Жиль Легардинье - Совсем того!
— Она говорит обо мне?
— Редко, но она думает о вас все время, это я вам точно говорю.
— Она обижена на меня?
— Она ждет вас.
— Она мне тут письмо написала…
— Вы ей ответили?
— Я не способен написать так же красиво, и потом, даже если б я и хотел, я не знаю, что ей ответить.
— Есть только два варианта, Жюстен. Либо эта беременность позволила вам понять, что отношения с Манон были для вас всего лишь приключением и вы не хотите переходить на более высокую ступень, — в таком случае надо рвать. Либо Манон для вас нечто большее, чем просто приключение, но вы поддались панике, потому что все произошло слишком быстро. Оба варианта возможны, но вы должны по крайней мере сказать ей, какой из них вы выбираете, чтобы она могла либо продолжать все, как есть, либо все начинать заново… Ей ведь тоже надо как-то строить свою жизнь.
— Вы женаты?
— Был. И это я добивался своей будущей жены.
— Вы познакомились в молодости?
— Когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, я уже был женат четыре года. И нам пришлось биться за то, чтобы иметь ребенка.
— И вы сразу поняли, что она — та самая женщина?
— Сказать по правде, я думаю, что все эти истории о безумной любви с первого взгляда, о том, что вы созданы друг для друга, — это все девчачьи байки. Им хочется в это верить. Молодого мужчину с первого взгляда привлекает соблазнительная попка или грудь. Мы этого не говорим, но тем не менее это так. Это уже потом, когда гормоны немного успокоятся, мы открываем для себя что-то другое. Девушки прекрасно это знают. Для чего, как ты думаешь, они столько времени тратят на то, чтобы заботиться о своей внешности? Если бы не гормоны, мы так бы и занимались своими мальчишескими делами: гоняли бы на великах и мотоциклах, играли бы в стрелялки, покуривали втихаря. Игрушки себе всегда можно найти. Но, слава богу, есть гормоны, и они толкают нас к единственным существам, способным сделать из нас нечто отличное от полных кретинов. Не знаю, как вы, но когда я начал серьезно смотреть на ту, которая должна была стать моей женой, я рассматривал все в деталях, точно какой-нибудь инженер. Звучит, конечно, не очень, и все же… Интересуется ли она тем же, чем и я? Сделает ли она мою жизнь приятной? Сможет ли она терпеть мои недостатки? Мы никогда им в этом не признаемся, однако в дальнейшем, беседуя с близкими друзьями, вы понимаете, что все мужчины поступают одинаково. Мы выбираем наиболее подходящее нам из того, что мы в силах заполучить, а потом наиболее умные из нас учатся любить.
На какое-то время воцарилась пауза.
— А у них по-другому? — спросил вдруг Жюстен.
— Не знаю. Я в своем возрасте с трудом понимаю себе подобных, а вы хотите, чтобы я все знал о противоположном лагере?
— Иногда я ее не понимаю…
— Мы все испытываем одно и то же. Единственный вопрос, на который вы и только вы должны сегодня найти ответ: готовы ли вы отказаться от предубеждения относительно Манон и ее ребенка? Могут ли мимолетные увлечения, машины, выпивка и компьютерные игры принести вам больше радости, чем то, что сулит жизнь с Манон? Если вы бросаете ее, чтобы через какое-то время все начать сначала с другой женщиной, значит, ваш роман был ошибкой. Если вы намерены и дальше жить без женщин и детей, тогда вы правильно поступите, если ее бросите. Это тот момент, Жюстен, когда надо задуматься о себе. Не позволяйте никому вас судить. Сами решайте и действуйте.
— Я скоро уеду.
— Далеко? Когда?
— Завтра. На месяц. Командировка в Германию. Будем монтировать кое-какое оборудование в Мюнхене. Я вызвался сам. Я здесь задыхаюсь.
— Пожалейте Манон, не держите ее долго в неведении.
43
Двое мужчин и один ребенок стояли на крыльце домика и смотрели на дождь, падающий с навеса крупными каплями. Янис стоял между Филиппом и Эндрю, лицом к парку, в котором было так много серого, что картина напоминала черно-белую фотографию. Три поколения — бок о бок, трое посторонних людей, становящихся все более близкими друг другу.
— Когда такой сильный дождь, французы говорят, если дословно, «льет веревками».
— А в Англии, если дословно, «льет кошками и собаками». Я знаю, Филипп, что ты хочешь сказать, и почти готов с тобой согласиться.
— А наша математичка говорит: «Льет, как корова писает». Двое взрослых разом посмотрели на юного.
— Кстати о математике, — вспомнил Блейк, — ты сделал примеры, которые я тебе задавал?
— Жутко трудные. Вообще-то мне больше нравятся задачи. Я лучше понимаю, когда какая-нибудь ситуация, чем просто одни цифры.
— Янис, я не могу каждый раз придумывать для тебя истории на две страницы, чтобы ты сделал вычисления в одну строку. К завтрашнему дню примеры надо доделать, потом мы будем повторять деление.
Парень был явно недоволен.
— Моя мать получит телик году в трехтысячном.
— К тому времени теликов уже не будет, придумают что-нибудь другое.
— Матери тоже уже не будет.
— Поэтому не тяни с уроками.
— И что я тогда выиграю?
Эндрю и Филипп опять разом уставились на ребенка:
— А ты и вправду мастер говорить «нет»… Янис поднял глаза на Блейка:
— Вообще-то я хотел вас попросить об одной вещи.
— Ты хочешь сказать, вдобавок к тому, что мы уже для тебя делаем?
— Хочу тебе напомнить, что ты почти не ездишь по магазинам… — вмешался Филипп.
Янис ударил кулаком пустое пространство перед собой:
— Вы ужасно непреклонные…
— Непреклонные? — Манье поперхнулся. — Рабовладельцы, педофилы и непреклонные? Тебе впору спасаться бегством. Но подожди хотя бы, когда дождь перестанет…
— Откуда ты взял это слово? — поинтересовался Блейк.
— Из книжки, которую мы сейчас читаем. Там пятеро ребят ищут сокровище на необитаемом острове. Отличная книжка, у них еще собака по кличке Юпла.
Манье незаметно подмигнул Блейку.
— И что же это за «вещь», о которой ты хочешь попросить?
— Вы знаете, что такое Хэллоуин?
— Немного, но в Англии это празднуют не так, как в Соединенных Штатах.
— Во Франции тоже не очень, — уточнил Манье.
— Может быть, но я очень хотел бы отпраздновать Хэллоуин с друзьями.
— Пожалуй, это возможно.
— Нужны тонны конфет!
— Если в килограмме тысяча граммов, а одна ириска весит двадцать граммов, то сколько таких ирисок в одном килограмме?
— А сколько весит клубничный мармелад? — вмешался управляющий. — Я обожаю клубничный мармелад.
— Филипп, подожди, мы занимаемся.
Янис принялся изо всех сил соображать. Некоторое время слышен был только шум дождя, стучавшего по листьям, металлическому столу и крыше. В конце концов ребенок заявил:
