Русская служба - Зиник Зиновий Ефимович

Идеальная жертва — жертва добровольная: тот, кто добровольно берет на себя роль продемонстрировать своей гибелью чужую неправоту. Это и есть подвиг: добровольно принять на себя роль жертвы во имя общего дела. Мой опыт общения в некоторых диссидентских кругах в Москве, примеры из русской (Достоевский) и английской (Конрад) классики подсказывали мне, что в травматической атмосфере в среде политических активистов эмиграции такой подвиг — подвижничество — совершают чаще всего не добровольно. На эту роль подталкивают не столько соратники, сколько обстоятельства. Жертве случайных обстоятельств, вроде моего героя, приписывают историческую роль жертвы во имя торжества чей-то правды и чей-то справедливости. «Ему дали в руки знамя и сказали: беги!» Моему герою неважно, древко какого знамени он сжимает в руках. Для него главное — сжимать древко. Но знамя могло быть каким угодно, даже если оно красного цвета. Как только возникает потенциальная жертва, находится человек, делающий на этом карьеру. И не один. (Эта мысль была, несомненно, подсказана мне и английской версией «Самоубийцы» Николая Эрдмана в те годы на лондонской сцене.)

Убийство Маркова вызвало, естественно, ажиотаж в лондонской прессе: тут, как всегда, обговаривалось все в малейших деталях, реальных и вымышленных, порожденных слухами, предвзятыми мнениями, клише, стереотипами и специфической склонностью остроумных британских газетчиков к макабру и мрачной шутке. После трагедии с болгарским отравленным зонтиком довольно долго продержалась мода на болгарское вино под названием «Медвежья кровь» (не «Медвежья услуга», как хотелось бы автору). Но каждая неделя ознаменовывается новой — реальной или выдуманной — катастрофой в мире и новым ураганом сплетен в прессе. Неудивительно, что на страницах моего романа появляется бойкая журналистка-левачка, которая быстро берет моего героя под свое революционное крыло и быстро разочаровывается в нем — и в его готовности погибнуть за сенсационное общее дело, и в его мужских достоинствах в приватной сфере.

Я решил, что в конце романа моему герою надо дать возможность наконец-то оказаться одному, вне всякого коллектива, частью которого он всегда пытался стать. Оскорбленный и отвергнутый, он закрывает за собой дверь и ступает в уличную мглу. Неспособный к подвигу ни в политике, ни в постели, он остается в ночном Лондоне под дождем без зонтика — его единственной связи с бывшим коллективным прошлым. Был ли этот зонтик потерян в сутолоке жизни или же украден? Конечно же, мой Акакий Акакиевич Левша вышел с его зонтиком из пресловутой гоголевской «Шинели». Напомню, что главное событие в жизни Башмачкина не то, что у него появляется новая шинель, а что у него эту шинель украли. Потеря новой шинели обеспечила ему бессмертие, превратив его в вечного мстительного призрака, фантома, который, по велению Гоголя, в петербургские сумерки срывает шинели с прохожих. Но ни одна из этих шинелей его не успокаивает: ни одна не похожа на ту, что была однажды сшита по его заказу. Было бы соблазнительно дать возможность моему герою стать владельцем потусторонней коллекции всех на свете украденных зонтиков. Но ни один из этих зонтиков уже не защитит его от непогоды жизни. Потому что самой этой жизни больше нет — и зонтик для нее не нужен.

Помня свой личный травматический опыт расставания с Россией полвека назад, я всегда был заинтригован судьбами людей, потерявших все и начинающих жизнь сначала, как своего рода робинзоны крузо нашего времени на британских островах. Как и после Второй мировой, мы живем в эпоху массовых миграций, глобальных перемещений народностей, общин, этнически и культурно чуждых местному населению. В этой безликой враждебной массе перемещенных лиц можно отмечать лишь их мигрантское убожество. При всем сочувствии к моему герою, мне нелегко распознать в нем некое доброе и светлое начало, которое в нем заведомо есть. Для меня в судьбе Наратора важно нечто иное: это история о том, что даже самый зашоренный ум, освободившись от постоянного коллективного запугивания, звучащего из черной тарелки кремлевского радио, невольно, но неизбежно попадает в новой жизни в ситуацию, которая дарует ему шанс осознать себя свободным человеком, человеком уникальной неповторимой судьбы.

В конце романа, однако, навстречу герою во мгле движется незнакомец, постукивая своим зонтиком по брусчатке.

Выходные данные

Дизайнер Н. Агапова

Редактор Д. Ларионов

Корректор С. Крючкова

Верстка Л. Ланцова

Адрес издательства:

123104, Москва, Тверской бульвар, 13, стр. 1

тел./факс: (495) 229-91-03

e-mail: [email protected]

сайт: [ nlobooks.ru]

Присоединяйтесь к нам в социальных сетях:

[ Телеграм]

[ VK]

[ Яндекс. Дзен]

[ Youtube]

Новое литературное обозрение