Ника Сафронова - Соло на троих
Открыла женщина. Она и по габаритам комбайну не уступала. Жевала хлеб. Крошки сыпались в вырез блеклого байкового халата. Над губой – двойные усы: одни – природные, другие – от молока.
– Чего вам? – мелодичным рыком осведомился Комбайн.
– Мы бы хотели посмотреть квартиру, – выступила вперед Наталья.
– А чего ее смотреть? Вы из ЖЭКа, что ли?
– Нет, мы по поводу сдачи внаем.
– А-а, так бы сразу и говорили. А то посмотреть!
Комбайн сдал чуть назад, и мы вошли. Все время, что мы осматривали квартиру, у меня в голове крутилось только одно выражение: «Это просто праздник какой-то!»
Первой на пути следования оказалась кухня. Когда Наталья туда вошла, я поняла, что сама уже не умещусь. Поэтому осматривала я сей апартамент с порога, из-за Натальиного плеча.
В углу холодильник. Я сначала было подумала, что это микроволновая печь. Но, приглядевшись получше, увидела надпись «ЗИЛ». Вроде они микроволновок не выпускают. Две табуретки. Квадратный стол с одной забинтованной ногой.
За столом, разметав жилистые руки, предавался безоблачным снам мужчина в трусах.
Я робко поинтересовалась у Натальи, будет ли данный гражданин изъят из интерьера. Она заверила, что перетрет с руководством.
Далее был санузел. Его я толком разглядеть не смогла, потому что Комбайн жарко сопел мне в лицо что-то о кранах.
Вид комнаты коренным образом впечатления не изменил. Скорее усугубил. Не помогло даже многообъясняющее вмешательство хозяйки, которая сказала:
– Мы собачек держим. Так что вы уж простите. Тут кое-где какашечки…
И действительно. По практически съеденному паркету между шкафом и двуспальной кроватью кругами бегали два тощих далматинца. То, что хозяйка ласково называла какашечками, чернело здесь повсюду. Поэтому и сама комната местами напоминала несколько нестандартного далматинца.
Я вывалилась из семейного гнездышка Комбайна и мужчины в трусах в совершеннейшем ужасе. Наталья ковыляла следом за мной и удрученно бубнила:
– Это же надо! Собираются сдавать жилье и не могут привести его в порядок!
Чтобы подготовиться морально к поездке на квартиру номер два, я купила банку энергетического напитка. Как там говорилось? «Рэд Булл» окрыляет? Надеюсь…
Теперь мы автобусом забирались еще глубже, в противоположную сторону от отчего дома. Эти края тем не менее я знала гораздо лучше. Когда-то, в далекие годы застоя, здесь находился вполне приличный обувной магазин. И мы с мамой бывали в нем с той частотой, с какой происходил рост моей формирующейся ступни.
– Вон та белая башня! – еще из автобуса показала мне Наталья. – Эту квартиру я уже показывала – очень хорошая. Так что вы не волнуйтесь, такого больше не будет!
И не соврала. Квартира действительно оказалась именно той, что мне нужно. Чистая, светлая, утопающая в комнатной зелени. Здесь имелся и телефон, и огромная застекленная лоджия. Окна выходили не на дорогу, а на тихую липовую аллею, в конце которой виднелась старая – еще сталинской постройки – школа.
Я сразу согласилась.
Квартиру представляла такая же чистенькая, опрятная старушка, которая собиралась перебираться к сыну. Кажется, куда-то в Ставропольский край, где у того, по ее словам, имелся достаточно успешный бизнес.
Мы со старушкой, не откладывая в долгий ящик, ударили по рукам. И вместе с Натальей сели подписывать подтверждающие это взаимосогласие бумаги. После я сразу расплатилась за услуги агента и за два месяца проживания – первый и последний. Так что от выданных мне Толиком двух тысяч осталось всего триста пятьдесят долларов. Умница Толик, что заложил запас! Затем я получила ключи, и между нами троими установилась договоренность: начиная с послезавтрашнего дня я имею полное право переезжать сюда жить.
Глава 14. Тумба
И вот этот день настал!
Сразу после работы мы с Иркой поехали ко мне. Разумеется, не сами по себе – на Витьке. Машина в этом вопросе оказалась просто необходима. За все тридцать лет скарба у меня набралось будь здоров. А ведь это я еще обошлась без излишней сентиментальности. Не стала упаковывать бережно хранимые мамой милые напоминания: ползунки, в которых я сделала первый шаг, платьишко, бывшее на мне, когда исполнялся вальс снежинок (причем, если судить по размеру, я была из них самой крупной), и тому подобное. Собрала по минимуму.
Мы вошли в прихожую. В углу, высясь в два этажа, стояли заранее заготовленные тюки. Я сразу сунула Ирке в одну руку пакет с посудой, в другую – с постельным бельем. Витьку отдала два самых тяжелых чемодана – с книгами и одеждой. Они отчалили. А я еще осталась выслушивать напутственные слова родителей.
– Дунюшка! Ты хоть справишься? Совсем, небось, ничего есть не будешь, – жалостливым тоном говорила мама.
– Ладно, Ксюха! – бил по плечу отец. – Не переживай! Скоро у тебя своя квартира будет! – и подмигивал заговорщицки.
Откуда она, интересно, у меня будет? Разве что сыщется еще какой-нибудь одинокий жилец, симпатизирующий нашей семье….
– Все, мамусь… – я поцеловала маму. – Папусь! – чмокнула папу. – Лизок!
– Давай, милый мой, – прослезилась Лизонька. – Устраивайся там! Мы к тебе как-нибудь с Пашей заедем.
– Договорились! Жду всех на новоселье!
Радостно схватив оставшиеся сумки, оперившийся к тридцати годам птенец наконец-то выпорхнул из родительского гнезда…
В первую ночь я никак не могла угомониться. До четырех утра все обустраивалась на новом месте. То распихивала вещи в шкафу, то избавляла полки от фотографий незнакомых людей, то перемывала старинные фарфоровые сервизы. Потом еще стояла некоторое время на лоджии. Курила в окно и думала о том, как к лету сделаю здесь еще одну комнату. Обобью стены вагонкой. На пол постелю ковролин. Куплю раздвижное кресло, жалюзи и торшер.
Ближе к пяти я поняла, что сна у меня ни в одном глазу. И тогда сделала то, о чем мечтала последние лет пятнадцать наверное. Наполнила горячую ванную душистой пеной. Прихватила с собой усыпляющего «Чинзано» с непременной долькой лимона. Книгу о подвигах какой-то сногсшибательной блондинки. И пошла релаксироваться.
Как и предполагалось, деяния блондинки в скором времени начали меня утомлять. Тут еще и действие успокоительных трав, намешанных в пене. И подкрепляющий эффект алкоголя. В общем, еле добрела до мягкой, пахнущей лавандой постельки. Плюхнулась и продрыхла без задних ног до двенадцати дня, видя не совсем приличные сны с участием Севы.
Разбудил меня мой самый первый в этом доме звонок. Конечно же это была Ирка. Только она знала номер.
– Дорохова! С ума сошла? Нас же сегодня ждут в кастинговом агентстве!
– А?
– Бэ! Забыла?
– Ох черт! Выбегаю!
Я бросила трубку. Наспех умылась. Влезла во всегдашние джинсы и ринулась в бой.
Это было очень и очень ответственное мероприятие. Отбор девушек-промоутеров. На них Лихоборский делал самую высокую ставку. От того, как они смогут преподать себя на выставке, зависело восемьдесят процентов успеха. Тем более что анимационную программу предстояло проводить тоже им.
Мы встретились с Иркой за две минуты до того, как нам было назначено.
– Слушай, какая ты молодец, что разбудила меня! – часто дыша, говорила я, пока мы бежали по улице Академика Королева.
– Так я смотрю: одиннадцать, двенадцать – а тебя все нет и нет…
Ирка была одета так, словно сама собиралась принять участие в отборочном туре. Ну а я, как всегда, так, будто мне предстояло после всего этого прибираться. «Надо бы, что ли, своим имиджем заняться, – на ходу подумала я. – Хожу, как Бомж Бруевич!»
В кастинговом агентстве было много стиля, света и подвижных людей. Все вертелось вокруг нас с какой-то неимоверной быстротой. Красивые длинноногие дивы. Строгая женщина в невозможно дорогом костюме – ответственная по кастингу. Парень с блестящими от геля кудрями по фамилии Бородуля, споро строчащий что-то в папке секретаря.
Мы внимали мудрым советам женщины, но я то и дело посматривала на жующего жвачку Бородулю. Если он продолжал невозмутимо орудовать челюстями, глядя строго в свою писанину, значит, не стоило даже брать в голову. Если же он приостанавливал процесс перемола и бросал исподлобья быстрый вдумчивый взгляд, то имело смысл прислушиваться. Так, благодаря подсказкам, мы отобрали для выставки пятерых участниц. Решив, таким образом, последнюю из глобальных задач рекламной кампании. Дело оставалось за малым – подогнать все хвосты. Как только это случится, Сева навсегда уйдет в открытое плавание. И разойдемся мы с ним как в море корабли.
Я не могла этого допустить. Нужно было срочно что-то придумать!
Мы с Иркой возвращались к метро по уже вечереющей улице. Спешить было некуда, и мы шли прогулочным шагом. Я, думая все о том же, пинала ногой пустую пластиковую бутылку. Ирка отчитывала кого-то по мобильному. Я особенно не прислушивалась. Странно было осознавать, как быстро раскололась полная чаша моего счастья. Как мало я успела отпить. Как много хлебнуть.
