Валерий Пудов - Приключения Трупа
О здоровье своего дорогого не сообщали ничего плохого, а слово «Труп» писали как имя.
Наконец передали в эфире драму о командире: обрисовали свет идеала в мире, портрет, мастерство и породу.
Потом доверенное лицо размеренно прочитало за него программу — письмецо от самого к народу.
2.Программа героя означала начало перестроя.
Она срывала одежды надежды с невежды и ханжи, опьяняла без вина и не содержала ни грамма лжи — не обещала ни довести до бунтов, ни привезти продуктов — и состояла из шести пунктов:
ПРОГРАММА ХРАМА ДЛЯ ХЛАМА— Оживление — отчизне.
— Отрупление — жизни.
— На потраву — ни волоса без права голоса.
— Работу, отдых и кров — для свободных мертвецов.
— Живых строй без остальных — пустой.
— На глупых утех обман не поддавайтесь! Трупы всех стран, соединяйтесь!
Запись программы, показанная на экране с диарамы, не вполне отражала грани драмы и идеала, но вызывала к спине дрожь и вдохновляла вдвойне и сплошь: одних связывала по рукам, а других — толкала к делам.
Словно свежая струя воздуха наподобие обуха пробежала по головам, а прежняя неровная колея получала надгробие и по ногам уползала к червям.
Шок от новации бил в висок и завершил агитацию в срок.
Дурман пошлого прошлого был разоблачен как зло, старые кошмарные идолы снесло, пыл был привлечен на выборы, накал сил растормошил сон, народ раскрыл карман для расплаты и возвратил то, что упрятал: стал мертвец, наконец, депутатом!
3.В зал заседания тело вносили под шквал овации.
Для лобзания подходили делегации.
Провозгласили пророчество:
— Общество созрело для трупизации!
Нервозные клерки с бодрыми бородами сами усадили героя в кресло с розами и пионами, и все заёрзали, как от геморроя, на шиле или под знаменами.
Закрутили задами, как на колесе, от жала или под розгами.
Зашевелили бёдрами, как шебуршили зёрнами или сушили крылья рёбрами.
Словно стало в зале морозно и тесно.
Словно попали под брёвна поголовно и повсеместно.
И оттого мандат его утвердили без проверки дыхания — на взгляд и целование.
И сразу пригласили труп к трибуне: предположили втуне, что туп и на проказу клюнет.
4.Однако новый пророк в атаку не спешил: сохранил пыл сухим, изобразил, что не пленён, и не пошел, как на кол, к ним на поклон.
— Согласно наказу избирателей, — объяснил задержку один из его почитателей, — господин не допустил к организму воротил популизма, сберёг от насмешки харизму и разбил оковы парламентаризма ужасным пофигизмом!
И оттого сами посучили ногами, преломили чью-то шапку и шустро схватили его папку.
Открыли, простофили, а в ней — закон для людей: и бодрых, и тёртых — проект, каких нет, о неживых — гордых ордах мёртвых.
Уважая авторитет застрельщика обновления, без промедления приступили к обсуждению, как помещики - к порке населения края или крестьяне — к уборке урожая.
Но огласили текст и — подскочили с мест:
- М-да!
- Лабуда!
Не без труда угомонили восторги и заранее объявили, что первое чтение — нервный хрящик и наверное потянет на долгий ящик.
Труп в ответ показал, что не глуп и развязал скандал: на вопрос о внесении поправок смолчал и величаво прирос к креслу, как проголосовал «нет» и обещал: «Не воскресну!»
И стал так строг, что зажёг в умах волнение и страх за итог.
— А приятель не дурак, — пробежал шепоток.
— Но спесив, — изрёк председатель вслед, застучал: «Перерыв на обед!» - и утёк.
5.За обеденным столом вздохнули медленно и свободно:
— Обманули новичка, как дурачка, принародно.
— И поделом! С трупьём нужен лом!
— Или хуже: в челюсть и через плечо кувырком.
— А на его стуле — никого.
— Ничего! Ещё не ужин. Не голодный.
В комнате для перекура погасили свет и осмелели:
— Полноте! Не фигура! Холодный омлет в теле!
И сострили:
— Креатура для кадрили.
И нагрубили:
— В стиле гада — ламбада!
6.Но вот срок истёк и прозвенел звонок.
И приспел — переполох.
Заполняли места - задрожали:
- Бойкот?
- Подвох!
- Пострел - посмел! Видали?
— Едва ли!
- Повесть не проста.
— Совесть не чиста!
Разодрали пасти и закричали хором, как дети:
— Кворум!
Посчитали народ по головам и признали, что прозевали бедлам: уход с заседания третьей части собрания.
А половина другой трети ждала развязки у стола в буфете.
Причина такой опаски была непонятна, и позвали их, как своих, обратно. Но те в простоте утирали пот и не желали — вперед.
В зале стали угрюмо думать о развале.
Расковыряли вопрос до нечистот:
— Отчего никто не идет?
— Понос?
- Переворот?
— Кто его поймет?
— Ни то и ни то!
— А что?
— Новичок — того: в загуле!
Упомянули коньячок и бок осетрины и — подмигнули.
Изогнули спины, как батареи центрального отопления, но мудро завернули идею генерального наступления:
— Не обеспечено!
— Утро добрее вечера.
И бегом, под гром и гам, сиганули по домам.
7.С утра зал был полон.
Председатель кулаком пригрозил веселым и взял слово:
- Пора! Готово! Неприятеля возьмем голым!
И для начала сразу — сказал, по наказу, — проголосовал закон.
Результат объявил с оскалом:
— Мало. Не утвержден!
Затем заместитель огласил заключение мандатной службы:
— Учтите, новый депутат — совсем не здоровый, не опрятный и чуждый. Изъят из подвала в среде, где воняло, без сил и в сырости. Честь получил из милости. Говорят, прародитель, но есть подозрение, что и не житель. Без сомнения, слава — корява. Предложение: вывести из состава.
Неровный гул встал под высокий свод, как одинокий утопленник под лёд: чтоб тлен настиг, лоб в плен и — сник! Хлоп! И стоп — вмиг.
Зал протяжно вздохнул, словно у каждого упал стул.
И тут на трибуну, как взял на абордаж шхуну, взбежал депутат:
- Ваш суд — плут. А наш кандидат — крут. Избрал зрячий народ, значит, тот. Нас живьем не возьмут. Сейчас умрем напоказ. Но учтите: за углом внимательно стережет толпа. И от событий не уйдет, и дом снесет, и председателя сомнет, как клопа.
И вдруг от сигнала его руки — волшебство: избранники без паники поползли по креслам, как мертвяки из канала - тесный круг на ползала.
— Мы — не кули и не кладь, а умы, — продолжал оратор, — но ребята смогли упрямо постоять за собрата. Его программу внесли в хартию для своих и оттого образовали партию неживых. Для остальных печали свет - пьедестал больших побед!
Прокричал, как приказал, и — упал, как подписал.
— Яд! — угадал живой депутат у микрофона.
А другой прорычал на председателя:
— Забрать мандат у предателя закона!
Но в ответ — тишина, как в устрице.
И свет из окна — сузился.
Только мухи в запале голодухи жадно влетали с улицы: безоглядно и столько, сколько заблагорассудится.
И с ужасом услыхали в зале крик снаружи:
— С дороги, курицы! В лужи!
И многие испытали тик, задрожали от стужи и стали сутулиться.
8.Момент назревал невеселый: подступал тяжелый шквал крамолы — окружал, зажимал и вырывал штурвал.
И лишь председательский голос оборвал предательский инцидент, как колос:
— Тут, за углом — не мышь, а толпа. И дом снесут, и сомнут клопа. Запираться, братцы, глупо. Рядом, ить, гроза. Смекайте. Не надо быть рукосуем. Давайте проголосуем. Трупы — «за». Кто против? На что прёте? И воздержаться опасно. А орёте напрасно. Закон утверждён — единогласно!
Затем в суете стали щупать трупы: по возможности живей заверяли в своей благонадежности.
Но — ни с чем: те не показали радости и, ублажённые, не воспряли на законные сладости.
И тогда живые совсем упали духом и впервые зашептали гадости:
