Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030: Нулевой Год
Инвалиды на бетонке неожиданно захохотали. «Бу-хо-хо-хо! Оквадраченные! Мы – оквадраченные!» Теперь рты открывались и закрывались, как зияющие чёрные дыры. Памела, Патрик, и ещё несколько калек не могли усидеть прямо и катались по бетону, захлёбываясь в конвульсиях весёлого хохота. «Как Вы сказали, мисс Джонсон? «Оквадраченные?» «Спец-выпуск?» Замечательно! Прекрасно! Великолепно! Нас – оквадратили! Ваще! Мы – «спец-выпуск»! Вот умора! Бу-хо-хо-хо!»
Марк проснулся. Ему потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться. Мэри пробормотала что-то в пьяном сне. Будем надеяться, жене не снятся кошмары, подумал Марк. Хорошо, всего лишь сон. Ничего ещё не потеряно. Возможно, Майк и Арнольд не продут медицинскую комиссию. Или пройдут, но их не развёрнут в зону активных боевых действий. Или развернут, но не в особенно дрянном месте, как Венесуэла, Колумбия, Иран или Норвегия. Или просто ранят, а не убьют. Ничего страшного, если Майк вернётся на костылях. Получит протез, ходить научится… Только, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — Марк внезапно начал молиться, взывая то ли к Богу, то ли к сыну: пожалуйста, Майк, вернись живым…
Глава 15
Около половины девятого утра, Родриго и Марк пересекли шоссе Беамонт, пробрались через лабиринт вонючих мастерских по утилизации вторсырья и оказались на мусорном полигоне дороги Маккарти. Если Жасмин работает не на свалке, а в одной из мастерских, придётся нам тут ходить до самого вечера. Хотя, соседка говорила, что видела у девушки крючок для разборки мусора. Значит, логичнее искать на Куче.
Даже в сопровождении местного сержанта, на проходной пришлось предъявить бэдж ФБР. Теоретически, никто не имел права приходить без официальной бумаги в руках. Хочешь открыть свой бизнес и разрабатывать мусор – купи лицензию. Однако все знали более удобный способ преодоления будки с охранниками. Бумажка в пять долларов служила пропуском ребёнку, а десятка – открывала ворота взрослому. Другое дело, если прийти сюда самому, без «артели», – поразбирать мусор удастся недолго. Территория свалки давно поделена между бригадами мусорщиков, а самозванцам запросто дают по шее и отправляют восвояси.
Последний раз Марк посещал Кучу лет шесть назад. Тогда мусорщики обнаружили свежий труп мужчины с явными признаками странгуляции и сочли за лучшее вызвать Полицию. Труп принадлежал главе крупной преступной группировки, и подпадал под юрисдикцию ФБР. Марк был уверен, на Куче только один труп из пяти вообще удостаивается чести вызова Полиции и какого-либо расследования. Большинство «находок» мусорщики тихо закапывали. Вызовешь Полицию, огородят место преступления на полдня, и где тогда мусор перебирать? Шесть лет назад, Куча ещё оставалась «кучей» в полном смысле слова. До Обвала бытовало даже мнение, полигон дороги Маккарти – самая высокая точка плоского как стол Хьюстона. Теперь, изрытый ямами и траншеями полигон более всего напоминал рекордный швейцарский сыр.
Примерно сто лет, Хьюстон и города-спутники слой за слоем оставляли здесь мусор. Как за миллионы лет гнилое бревно превращается в уголь, мусор после Обвала превратился в полезное ископаемое! Как всякое месторождение, мусор должен когда-нибудь кончиться. Точно, как проклятый сланцевый газ, о котором давеча рассказывал Фредерик. Интересно, что станет с окрестными кварталами, когда разработка Кучи остановится? Наверное этот самый «Нулевой Год» придёт, как в книжке про Пол-Потовскую Кампучию.
— Я должен дать Вам инструктаж по Технике Безопасности, сэр, — сказал Родриго. — Вы предпочитаете полную официальную версию, или неофициально – парой предложений?
— Неофициальной версии достаточно, сержант, — Головная боль сводила Марка с ума, не хватало ещё инструктажей по ТБ.
— Ладненько. Короткая версия звучит так: «Хотите жить – глядите под ноги. И не теряйте бдительности.»
— Я и без инструктажей гляжу. Страшновато у вас.
— Главное – не расслабляйтесь. Как привыкнешь к опасности – тут-то и случится с тобой какая-нибудь гадость. Вчера – засосало разведчицу в гниль-яму. Девчонка сама виновата. Насмерть, ясный пень. Гниль-яма – конец сразу.
— Что за гниль-яма?
— Так называют. На северной стороне, вываливали просроченные продукты из супермаркетов. Целыми мусорными контейнерами привозили. По пять тысяч фунтов [прибл. 2000 кг], представляете себе? Кто бы сейчас выбросил пять тысяч фунтов вполне съедобной жратвы? Из продуктов образовались под землёй вроде чирьи. Сверху – пласты твёрдого мусора, снизу – жидкий гной. Вода из гниль-ям не вытекает, оттого что продукты раньше были в пластиковой плёнке. Если гниль-яма решила тобой пообедать, – это всё. Засасывает моментально, как в болото. И ещё отрыгнёт метаном пополам с сероводородом. У мусорщиков правило: если за пятнадцать секунд не выдернули провалившегося, всё, можно дальше не беспокоиться. Даже тело доставать не рискуют. Вы не поверите, гниль-яма человека – переваривает! Три дня, максимум, неделя – и остался один скелет.
Марк прикинул в уме размеры полигона. Получалось не меньше квадратной мили [прибл. 2,6 кв. км]. Учитывая все эти траншеи, гниль-ямы и ещё чёрт знает что, поиски Жасмин могут затянуться до вечера, даже без посещения мастерских.
Фотографии Жасмин Хобсон у Марка не было. Сначала он не слишком беспокоился по этому поводу, думая, особые приметы девушки сделают поиск достаточно простым делом. Оказалось наоборот. Каждый раз, как Марк пытался спросить мусорщиков, не знают ли девочки-подростка с бельмом и шрамиками от ожогов, все отрицательно качали головами. Негласные правила Подёнки действовали и здесь: работники очень не любили обсуждать несчастные случаи на производстве. Родриго заявил, куда проще полагаться на собственные ноги и глаза, а не тратить время на расспросы. Сержант припоминал, что несколько раз видел на Куче девушку с бельмом. Если видел раньше, почему бы не обнаружить снова?
К обеду обследовали менее половины полигона. Марк совершенно вымотался. К головной боли от выпитого вчера алкоголя добавился головняк от специфического аромата свалки. Каждый компонент сам по себе, вроде, ничего: дым бесчисленных костров, запахи прелых листьев, машинного масла, гнилой древесины, и так далее. А вместе – получается отвратительный «букет». Похоже, вся одежда пропиталась этой гадостью. От мелкого дождя рубашка стала влажной и неприятно царапала кожу, а офисные полуботинки и брюки до колена – покрылись толстым слоем жирной, глинистой грязи. Марк пожалел, что утром не подумал и оделся, как для Участка. Теперь Мэри будет жаловаться, муж плохо бережёт одежду, и надо делать внеочередную стирку. Вдобавок к пытке, во рту у Марка стояла великая сушь, как на «Мёртвой Земле» в Айове, а он не мог заставить себя пить. Стоило взять в рот глоток воды, от запаха и самого вида отбросов бедного следователя буквально выворачивало наизнанку.
Как они вообще тут работают? Привыкли? Наверное, «разрыв поколений», подумал Марк. Мусорщики постарше одеты в куртки с длинными рукавами, у многих – резиновые сапоги или грубые ботинки. Почти все имели на руках перчатки, а у некоторых рот и нос прикрывала тряпичная маска. Конечно, до Обвала у старшего поколения была совсем другая работа. Юристы, финансисты, менеджеры… Как мама депьюти Кима, переквалифицировавшаяся из финансового аудитора в мусорщицу. Даже если кто и не являлся раньше «белым воротничком», заполнять полки в супермаркетах или крутить гайки в авторемонтной мастерской – всё равно занятие почище, и куда благороднее.
А вот мусорщики помоложе, кому не стукнуло двадцати. У этих на лицах не наблюдалось ни отвращения, ни бесполезных масок. На куче мусора перед Марком, девушка отпустила грубую шутку про парня, сортировавшего отбросы несколько ниже. Звонко засмеявшись, обидчица бросилась наутёк, разбрызгивая босыми ногами грязные лужицы. Парень погнался за девушкой, но запнулся вьетнамкой и чуть не упал, вызвав взрыв смеха среди остальных мусорщиков. Он комично запрыгал на одной ноге, освобождаясь от второй вьетнамки, но гнаться уже передумал. Юная мусорщица сама спускалась с кучи, чтобы возобновить работу.
Несмотря на испортившуюся погоду, молодежь трудилась в полуголом виде, даже девушки. Армейские брюки и лифчик от бикини? Нормальный костюм мусорщицы, обычное дело. Никакой особой рабочей обуви; молодые люди обходятся парой сандалий из старых покрышек, а многие – вообще предпочитают работать босиком. Мусор перебирают голыми руками. Резиновые перчатки – у каждого третьего, но их носят за поясом. Перчатки надевают, только если в мусоре обнаруживается что-то действительно опасное – аккумуляторная батарея или металлическая стружка. Поколение, родившееся уже после Обвала или за несколько лет до него, они просто не видели ничего другого в жизни. Для них свалка стала нормой. Пусть не самым приятным местом работы, но достаточно годным.
