Джон Ирвинг - Покуда я тебя не обрету
Джек подумал: а хорошо, что Люсинда Флеминг пришла к ним только сейчас. Кто знает, как наложились бы на ее «тихое бешенство» экзерсисы Эммы Оустлер. Как-то Люсинда, прожевав очередную порцию волос, доложила Джеку, что ее мама забеременела от инопланетянина. Джеку было всего шесть, но он догадался, что за рассказом про папу-инопланетянина, скорее всего, стоит очередной развод. А раз так, решил Джек, то Эммина интермедия про раздавленного ребенка обязательно привела бы Люсинду в такое бешенство, какого еще никто не видывал.
Джек Бернс избегал появляться на школьном дворе даже весной, когда цвели вишни. На двор выходили окна классов, где занимались музыкой, и ее было отлично слышно. Джек то и дело воображал, что там до сих пор преподает папа, и звуки музыки в школьном дворе стали ему невыносимы.
А белые круглые плафоны в столовой ассоциировались у него с глобусами – обычными, но без наклеенной карты, без границ, без стран, без океанов, без континентов. В такой-то мир и сбежал его папа; наверное, Джек тоже может говорить, что его отец – инопланетянин.
Джек все время следил за Люсиндой Флеминг, пытаясь уловить признаки наступления «тихого бешенства», но безуспешно. Он периодически сомневался, что сможет опознать симптомы – а вдруг у него тоже бывали приступы бешенства, только он не понимал, в чем дело? Интересно, у кого можно поподробнее разузнать про бешенство (уж точно не у мисс Вонг, она давно утратила внутренний контакт с ураганом)?
Джек не привык так редко видеть маму; он уходил в школу, пока она еще спала, и засыпал прежде, чем она возвращалась. Алиса, наверное, могла бы рассказать ему кое-что про бешенство – и как для него полезны иглы, которыми она оставляет неизгладимые следы на людях, как правило, на мужчинах.
Миссис Уикстид продолжала с несколько отсутствующим видом завязывать Джеку галстук и наставлять его на путь истинный, особенно с помощью формулы «будь вежлив дважды»; сколько Джек ни пытал ее, а что делать, если его будут донимать трижды, миссис Уикстид хранила молчание. Совет применять «творческий подход» казался Джеку слишком общим, но, судя по всему, среди подпадающих под это описание манер поведения бешенство не значилось. Лотти тоже, хотя и потеряла ребенка, оставила все свое бешенство на острове Принца Эдуарда – по крайней мере, так она намекнула Джеку.
– Джек, я давно ни на кого не злюсь, – сказала Лотти, когда Джек спросил ее, что она знает о бешенстве, особенно о «тихом». – Могу только одно сказать – если тебя подмывает взбеситься, лучше попробуй совладать с собой.
Позднее Джек подумал, что Лотти, наверное, принадлежала к тому типу женщин, в которых сексуальность просыпается очень ненадолго; в случае Лотти намеки на желание можно было видеть только в каких-то редких жестах, например, она изредка как-то по-особенному разглядывала свой профиль в зеркале. В молодости Лотти, наверное, была привлекательной, но Джек видел следы этого лишь в моменты, когда та не могла уследить за собой – например, когда Джек будил ее среди ночи (мальчику разрешалось это делать, если ему снился страшный сон) или когда она будила его рано утром, забыв привести себя в порядок.
Прямо спрашивать Люсинду Флеминг про ее «тихое бешенство» Джек не стал – слишком это простой и очевидный метод для шестилетнего мальчика. Вместо этого он набрался храбрости и решил спросить Эмму Оустлер; в самом деле, кому еще знать, как не ей? Но Эмму Джек боялся, поэтому его храбрости хватило лишь на то, чтобы получить у нее ответ, задав вопрос ее подружкам, Венди Холтон и Шарлотте Барфорд. Сначала он пошел к Венди Холтон – все-таки она поменьше ростом.
В начальной школе обед начинался на полчаса раньше, чем в остальных. Джек решил поговорить с Венди в столовой – какой подходящий антураж, эти круглые плафоны, словно глобусы без карт, миры без границ и географии. Джек навсегда запомнил ее перепуганные глаза, ее нечесаные, грязно-белые волосы, ее исцарапанные колени, твердые, как каменные кулаки, ее плотно сжатые губы. Как же хорошо он это все запомнил!
– Какое-какое бешенство, Джек?
– Тихое.
– Ты чего это задумал, хитрюга?
– Я ничего не задумал, просто хочу знать, что это такое – тихое бешенство, – сказал Джек.
– Ты белены объелся? – спросила Венди, с ужасом смотря ему в тарелку.
– Ни в коем случае! – ответил Джек и отодвинул вилкой белую капусту на край.
– Значит, хочешь узнать, что такое бешенство?
– Наверное, – осторожно произнес Джек, не сводя с Венди глаз.
Она странно вела себя, все время прижимала кулаки к тому месту, где у нее должны были быть груди, Джек даже начал бояться.
– Тогда нам надо поговорить наедине. Как насчет туалета?
– Туалета для девочек?
– Разумеется, болван, если нас поймают, я предпочитаю находиться в женском, а не в мужском туалете!
Джек понял, что речь идет о чем-то важном, но хорошо подумать у него не получилось – Венди встала из-за стола и наклонилась над ним, он испугался. Еще ему не понравилось слово «болван» – слишком грубое для школы, где учатся одни девочки.
– Прошу прощения, что встреваю в ваш разговор, но я хотела узнать, Венди, разве ты не хочешь пообедать? – спросила мисс Вонг.
– Я лучше умру с голоду! – ответила Венди.
– Прошу прощения, мне жаль! – сказала мисс Вонг.
– Ну что, пошли, или ты трус? – шепнула Венди на ухо Джеку и пихнула его коленом в ребра.
– Ладно, – ответил Джек.
Вообще-то ему следовало отпроситься у мисс Вонг, но та временно испытывала особенно острую потребность перед всеми извиняться (наверное, винила себя за попытку заставить Венди поесть, в то время как девочка хотела, наоборот, умереть с голоду).
– Мисс Вонг… – начал было Джек.
– Разумеется, конечно да, Джек! – не сказала, а выплюнула мисс Вонг. – Я очень прошу прощения, я не хотела ставить тебя в неловкое положение, тем более – задерживать тебя за столом. Раз ты куда-то собрался, значит, так надо, иди. О боже! Не смею тебя больше отвлекать!
– Я мигом, – только и сумел сказать Джек.
– Не сомневаюсь, – сказала мисс Вонг. Наверное, возродившийся в ней было ураган оказался подавлен раскаянием.
Венди завела Джека в ближайший к столовой женский туалет, закрылась с ним в кабинке и поставила его с ногами на унитаз, просто схватила за руки и подняла; так он стал с ней одного роста и мог заглянуть ей прямо в глаза, а чтобы он не отвернулся, Венди держала его за пояс.
– Что, Джек, хочешь узнать, что такое бешенство, внутреннее, а?
– Я говорил «тихое», «тихое бешенство».
– Это одно и то же, пенис мой сладенький, – ответила Венди.
О, это что-то новое! Оказывается, пенисы бывают сладкими! Эта мысль преследовала – и беспокоила – Джека еще много лет.
– Ну вот, что чувствуешь? – сказала Венди, взяла Джековы руки и приложила себе к грудям – точнее, к тому месту, где они должны были быть, так как Джек ничего не почувствовал.
– Что я должен чувствовать? – удивленно спросил он.
– Джек, не будь тупицей, ты же знаешь, что у меня тут.
– У тебя тут бешенство? – спросил мальчик. Что там еще может быть, подумал он, грудей-то явно нет.
– Я единственная во всем седьмом классе, у кого они не растут! – гневно воскликнула Венди. В эти слова было вложено столько силы, что Джек испугался, как бы кабинка не вспыхнула. Вот уж правда, бешенство так бешенство.
– Вот оно что.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Прошу прощения, – сказал Джек; мисс Вонг хорошо научила его извиняться.
– А, Джек, да что с тобой делать, ты мал еще, – заключила Венди и убрала руки; Джек испугался, что упадет сейчас с унитаза. – Подожди тут, а когда я постучу в дверь трижды, можешь выходить.
– Бешенство, понимаешь, – бросила в пространство Венди, покидая кабинку.
– Тихое бешенство, – снова уточнил Джек. Он понял, что с Шарлоттой Барфорд ему придется говорить как-то иначе, но как именно?
В дверь трижды постучали, и Джек вышел в коридор – едва не сбив с ног мисс Вурц. Кроме нее, там никого не было.
– Джек Бернс, – удивленно, но, как всегда, идеально поставленным голосом произнесла учительница, – я весьма тобой разочарована. Что это ты делал в женском туалете?
Джек тоже был разочарован и, не стесняясь, известил об этом мисс Вурц, что, видимо, заставило ее его простить; она очень любила, чтобы люди разделяли ее чувства. Как правило, однако, разочарование не покидало ее так быстро, как в тот раз.
От Шарлотты Барфорд Джек ожидал узнать куда больше; в конце концов, у нее-то груди имелись, и еще какие. Если в ней и живет бешенство, то причина его – явно не недопустимо малый объем бюста. К сожалению, прежде чем Джек придумал, как ему подойти к Шарлотте, та подошла к нему сама.
Раз в неделю после обеда Джек пел в главном хоре школы; исполнялась обычно музыка для главных праздников – Дня благодарения, Рождества, Дня памяти погибших, Пасхи. Джек старательно прятал глаза от органиста – он слишком хорошо был знаком с этой братией, и пусть за мануалом в школе Св. Хильды сидела женщина, она все равно напоминала Джеку папу.
