Джон Ирвинг - Покуда я тебя не обрету
– Но что же мышь-фруктоед сделает, если ее ударить? – такой вопрос, как помнится Джеку, задал его одноклассник Джимми Бэкон.
– Эмма, лучше им этого не знать, – сказала Шарлотта Барфорд.
Конец Эмминой истории был ужасен. Разумеется, никто и не думал спать, поэтому дети прекрасно понимали, что дышат на них не страшные летучие мыши, а Эмма, Венди и Шарлотта. Однако они вели себя точно так, как им наказала Эмма. Приготовишки, которым дышали в пупки, лежали неподвижно. Поскольку историю рассказывали не один раз, вскоре Джек научился отличать языки трех девочек друг от друга. Языки были не шершавые, и, в самом деле, если не считать последующих ночных кошмаров, вся процедура протекала для приготовишек совершенно безболезненно.
Те же, кому дышали на горло, старательно отбивались от летучей мыши и орали как резаные.
– А теперь пора просыпаться, Джек, – говорили под конец Эмма, Венди или Шарлотта. Но Джек ни разу не засыпал.
Шарлотта Барфорд походила на Эмму Оустлер – почти сформировавшаяся женщина, правда, нормального для ученицы шестого класса роста. Венди Холтон, напротив, была худющая и какая-то дикая на вид. Если не обращать внимание на круги под глазами и набухшие, покусанные губы (знаки наступления пубертатного периода и связанных с ним проблем), ее можно было принять за девятилетнюю. Несмотря на незначительные габариты, способности к лизанию пупков у Венди были развиты не хуже прочих; в ее исполнении мышь-фруктоед оказывалась агрессивнее той, что у Эммы, и настырнее, чем у Шарлотты (у той язык размерами был под стать бедрам, и в пупок Джеку не помещался даже кончик).
Интересно, что думала мисс Синклер, когда возвращалась в начальную школу после тихого часа? Принимала ли она возбужденность детей за свидетельство того, что они хорошо выспались и отдохнули? Плюс к этому дети выглядели довольными – еще бы, очередной ужас от рассказов Эммы Оустлер был позади, так что на их лицах читалось большое облечение.
У истории с летучими мышами был серьезный конкурент – тоже повторявшаяся из раза в раз драма о раздавленном ребенке. У нее было три конца, но начиналась она так же, как и все остальные:
– У вас был плохой день, и вы очень устали.
Джек спал между двойняшками Гордоном и Каролиной Френч. Они друг друга на дух не выносили, и Джек служил демаркационной линией. Вторая пара близнецов в классе мисс Синклер, Хетер и Пэтси Бут, две совершенно одинаковые девочки, напротив, не выносили разлуки друг с другом. Когда одна болела, другая тоже сидела дома – грустила, а может, ждала своей очереди заболеть. Сестры-близнецы Бут спали под одним одеялом, наверное изображая свое пребывание в одном чреве.
Обе пары вели себя чрезвычайно возбужденно, когда рассказывалась история про раздавленного ребенка, но по-разному. Сестры Бут сосали свое общее одеяло, издавая какое-то мокрое жужжание; оно очень быстро доводило Джимми Бэкона, и он начинал стонать. Гордон и Каролина Френч же принимались совершать бессмысленные, но крайне мощные телодвижения – синхронно (даром что не касались друг друга, разделенные Джеком) стучали ногами по кровати. В этом было что-то очень странное и неприятное, но самая жуть наступала, когда они вдруг переставали сучить ножками – это всякий раз происходило так неожиданно и так синхронно, что казалось, они одновременно умерли от общей болезни.
Поскольку у истории имелось три разных конца, дети ни на миг не могли расслабиться.
– Но для троих из вас плохой день вдруг стал еще хуже, – неизменно провозглашала Эмма.
Тут же двойняшки Френч начинали стучать ногами, но вскоре неожиданно замирали, словно убитые, а близнецы Бут – сосать одеяло под аккомпанемент стонов Джимми.
– Итак, вы ночуете у папы, он с вами давно не живет, мама с ним развелась, – продолжала Эмма. – Он только что упал без сознания, потому что у него было слишком много секса.
Эту часть истории Джек терпеть не мог.
Морин Яп, нервная девочка, дочь китайского папы, как-то раз перебила Эмму, спросив:
– А что это такое, «слишком много секса»?
– Это то, чего у тебя никогда не будет! – сказала, как отрезала, Эмма.
В другой раз этот же вопрос задал Джек, но получил совсем другой ответ:
– Ты очень скоро узнаешь, Джек.
Джек дрожал под одеялом. Дело в том, что он хорошо помнил плохо им понятый разговор мамы с Элс и Саскией. Элс говорила, что, если выглядишь сексуально, значит, можешь дать мужчине хороший совет. Стало быть, секс как-то связан с советами; следовательно, как и советы, секс может быть хороший или плохой. А поскольку разведенный папа из Эмминой истории потерял сознание, так как у него было слишком много секса, Джек сделал вывод, что этот секс был очень плохой.
– У твоего папы и раньше были подружки, – продолжала Эмма, – но та, что с ним сейчас, просто ребенок. Тощий, злобный ребенок, – уточняла она. – Но она очень сильная, у нее кулаки крепче камня, и она хочет сжить тебя со свету! Ты стоишь у нее на дороге – если бы не ты, у нее могло бы быть куда больше секса с твоим папашей. И вот, когда твой папа падает без сознания, она начинает сдавливать тебе череп своими кулаками! Ой-ой-ой, она вот-вот раздавит тебе голову!
Двойняшки Френч немедленно начинают мучить кровать, их соседи – сосать одеяло и стонать.
– А еще, – непременно добавляла Эмма, – у одного из вас есть мама, она мать-одиночка, и она тоже потеряла сознание.
Эту часть истории Джек просто ненавидел.
– У нее тоже было слишком много секса!!! – вопила тут Морин Яп.
– Плохого секса? – иногда спрашивал Джек.
– Нет, у нее был плохой дружок, – извещала приготовишек Эмма. – Ее дружок – самый здоровенный и самый плохой из всех, что живут на планете Земля. И вот, когда твоя мама теряет сознание, он идет к тебе и ложится на тебя сверху! Он закрывает тебе животом лицо.
– А как дышать-то? – задавал свой вечный вопрос Грант Портер, записной тупица.
– Видишь ли, в этом-то и проблема! – бодрым голосом отвечала обычно рассказчица. – Думаю, дышать никак не получится.
К этому моменту двойняшки Френч были так перепуганы, что принимались стучать по кровати несинхронно, близнецы Бут начинали рыдать, не вынимая изо рта одеяло, а Джимми Бэкон, казалось, сейчас и правда задохнется.
– Но это еще не все. Потому что есть третья мама – и у нее не дружок, у нее подружка! – победно заявляла Эмма.
Эту часть истории Джек ненавидел сильнее всего.
– У нее очень большие груди, больше, чем у всех матерей вселенной, вместе взятых. А еще они крепче, чем груди самых юных подружек твоего папы. У нее кибергруди, – говорила Эмма. – У них внутри металлический каркас! Они здоровенные и очень, очень крепкие!
Мысль о том, что внутри грудей может быть металл, будет пугать Джека еще очень долго – они будут ему сниться, и он будет просыпаться в холодном поту. Стоит ли и говорить, что ни один приготовишка ни на минуту не смыкал глаз, когда Эмма рассказывала историю про раздавленного ребенка.
– Итак, выбирайте себе родителя! Есть добровольцы? – вопрошала наконец Эмма.
– Я никем не хочу быть! – всякий раз в ужасе пищала Морин Яп.
– А я совсем не хочу, чтобы мне было невозможно дышать, потому что у меня на лице лежит плохой дружок, – обычно вставлял Грант Портер.
– Только не железные груди! – вопил Джеймс Тернер, еще один законченный тупица.
Иногда Джеку хватало храбрости сказать:
– Я думаю, что больше всего боюсь злую, тощую подружку с каменными кулаками.
Фокус, однако, заключался в том, что Эмма, Венди и Шарлотта заранее выбирали, кто будет кем. Лежа с закрытыми глазами, Джек каким-то шестым чувством знал, что три девочки уже идут между кроватей к своим жертвам.
Тощая, злая подружка разведенного папы с кулаками из камня – разумеется, ее роль исполняла Венди Холтон. Она сжимала виски избранного приготовишки коленями. Колени у нее были маленькие и жесткие, как бейсбольные мячи. Всего минута этой пытки – и у Джека начинала болеть голова; плюс никакого удовольствия – под юбкой у Венди темно и ничего не видно.
Груди с железом внутри – разумеется, это были колени Шарлотты Барфорд, здоровенные, как дыни. Пока не появились имплантаты, в мире не было грудей, на ощупь похожих на колени. Под юбку ей Джек даже и не думал заглядывать – он дрожал от одной мысли, к каким последствиям это может привести.
А плохой дружок, душивший детей животом, – разумеется, это была роль Эммы Оустлер. Первым делом Джек находил носом ее пупок, так он мог немного дышать. Однажды он попробовал ее там лизнуть. Эмма отреагировала так:
– Мама дорогая, Джек! И как только ты это делаешь, ведь ты еще ничегошеньки не знаешь!
В реальности приключение в пещере летучих мышей оказалось почти таким же страшным, как в школе. Третьеклашки хорошо понимали, что опасность может исходить только от мышей-вампиров и мышей-фруктоедов. Во-первых, мисс Каролина Вурц стоит, парализованная страхом, во-вторых, подружки разведенных пап, а равно дружки и подружки матерей-одиночек им точно не угрожают – ну что им делать в пещере летучих мышей! А летучие мыши по сравнению с этими страшными сексуальными хищниками – сущий пустяк. Но бдительность терять нельзя.
