Вспышки воспоминаний: рассказы - Ли Мунёль
Причиной падения Тираната, сына Акенатона, стали его сандалии на толстой подошве. Историей с сандалиями упрощенно называют свержение в 441 году до н. э. Тираната, деспота и тирана, магистрата полиса Атерта, расположенного на Коринфском полуострове. Эту историю часто приводят в качестве иллюстрации тщеты и пустоты политических преобразований.
До персидских войн, в то время, когда греческий мир наслаждался относительным спокойствием, полис Атерта в силу разных причин находился чуть ли не в самом выгодном положении из почти тысячи городов-государств. Располагаясь на Коринфском перешейке, он впитывал лучшее с востока, из прогрессивной и утонченной культуры Афин, и с запада, из консервативной и брутальной культуры Спарты. С юга он омывался Критским морем, а с севера имел выход к морю Ионическому, что немало способствовало торговле и судоходству.
Климат и рельеф в Атерте были получше, чем в других городах. Реки, как везде, выходили из берегов в сезон дождей и мелели в засуху, однако во множестве росли оливковые деревья, из их плодов местные жители выжимали масло и меняли его на пшеницу, которой вполне хватало для прокорма. Коровы в тех холмистых местах не паслись, но привольно разгуливали стада овец. Земля была небогата рудами, и все же их вполне хватало для изготовления оружия и мотыг. Зато там было много глины, пригодной для гончарного дела, и горожане лепили из нее кувшины для перевозки оливкового масла и вина, да и сами кувшины пользовались спросом при товарообмене с другими городами.
Так что Атерта в те времена процветала. Ее жители, построив флот по образцу афинского, добирались до Египта и северных окраин Африки и даже основали колонию в Малой Азии. Озаботься горожане своей ролью в истории, выступи они храбро и твердо против ударов судьбы, их подвиги непременно воспели бы Геродот и Фукидид.
Но когда персидские морские и сухопутные силы были разбиты у подножия Микале, потерпели поражение в битве при Саламине, а спартанские и афинские гоплиты в 479 году до н. э. разгромили остатки персидских войск при Платеях, над благополучием Атерты нависла мрачная тень. После победы над общим врагом греческому миру оказались не нужны единство и взаимопонимание, и вновь стала усиливаться давняя вражда между Афинами и Спартой.
Значительно ускорило этот процесс перерождение Делосского союза и развитие Пелопонесского союза. Делосский союз был создан из-за боязни угроз со стороны впоследствии неоднократно побежденных персидских войск. Во времена Перикла с Персией был заключен мир, и необходимость в союзе отпала, но афиняне, возглавлявшие его, не позволили свободным городам из него выйти. Недовольные Афинами города сплотились вокруг Спарты, главенствовавшей в Пелопонесском союзе.
Так греческий мир раскололся на две части, и у полисов, не обладавших афинской морской мощью и спартанской сухопутной силой, не осталось иного выхода, кроме как принять чью-то сторону. А для таких городов, как Коринф и Атерта, стоявших на границе двух миров, выбор между Афинами и Спартой оказался вопросом жизни и смерти.
Изначально Атерта не только территориально, а и по устройству была ближе к Спарте. До обитателей Атерты не дошли сведения об их происхождении, но, скорее всего, они были дорийцами, и раньше ими, коренными жителями, как рабами правили пришлые монархи. Однако со временем Афины усилили свое влияние на Атерту. Все больше свободных граждан воспитывалось на идеалах морского торгового полиса, все сложнее им было жить в строгих сословных рамках, установленных Спартой, и чем большее распространение получали демократические идеи Афин, тем большей угрозе подвергалась старая монархия.
К тому же расклад сил постепенно менялся в пользу Афин. Афиняне без помощи спартанцев одержали несколько побед над персидским флотом, в 454 году до н. э. приютили у себя рабов (илотов), поднявших восстание в Спарте, и поселили их рядом с Атертой, в Навпактосе. Спарта в те времена не имела имперских амбиций, да и боевая мощь ее была не так уж велика: предположительно, в спартанской армии насчитывалось не более четырех тысяч воинов.
Как бы то ни было, старый царь Атерты, поддерживаемый группой влиятельных аристократов, стремился примкнуть к Спарте, чтобы сохранить привычную систему правления. Тогда и появился Тиранат. Он был аристократом, но смело отказался от всех данных ему старой системой привилегий и преимуществ и встал на сторону граждан, жаждавших свободы и безопасности. После трех лет борьбы он, наконец, сверг монархию, установил демократию по афинскому образцу и официально присоединил Атерту к Делосскому союзу.
Граждане выбрали его первым магистратом без единого голоса против. Так они проявили свою признательность: это он утешал товарищей, тосковавших о прошлых привилегиях, он красноречиво подбадривал беспомощных и робких, которых долго притесняли, его дипломатические способности позволили быстро заручиться поддержкой Афин, он смело вел вооруженных граждан против царских воинов. То была естественная благодарность за проявленную им боевую отвагу. Приход Тираната к власти произошел в 451 году до н. э., и после того он оставался магистратом без малого десять лет. Ему не удалось прославиться в качестве великого политика, подобно Периклу, однако он, бесспорно, был незаурядным правителем, поскольку благополучно переизбирался на пост магистрата каждый год. Но из-за несуразицы пал еще до того, как закончился десятый год его правления.
Весенним утром 441 года до н. э. один гражданин после бессонной ночи шагал взад-вперед по холму близ храма Посейдона, покровителя города, и волосы его трепал сырой ветер. Это был человек знатного рода, а потому о нем с ранних лет заботились образованные рабы. Возмужав, он начал странствовать и посещать известных риторов да ученых, ибо желал совершенствовать себя. В то время Софиклу, так его звали, было около тридцати лет.
Такая вещь, как наука, требует внимательности и разборчивости, но при этом ввергает нас в пустое раздражение и вечные сомнения. Не избежал этого и Софикл. Чрезмерная чувствительность заставила его раньше времени пробудиться ото сна: он мучился опасениями, что его права ущемлены.
Всю ночь он провел в раздумьях, но так и не пришел ни к какому выводу. На самом деле, прежде он безоговорочно верил, что родился в городе, где политики заботились о народе, где государственный строй служил обществу лучше, чем в любом другом городе в любое другое время. Он привычно соглашался с согражданами, утверждавшими, что они умрут счастливыми, поскольку город предоставил им свободу и наделил правами. На первый взгляд ничто не мешало спокойному течению его мыслей, а Атерта была местом, где любой при желании мог свободно высказываться и свободно действовать. И хотя Тиранат был магистратом, самым уважаемым правителем, Софикл всегда верил, что сможет, будь это правда, безо всяких помех прокричать: «А Тиранат-то голый!»
Однако в последнее время у него появились сомнения и он потерял уверенность в своих убеждениях. Несколько дней назад, на Истмийских играх, Софикл увидел, что Тиранат странно припадает на одну ногу, и, непроизвольно ткнув в бок соседа, выпалил: «По-моему, он хромает».
По городу и ранее бродили слухи, что Тиранат был хромым. Об этом начали судачить еще в 446 году до н. э., после заключения мирного договора между Спартой и Афинами, за пять лет до описываемых событий. Однако Софикл считал насмешки над Тиранатом безосновательными, пока сам не увидел, как тот хромает.
Но еще больше его поразила реакция соседа. Тот выглядел довольно мрачно и строго одернул Софикла, слова которого едва ли вышли за рамки приличий: «Пожалуйста, воздержись от мятежных слов. Я верю в твое здравомыслие и сообщаю тебе, что наш магистрат прихрамывает, поскольку носит сандалии на высокой подошве. А слухи, будто он хромой, пустили его враги, подкупленные Спартой».
Манеры и речи соседа были как у шпионов старого царя-изгнанника, и Софикл с беспокойством заметил в толпе еще несколько таких же мрачных людей.
