не замечая этого.
