Владимир Пиштало - Никола Тесла. Портрет среди масок
— Теперь вам следует поторопиться, Никола. Одолжите у Хирама пулемет и пригрозите ассистентам. Привлеките стеклодувов.
Тесла посмотрел на Вестингауза с немым, но весьма выразительным недоумением.
— Презентацию оставляю за собой. — Вестингауз обращался к Тесле, но смотрел на инвесторов. — Подумайте над представлением, которое должно шокировать ученых и очаровать публику. Президент Кливленд пригласил членов королевских семей Испании и Португалии на самый великолепный спектакль нашего времени.
— О чем это вы?
— Мы получили работу.
— Какую? — терпеливо улыбнулся Тесла.
— Электрификация Всемирной выставки в Чикаго.
Только ангельски отсутствующий Вандербильт с каменным подбородком и седыми бакенбардами мог позволить себе вопрос:
— Что это за выставка?
Джордж Вестингауз посмотрел каждому в глаза. И неожиданно раздался его жестокий смех:
— Увидите!
60. Всемирная выставка
Президент Кливленд с двойным подбородком и тяжелыми усами повернул ключ в будущее.
— Ах! — вздохнули миллионы.
Дворцы отражались в озере. По рябой воде скользили гондолы. Ветер трепал фонтаны. Историк Уильям Грэхем Тернер объявил, что континент окончательно заселен. На Конференции мировых религий Свами Вивекананда говорил об иллюзии личности и бескрайности времени. Потомок Колумба, герцог из Верагвы, с отсутствующим видом наслаждался спектаклем. Магараджа из Капуртхалы демонстрировал свои изумительные усы. Двадцать женщин упали в обморок, любуясь ими. Испанская принцесса Евлалия отправилась в гарунальрашидовскую прогулку по Чикаго, открыто дымя сигаретой. Колесо обозрения Ферриса, движимое вздохами, вращалось вокруг самой большой оси в мире.
— Что означает сей прекрасный сон? — вздыхал литератор Генри Адамс.
Массы валили через вход на Мидвей. Дамы потели под корсетами. Эти потные дамы прибыли со скучных ферм, где они коротали дни в обществе завывающего ветра и мерцании язычка пламени в керосиновой лампе. В Мире Света они впервые увидели фотокамеру Истмена, автомобиль Бенца, пушки Круппа, застежку-молнию, жевательную резинку и электрическую кухню. Они глубоко вздыхали, а дети тащили их к шоколадной Венере Милосской. Повсюду раздавались писклявые голоса:
— Пошли смотреть дрессированных львов!
— Пошли смотреть алжирскую деревню!
— Пошли в цирк Буффало Билла!
— Пошли полетать на шаре!
— Пошли…
Конопатые курносые ребятишки разглядывали статую Свободы из соли и такие непрактичные, надуманные произведения, как шелковый паровоз и мост из мыла. В павильоне Канзаса бездельничало стадо бизонов, сделанное из соломы. В Сельскохозяйственном павильоне их ожидала чудеснейшая карта Америки, сделанная из свеклы, и монструозная голова сыра весом одна тонна.
*— Не хотите ли попробовать гигантский сыр? — спросил Никола Тесла Джорджа Вестингауза.
— Только этого мне не хватало! — засмеялся изобретатель.
Наш герой был в шампанском расположении духа.
— Знаете, что это такое? — воскликнул он. — Это обряд инициации! В Европе все еще представляют себе улюлюкающих индейцев и стада бизонов. Это совершеннолетие Америки.
— В свете нашей страны вся земля выглядит иначе, — с неспешной гордостью согласился Вестингауз.
И в самом деле…
Фонтан Мак-Мониса и выставочные дворцы, обшитые электролампами, были делом рук Теслы и Вестингауза. Освещение требовало больше электроэнергии, чем весь Чикаго.
Они взмахнули дирижерской палочкой, и сотни тысяч ламп отозвались немой музыкой.
Глядя на это сияние — их сияние! — Тесла вспомнил золотую полоску света под дверью и свечи, которые он отливал в детстве, чтобы тайком читать по ночам.
А теперь?
Он трепетал как луч среди лучей, пробираясь через толпу людей, которых не было.
В тот сезон в моде были платья карминные, бирюзовые и фиолетовые. Их следовало осветить! Дон Кихота, сделанного из слив, — следовало осветить! Шоколадную Венеру Милосскую и испанскую принцессу Евлалию — следовало осветить!
Рядом с дымными фабриками и бойнями «широкоплечего города» вырастал идеальный город. Один город был преувеличенно жестоким и черным. Другой сверкал белизной. Один был опасным, второй — надежным. В одном, не тронутом триумфом современности, протестовали двадцать тысяч безработных. В другом посетители плакали от умиления.
— Боже, спасибо Тебе, что моя жизнь не есть мера всех вещей, — шептали визитеры из Канзаса. — Спасибо за то, что все это возможно!
На крыше Электрического павильона вращался прожектор, как бы повторяя: «Что? Что? Что?»
Малое королевство Вестингауза и Теслы запечатлел в голубой акварели художник Чайлд Хассам.
Посреди Электрического павильона вырос пятнадцатиметровый киоск «Вестингауз электрик энд мануфактуред компани. Полифазная система Теслы». Над стойкой впечатляюще холодно светились стеклянные надписи. Среди них голубым сиянием выделялось имя сербского поэта Змая. Знаки искрили, и щелчки малых молний разносились по всему электрическому ангару. Только члены Конгресса электриков были допущены на лекцию Теслы, и то по специальным пропускам.
Тесла здоровался с важными личностями, которых подводил к нему Вестингауз. Биограф Мартин свел Теслу с человеком, у которого были полные губы, маленький нос и загадочные глаза.
— Это наш гость из Индии, он прибыл на Конференцию мировых религий. Свами Вивекананда!
Тесла заглянул в глаза иностранца.
— Хорошо было бы поговорить, — просто сказал Вивекананда.
Тесла жестко улыбнулся:
— С удовольствием!
Вестингауз нетерпеливо кашлянул.
Стенд гудел от возбуждения. На затянутом бархатом постаменте в электрическом вихре вращалось колумбово яйцо. Маленькие шарики вращались вокруг крупных, как планеты вокруг Солнца. Даже коллеги-инженеры не могли разобрать, что собой представляют аппараты Теслы. Наш картограф непознанного упражнялся в магическом акте присвоения имен.
На этой величественной выставке он демонстрировал настолько маленькие осцилляторы, что их можно было носить в шляпе. Он выставил стационарный радиоволновой передатчик, значимости которого никто не понял.
На лекцию Тесла явился в белом смокинге. Он стоял перед публикой, а рядом с ним был тот, другой, который постепенно становился все ужаснее. Черные волосы разделил прямой пробор. Уши торчали. Усталые глаза были цвета предгрозового неба.
Пусть читатель позаботится о нем, потому что…
Он выглядел настолько плохо, что вынужден был извиниться:
— Мистер Вестингауз пригласил к участию в этой лекции нескольких электротехников. Но когда пришло время, только я оказался здоровым.
Он начал сутулясь, но продолжил выпрямившись. Он опять обрисовал электричество как всепроникающую субстанцию, которая соединяет грубую материю. Эта субстанция, которую сэр Кельвин сравнивает едва ли не с Богом, может иметь широкое — и безопасное! — практическое применение. Тесла рассказал о разогреве металлических заготовок и плавке свинца в электромагнитном поле. Он коснулся возможностей применения электричества в медицинских процедурах и при омоложении.
Гано Дан, ассистент Теслы, к лекции не прислушивался. Он ожидал условленного сигнала.
Тесла махнул.
Стенд утонул во мраке.
В темноте сверкнули те самые молнии, о которых Джамбаттиста Вико сказал, что они подсказали людям идею Бога. Охваченная холодным пламенем, катушка Теслы превратилась в неопалимую купину. С тихим звоном сами собой зажигались лампочки и стеклянные трубки. Апофеозом, естественно, стал момент, когда человек в белом смокинге пропустил через себя двести тысяч вольт. Он не только пропустил их, но и сам стал электрическим циклоном. Когда у него дыбом встали волосы, люди замерли от страха.
— Ой, мамочка!.. — раздался приглушенный голос.
Если бы не самоконтроль, гримаса триумфа обезобразила бы лицо Теслы. Вялость превратилась в энергию. С переменившимся лицом и голубыми рожками Моисея ученый в центре широкого круга поворачивался вправо и влево. Никто не протянул ему руки. Его тело и одежда продолжали излучать нежные ореолы.
— Что означает этот прекрасный сон? — спросил женский голос.
61. В мире фантазии
Томас Камингфорд Мартин представил Тесле женщину с седой прядью в волосах и мужчину, обладателя римского носа. Выйдя из мрака, они протирали глаза.
Усы мужчины волнами переходили в бороду. Он приподнял нос и сквозь пенсне посмотрел на Теслу.
— Роберт Андервуд Джонсон, — повторил он, делая паузу между каждым словом, будто Мартин не представил его.
От взгляда сопровождавшей его дамы у многих мужчин слабели колени. Она сверкнула ожерельем, достойным ее груди. Нос ее по непонятным причинам выглядел весьма самоуверенно. Глаза были свирепыми и светлыми.
