Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030: Нулевой Год
А на полигоне уже подрастает третье поколение. Присев на строительные обломки, две женщины кормят грудью малышей. Одной, наверное, шестнадцать. Вторая чуть постарше; у её ног, сидя прямо в луже, совершенно голый двухлетний карапуз лепит куличики из грязи. Мальчуган откопал сплюснутую банку от «Кока-Колы» и торжественно вручает мамаше. Та, улыбаясь сыну, – отправляет находку в корзину. Недаром малышей на Куче называют – глистами! Для этих весёлых глистов, свалка – дом родной. Где ещё можно так забавно вымазаться глиной в луже, налепить отличных куличиков и откопать такую великолепную «Колу»?
— И как им не противно ходить по этой гадости без сапог? По самую макушку в дерьме! — не то спросил, не то констатировал факт Марк. Толстяк Родриго вроде бы из поколения промежуточного между бывшими «белыми воротничками» и двадцатилетними. Одет с комфортом: на ногах «промышленные» резиновые сапоги, на плечах – пластиковая накидка от дождя. Аромат помойки на сержанта не действовал совершенно. Когда подошло время обеда, он купил у пожилой разносчицы пару буррито[52] и принялся уплетать на ходу.
— Без сапог? А почему должно быть противно? — брови сержанта взлетели, а надкушенный буррито – задержался перед ртом. По-видимому, вопрос о сапогах и мусоре никогда Родриго не занимал.
— Я неправильно выразился. Не противно, а опасно. Например, всякие инфекции? В мусоре наверняка и шприцы старые попадаются, медицинские отходы и всё такое. — Марк уже свыкся, что младшие бегают босиком в школу, да и вообще чуть ли не везде, но не по свалке же?
— Как раз наоборот. Некоторые мусорщики утверждают, без ботинок на Куче безопасней. Меньше шанс провалиться в гниль-яму или какую-нибудь шахту. Ноги чувствуют, типа земля пружинит, всё такое. Я полагаю, это сказки. Однако, ходить по свалке босиком вряд ли опаснее, чем в любом другом месте Хьюстона. Иногда и у меня выбора нет. Представляете, утром придёшь в сандалиях, а к обеду соберётся такая гроза! Бах, и грязь по колено. Что делать? Поневоле приходится разуваться. Хотя, я стараюсь на службе босой не ходить. Начальство требует поддерживать авторитет Полиции, знаете ли.
Сегодня утром у Марка случился почти идентичный разговор с Самантой. После обязательного похода за водой (эту обязанность все дети в окрестностях Шелдон-Рез традиционно выполняли без обуви и Марк не возражал – по крайней мере, больше не возражал,) – Саманта запрыгнула на трёхколёсный грузовой велосипед, чтобы ехать на завод.
«Ты куда собралась в таком виде, Саманта?» — закричала Мэри.
«В каком виде, мамочка?» — Саманта внимательно оглядела школьные шорты и даже попыталась заглянуть себе за спину. Вчера озорные Памела и Патрик, в качестве доброго напутствия неопытному водителю трицикла, прицепили к камуфляжной футболке Саманты изготовленный на листочке дорожный знак «Осторожно, Чайник».
«В таком виде! На Кучу?! Без резиновых сапог?»
Озадаченное выражение на лице Саманты сменилось улыбкой. Она-то подумала, там действительно серьёзное. А оказалось, сущая мелочь – сапоги забыла.
Далее началась «война авторитетов». Марк сражался на стороне Мэри, повторяя те же доводы, что секунду назад представил Родриго. Хотя заводик Фредерика Штольца находился в полумиле [около 800 м] от полигона, опасные отходы можно встретить повсеместно. В конце концов, это же химический предприятие! Разве у них нет правил Техники Безопасности, как на химических заводах положено? Наконец, достигли компромисса. Да, Саманта обязуется поступать, как Майк до неё: прицеплять резиновые сапоги под сиденьем велосипеда и обуваться по прибытии на работу.
Марк указал дочери, что помимо сапог под сиденьем, брат ещё и шлёпанцы надевал – на время езды от дома до свалки. На это Саманта весело махнула рукой, заявив: братец Майк просто невозможный неженка. Только неженки и воображалы ездят на великах – в шлёпанцах. Наконец, ненавистные резиновые сапоги перекочевали из угла гаража на крючок под сиденьем, и Саманта отправилась на Кучу, как и подобает настоящей не-неженке, то есть налегая на педали грузового велосипеда привычными босыми подошвами.
— Сами когда-нибудь резали здесь ногу? — спросил Марк сержанта.
— Я-то, сэр? Ни разу ваще. Кто привык без обуви, стопа сама реагирует на острый предмет. Настоящая опасность – глазами не видать.
— Бактерии и вирусы?
— Нет, не они. Инфекции реально опасны только в свежих отходах, а нового мусора на полигон не привозили уже лет десять. Иголки от шприцев ржавеют за полгода, – не наколешься. А вот химия – это да!
— Как кислота в аккумуляторах?
— Тоже. Но самая мерзкая штука – диоксин. Раньше веществ полно, даже бытовой химии, – с хлором. Когда всё гниёт, хлор с органикой и образует диоксин. Мужикам-то ничего, а для женщин – дерьмо, хуже некуда. Особенно для беременных! Выкидыши – в порядке вещей. А чаще – родятся живые, но либо имбецил, либо скрюченный. А то: с плавниками заместо рук и ног. Я жене так сказал: пока не нарожаешь, сколько тебе надо, даже не думай устраиваться сюда работать.
— А сколько жене надо, если не секрет?
— Откуда мне-то знать? Пока у нас шесть, ждём седьмого в октябре…
— Значит, семь? И Ваша супруга хочет ещё?
— Она мне в январе доложит, хочет или нет. Дети – самая надёжная инвестиция!
Пока Родриго доедал буррито, Марк понаблюдал за работой новейшего изобретения местных умельцев. Устройство называлось «Паровой Мусорщик». Локомобиль крутил огромное маховое колесо. На кучу отбросов заносили стальной якорь с канатом; конец пару раз оборачивали вокруг шкива. «Поберегись!» — кричал оператор и натягивал канат. Паровая машина делала всё остальное, вспарывая якорем неглубокую траншею. К развороченной траншее тут же бросались сортировщицы с корзинами, а якорь снова заводили на холм отбросов. Три подростка, в одних шортах, с лоснящимися от дождя, пота и копоти чёрными спинами, швыряли в ненасытную топку гнилую древесину. Из трубы локомобиля валил жирный чёрный дым. Лет двадцать назад, Марк видел нечто подобное в кино. Какая-то научная фантастика или фэнтези. Кто бы сказал тогда, что паровой монстр и мальчишки-кочегары спрыгнут с киноэкрана и станут повседневной жизнью?
Детективы двинулись дальше, обогнав на тропинке несколько пожилых женщин, доставлявших мусорщикам готовые обеды. Уверенно ступая по отбросам босыми ногами, предпринимательницы быстрого питания занимались любимым делом – перетирали местные сплетни.
«В самом деле, Розалинд?» — расслышал Марк: «Вот никогда бы не поверила! Что, они это делали прямо у тебя под окнами? Вот, молодёжь…» Будто не тащили корзины на свалке, а прогуливались по фешенебельному торговому центру между витринами модных магазинов.
Моя гипотеза о «разрыве поколений» – не выдерживает критики, — решил Марк. Все могут приспособиться. Просто в среднем молодежь адаптируется быстрее пожилых.
Приспособиться!
Если бы мне сказали в две тысячи восьмом, с двадцатого года на службу я стану ездить на велосипеде заместо автомобиля, я бы посмеялся. Тогда велосипед в Хьюстоне являлся «спортом», именно в смысле, как слово употребляли в викторианской Англии. «Спорт» означал «развлечение». Отъевшиеся леди и джентльмены от нечего делать занимались упражнениями на свежем воздухе.
В две тысячи восьмом, Марк и Мэри приобрели два дорогущих горных велика и катались не чаще двух раз в месяц. Прицепив велосипеды к специальной стойке на заднем обвесе «Форд-Территори», ехали за двадцать миль в парк. Часок-другой – бодро крутили педали. Затем, немного усталые, скушав под живописным деревянным навесом бутерброды из корзинки для пикника, снова вешали велики на стойку и мчались по шестиполосной автостраде домой. Как и подобает хорошо потренировавшимся велосипедистам: в автомобиле, со скоростью шестьдесят миль в час [прибл. 97 км/ч], по пятнадцать миль на каждый галлон [прибл. 16 литров/100 км].
Двадцать лет назад существовали энтузиасты, крутившие педали на работу каждый день и в любую погоду. Но таких было мало, и они вызывали улыбки и незлобные шутки сплошь моторизованных коллег. А теперь? Армейские конвои ездят регулярно и берут гражданских пассажиров, но цены – бешеные. Автобусов почти не осталось. Омнибусы с парой пони – передвигаются чуть быстрее пешехода. Велосипед стал практически единственным средством, чтобы добраться из пункта А в пункт Б за приемлемое время и по собственному расписанию.
Несколько лет после Обвала, их навороченные горные велосипеды, вместе с подростковым «BMX» Уильяма, – обеспечивали все транспортные потребности семьи. Велики были уже исцарапаны, перекрашены, и поцарапаны вновь, с заплатками на шинах и навсегда заклинившими переключателями скоростей. В две тысячи двадцать четвёртом, Офис Шерифа расщедрился, выдав бедным родственникам из ФБР настоящие полицейские машины: с массивной рамой и простой, но надежной трехскоростной звёздочкой. Лихо подкатив к дому на сверкающем лаком полицейском велике, Марк чувствовал себя счастливее, чем в новом «Территори» семнадцатью годами ранее. Наконец, в двадцать седьмом Майк «позаимствовал» колёса с гибридной «Тойоты» и соорудил трицикл с грузовой платформой. Мэри поначалу закатила сцену, но трёхколёсный монстр мгновенно реабилитировал себя ежедневными поездками за водой для душа. Семья научилась жить без автомобилей. Ваще.
